23

Трудно выглядеть непринужденным, когда смотришь в дуло кольта, а за кольтом стоит человек, которого, по твоим расчетам, должны были уничтожить уже несколько часов тому назад.

— Еще одна услуга, дружище, иначе салон Веллера- Фабре навсегда лишится своего сотрудника. Назови новый контактный номер и скажи, где его найти.

— Пожалуйста… мистер Келли, вы знаете, что случится, если я вам скажу…

Сжав покрепче рукоятку револьвера, я нехорошо усмехнулся.

— Я знаю, что случится, если не скажешь.

Долго выбирать не пришлось. Он сказал, а я стукнул его кольтом по черепу, чтобы он на время отключился. Мыс Шэрон вернулись к грузовику. Я взглянул на часы: до рассвета оставался еще час.

Подъехав к бензоколонке, я заправился и позвонил кое-куда.

— Неужели ты убил бы его, Дог? — спросила Шэрон, когда я сел за руль.

— Он был бы не первый.

— Я спросила не об этом.

— Он знал именно это, — ответил я.

Когда-то Фрипорт был небольшой сонной деревушкой на Лонг-Айленде. Но неумолимое наступление прогресса превратило ее в еще один задыхающийся от собственных выбросов город.

Найдя нужную улицу и дом, я подъехал к нему с погашенными фарами. Чет Линден спокойно почивал внутри, уверенный, что отданный приказ выполнен, а век электроники позволил обеспечить надежную охрану вокруг дома.

Шэрон наблюдала, как я управился с электронной охраной с помощью пары небольших хитрых железок, проскользнул в окно и отключил сигнальный звонок у двери. Войдя в дом, Шэрон посмотрела на меня стальными глазами… защитника животных, который ждет, когда бык поднимет на рога матадора.

Чета разбудило холодное дуло револьвера, уткнувшегося ему в ребра, и мой голос, обращенный к Шэрон.

— Милая, зажги свет.

Зажглась люстра, и на лице Чета отобразилась невыразимая злость на самого себя за свое поражение. Он даже не шевельнулся, когда я выхватил револьвер у него из- под подушки.

— Ты сделал грубую ошибку, Чет. Я просил тебя оставить меня в покое и даже предупредил о последствиях.

— Ты — мастер, Дог. Что случилось с Блэки и остальными?

— Догадайся.

— Значит, ты все-таки свернул с пути, — сказал Чет.

— Вставай и одевайся.

— А что, убить меня надо обязательно одетого?

— Ты же всегда говорил, что во мне есть стиль.

— У таких, как мы, всегда одинаковый конец.

— Всегда.

— Мне жаль, Дог.

— Не жалей.

— Я не себя жалею, а тебя. Мне больно, что ты свернул с прямого пути. А вы, — он посмотрел на Шэрон, — вы знаете о нем… все о нем?

— Теперь знаю, — ответила Шэрон.

— Понятно. — Его глаза повернулись ко мне. — Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься.

Чет не унижался и не умолял, просто прошел, сопровождаемый нами, в гостиную и сел в кресло, ожидая, когда Харон перевезет его через Стикс.

Винс Тобано явился один, как я его просил.

— Там, на улице, — сказал я, и мы прошли к грузовику. Полицейский заглянул в гроб орехового дерева, потом мы дали заглянуть в него Чету.

— Чем помочь, Дог? — спросил Винс.

— Дай ключи от твоей машины.

Винс отдал мне ключи. Глянув на Чета, я повернулся к Винсу.

— Веселую историю он тебе расскажет.

Он невозмутимо посмотрел на меня своими добродушными итальянскими глазами и сказал:

— Лучше бы ты мне ее рассказал.

— У меня еще не готов конец, приятель.

— Зато у Дика Лагена готов. Его синдикат не пожалел денег, чтобы скупить всю информацию о тебе. Тебе не выбраться из петли, которую он приготовил.

— Поговори с ним, — предложил я.

— Он меня не станет слушать.

— Зато меня послушает, — сказал я, щелкнув курком.

Винс заглянул в темное нутро грузовика и, блеснув зубами, сказал:

— Дог, гробик-то сохранить? Моя матушка, бывало, говаривала: «Попусту не трать — пригодится опять».

— Сохрани, сохрани, Винс, только не для меня, — ответил я.

Проклятущий дождь и не думал прекращаться. Он хлестал в ветровое стекло, и единственный ленивый «дворник» против моего сиденья едва управлялся с работой.

Шэрон сидела молча, глядя перед собой на ряды автомобилей, с беспомощно сложенными на коленях руками. Когда я свернул на дорогу, ведущую к Линтону, она задумчиво взглянула на меня, как будто приняв какое-то решение, но, качнув головой, отвернулась.

Наконец, не в силах более молчать, она спросила, с трудом выдавливая слова:

— Что собирается написать о тебе Дик Лаген?

— Какая разница?

— Я как-то не придавала значения… когда ты мне рассказывал… о разных вещах. Но когда я увидела гроб… Неужели это правда героин?

— Чистейший и неразбавленный. Самая крупная партия за долгое, долгое время.

— И это все твое. Прислано тебе?

— Совершенно верно.

— Я не допущу, Дог.

— Чего не допустишь?

— Этот полицейский… и этот мерзкий человечишка. Негодяев кто-то покрывает наверху. Я — свидетель и я их опознаю. Я все расскажу Дику Лагену.

Черт с ней! Пусть думает что хочет. Ей же лучше.

— Тебе понадобятся доказательства, крошка. А этот гроб, я думаю, больше никто не увидит. Лагену еще достанется за необоснованные обвинения.

Шэрон помолчала, переваривая мои слова, но улыбка, скользнувшая в уголках ее губ, говорила, что все будет по- другому, если она постарается.

— Что ты за это выручишь, Дог?

— И представить трудно, — ответил я.

— Да… могу предположить. Миллион?

— Гораздо больше, детка. То, что я получу за этот гроб, никакими деньгами не измерить.

— Что может быть дороже денег?

— Если не поняла сейчас, не поймешь никогда, — ответил я.

Шэрон смотрела на меня, не отрывая сверлящих глаз.

— Для тебя, Дог. Что для тебя дороже денег?

— Вернуться домой. Быть свободным.

Выражение ее глаз изменилось, они перестали сверлить меня, она прикусила нижнюю губу, и слезы навернулись в уголках ее глаз.

Повернув на улицу, где я оставил свой автомобиль у дома Ферриса, мы попали в затор. Впереди мелькали синие маячки полицейских машин, а посередине дороги стояли две пожарные машины. В окнах соседних домов были выбиты стекла.

Высунувшись из машины, я спросил у пары мальчуганов, что случилось.

— Машина взорвалась, — ответил один. — Этот чокнутый Янсен увидел ключи в машине и решил прокатиться до школы, а она взорвалась…

Мне стало не по себе.

Другой мальчишка добавил:

— Он только что вышел из исправительной школы за то же самое.

Закрыв окно, я сидел молча.

— Дог…

— На его месте должен был быть я.

Шэрон не то вскрикнула, не то всхлипнула.

— Остался последний. Других больше не будет.

— Кто? — прошептала Шэрон.

— Самый опасный. Черт, а у меня еще столько дел!

Высадив Шэрон у завода, я дважды объехал заводскую территорию, прежде чем заметил Хобиса, сидящего в припаркованной машине.

— Что нового? — спросил я, когда он пересел ко мне.

— Происшествие с машиной в городе. Я послал Вертолета проверить. Пока тебе везет.

— Что он узнал?

— Это машина, что ты взял напрокат. Кто-то присобачил на выхлопную трубу пластиковую игрушку, из последних придумок, с тепловым взрывателем. Работа — высший класс. Ясное дело — Арнольд Белл.

Мы повернули за угол и направились обратно к заводу. Когда Хобис снова заговорил, тон его голоса показался мне необычным.

— Утром я звонил в Нью-Йорк. В Европе вся организация разваливается. Ребята Ле Флера ранили Турка в живот. Он решил, что помирает, и выдал главного. Полиция подсуетилась и прихватила все списки, и пошло-поехало; заговорили все до самых низов. Ну, что ты на это скажешь?

Я поведал ему об ореховом гробе.

— Каждому свое, — философски заметил Хобис. — А нам что делать?

— Все по-прежнему. Приглядывайте за заводом.

Высадив его у его собственной машины и убедившись, что за мной нет хвоста, я добрался до бензоколонки на окраине города и позвонил Лейланду Хантеру.

Было субботнее утро, в полдень мне предстояло встретиться с семейством, а еще через два часа я должен был присутствовать на первом заседании нового совета директоров.

Дворецкий пожелал нам доброго дня, взял у нас плащи и сообщил, что нас ждут в библиотеке.

Собрались все. Сцена походила на нашу первую встречу, с одной разницей — за дедовым письменным столом никого не было. Они все сгрудились в дальнем углу, с бокалами в руках, изображая приглушенными голосами притворное оживление и источая ненависть каждой своей порой.

Никто даже не поздоровался с нами.

Адвокат не стал ничего говорить, а просто вынул сертификаты и вручил их мне.

— На десять тысяч долларов пустых бумажек, Дог. Ты удовлетворен?

Я пододвинул к нему зеленые листочки.

— Пусть они хранятся у вас. Да, я удовлетворен.

Закурив сигарету, я заметил, что Марвин Гейтс не был весел как обычно и, казалось, чего-то стыдился.

Альфред уселся в глубокое кожаное кресло и насмешливо поднял бокал в мою сторону.

— По крайней мере, за нами остался дом на Гранд Сайта. Оплачены все долги по закладным. И даже есть предложение о продаже за несколько миллионов наличными.

— Рад за вас. Мне это место никогда не нравилось.

— От нашего теперешнего положения зависит ценность и остальной недвижимости. От нас зависит стоимость Мондо Бич, а мы не намерены укреплять твое материальное благополучие. Скорее всего, дом разрушится, его занесет песком, и он зарастет травой и бурьяном.

— Этого не случится, если оживет завод.

— На это надежды мало, — самодовольно заметил Дэнни.

— Кто знает, — ответил я.

Хантер постучал пальцем по столу, чтобы привлечь мое внимание.

— Они в курсе сложившейся ситуации. Кросс Макмиллан купил небольшой участок имения за неимоверную цепу. Так что у них нет теперь долгов и денег хватит на долгие годы вперед.

— Цены и налоги все растут, советник.

— Это и тебя коснется.

— Не думал, что они такие ловкачи. Как это им удалось?

Дэнни бочком вылез из своего кресла, обошел стол и положил мне на колени две большие черно-белые фотографии.

— Тебе конец, Дог, — злобно прошипел он.

На четких, ясных фотографиях в большой кровати были я и Шейла Макмиллан в чем мать родила и в такой позе, что сгодилась бы для самого крупного порнопособия. Когда я передал их Хантеру, он крякнул и разорвал их.

— Отпечатков достаточно, — ядовито успокоил

Дэнни. — Кросс Макмиллан тоже получил свои экземпляры, вместе с купчей. Можешь копать себе могилу, Дог. Правда, ты незаконный, так что могилка будет безымянная, как у твоей мамаши.

Я нанес удар, и все лицо у него залилось кровью, а на пол посыпались выбитые зубы. Когда Дэн начал валиться, я врезал ему правой в бок так, что у него затрещали ребра, и он потерял сознание.

Пэм вякнула что-то насчет доктора, но телефон был на столе, и чтобы подойти к нему, надо было обойти меня. Никто не тронулся с места.

— Это я сфотографировал, — вдруг произнес Марвин Гейтс. Он приготовился к смерти и не понимал, чего я медлю.

— Зачем, Марв? — спросил я.

— Я слабый человек. Болтун. Меня легко уговорить, — ответил он, пожав плечами. Повертев в пальцах бокал, он добавил: — Мне наплевать, что ты со мной сделаешь.

— Не переживай, — ответил я.

— Кросс убьет тебя, Дог. Должен убить. Теперь все знают о тебе и его жене.

— Тебе хоть хорошо заплатили, приятель? — спросил я, махнув рукой в сторону семейства.

— Денег у меня теперь, как грязи. Но жить буду, как бессмысленный жирный червь. Зато независимый.

— Живи. Будь счастлив, — пожелал я.

— Будешь тут, когда помог тебя убить.

— Погоди хоронить меня до срока.

Когда мы сели в машину, Хантер спросил:

— Ты куда теперь?

— Конечно, на правление, повидаться с Кроссом Макмилланом.

Загрузка...