Похищенный. Катриона

Глава 9
КАША ЗАВАРИВАЕТСЯ

Когда я вышел от Престонгрейнджа, меня впервые охватил жгучий гнев. Лорд-адвокат посмеялся надо мной! Он обещал, что у меня возьмут показания и сам я останусь цел и невредим, тем не менее не только Саймон покусился на мою жизнь руками горца-офицера, но и Престонгрейндж (как следовало из его слов) тоже собирался привести в исполнение какой-то замысел. Я пересчитал своих врагов: Престонгрейндж и в его лице вся королевская власть, и герцог, владыка всего запада Горной Шотландии, с Лаветом под рукой, чтобы помочь своим влиянием, столь большим на севере, и весь клан былых якобитских шпионов и контрабандистов. Тут мне вспомнился Джеймс Мор и рыжая голова Нийла, сына Дункана, и я подумал, нет ли у них еще и четвертого сообщника. Если так, то вдобавок против меня сплотятся все уцелевшие отчаянные разбойники Роб Роя. Мне необходим был какой-нибудь сильный друг или мудрый советчик.

И таких в стране, наверное, нашлось бы немало - иначе Лавет, герцог и Престонгрейндж не выискивали бы способа избавиться от меня. И я впал в бешенство при мысли, что, быть может, сейчас на улице лицом к лицу сталкиваюсь с моими неведомыми защитниками и даже не подозреваю об этом.

В эту минуту (словно в ответ на мои размышления) какой-то встречный, проходя мимо, слегка толкнул меня и с многозначительным взглядом в мою сторону свернул в узкий проулок. Скосив глаза, я узнал его - это был Стюарт, стряпчий,- и, благословляя судьбу, последовал за ним. Обогнув угол, я увидел его на первой ступеньке лестницы. Он подал мне знак и тут же. исчез. Вновь я увидел его на седьмом этаже перед открытой дверью, которую, едва мы переступили порог, он тотчас запер. Дом был совершенно пуст, и в комнатах не нашлось бы даже колченогого стула. Как оказалось, Стюарту было поручено подыскать для него нанимателя. Таких домов у него на руках было несколько.

- Сидеть нам придется на полу,- сказал он.- Но во всяком случае тут нам ничто не грозит, а мне давно настоятельно требуется поговорить с вами, мистер Бальфур.

- Что с Аланом? - спросил я.

- Все хорошо,- ответил он.- В среду, то есть завтра, Энди подберет его на песках Гиллейна. Он очень хотел попрощаться с вами, но при таких обстоятельствах я решил, что встречаться вам не следует. И это подводит меня к главному: как продвигается ваше дело?

- Ну,- ответил я,- не далее, как нынче утром мне было сказано, что мои показания будут выслушаны и я поеду в Инверэри с самим лордом-адвокатом, не больше не меньше.

- Нет уж! - вскричал Стюарт.- Этому я ни за что не поверю!

- Быть может, и у меня есть кое-какие сомнения,- ответил я,- но мне хотелось бы узнать, чем объясняется ваше недоверие.

- Скажу вам откровенно, меня довели до белого каления! - воскликнул Стюарт.- Если бы я мог одной рукой свалить их правительство, то сбил бы его, как гнилое яблоко! Я ходатай по делам Аппина и Джеймса

Гленского. И разумеется, мой долг - защищать моего родича, когда ему грозит смерть. Вот послушайте, каково мне приходится, а выводы сделайте сами. Первое, что им нужно: разделаться с Аланом. Они не могут судить Джеймса как сообщника, пока суду не будет представлен главный обвиняемый - Алан. Таков закон, и очень разумный к тому же: телегу спереди к лошади не припрягают.

- Но как они представят Алана в суд, не поймав? - спросил я.

- А! Тут есть свой способ,- ответил он.- Тоже разумный закон. Что бы это было, если бы одного злодея отпускали на все четыре стороны потому лишь, что другому злодею удалось спастись? А способ таков: вызвать главного обвиняемого в суд и объявить его вне закона, если он не явится. Вызвать же его можно в четырех местах: в его доме, там, где он пробудет не менее сорока дней подряд, в главном городе графства, где он обычно обитает, и, наконец (если есть основания полагать, что он покинул Шотландию), в течение шестидесяти дней у Эдинбургского креста, а так же на пристани и берегу Лита. Зачем нужно это последнее условие, ясно само собой: у отплывающих за море кораблей есть время доставить весть о вызове тому, кого она касается, и, значит, вызов этот перестает быть пустой формой. Теперь возьмем Алана. Дома у него, насколько мне известно, нет вовсе. Я был бы весьма обязан тому, кто сообщил бы, в каком месте после сорок пятого года он прожил сорок дней кряду. Графства, где он обитал бы обычно или не обычно, не существует, и если у него есть какое-то местожительство, то лишь во Франции, там, где стоит его полк. А если он еще не покинул Шотландию - как нам твердо известно и как они догадываются,- то и последний тупица поймет, что он только об этом и помышляет. Так где же и как его следует вызвать? Я спрашиваю вас, потому что вы не искушены в законах.

- Но вы же уже сами сказали,- ответил я.- Здесь у креста, а кроме того, на пристани и на берегу Лита. Вызывать в течение шестидесяти дней.

- И выходит, что вы шотландский законовед куда крепче Престонгрейнджа! - вскричал стряпчий.- Он вызвал Алана один раз. Двадцать пятого, в тот самый день,

когда мы с вами познакомились. Всего раз, и на этом кончил. А где? Где, как не у креста в Инверэри, главном городе Кэмпбеллов! Словечко вам на ухо, мистер Бальфур: они Алана вовсе и не ищут.

- То есть как! - воскликнул я.- Как так не ищут?

- Сколько я ни думал, другого объяснения нет,- ответил он.- Не хотят его найти - таково мое скромное суждение. Быть может, они опасаются, что он сумеет представить неопровержимые доказательства своей невиновности, а тогда и Джеймс, тот, на кого они ополчились, тоже сумеет выкарабкаться. Поймите, это же не судебное разбирательство, а заговор!

- Однако Престонгрейндж всячески допытывался у меня, где Алан,- возразил я.- Правда, теперь я начинаю думать, что это было только для отвода глаз.

- Вот видите! - сказал он.- А впрочем, я могу и ошибаться. Ведь это все догадки, а потому разрешите мне вернуться к фактам. Мне стало известно, что Джеймс и свидетели…- да-да, свидетели, мистер Бальфур! - помещены закованными в военной тюрьме в Форт-Уильяме. К ним никого не допускают и им не разрешают никому писать. Свидетелям, мистер Бальфур! Вы когда-нибудь слышали подобное? Разрешите заверить вас, что ни один из былых мошенников Стюартов не нарушал закона с такой наглостью. Это же плевок в оба глаза парламентскому закону от одна тысяча семисотого года о противоправном заключении в тюрьму. Едва я узнал об этом, как подал жалобу лорду верховному судье. И сегодня получил его ответ. Вот вам и закон! Вот вам и правосудие!

Он вложил мне в руку документ, тот самый ханжеский, лживый документ, который с тех пор был полностью напечатан в памфлете «постороннего зрителя» в пользу (как сказано на титульном листе) «сирой вдовы и пятерых детей» Джеймса.

- Видите,- продолжал Стюарт,- он не посмел отказать мне в доступе к моему клиенту, а потому он «рекомендует начальнику тюрьмы позволить мне свидание с ним». Рекомендует! Лорд верховный судья Шотландии рекомендует! Неужели не ясно, что означает подобный язык? Они надеются, что начальник окажется настолько туп - или совсем наоборот,- что пренебрежет рекомендацией. Мне придется снова съездить еще раз в Форт-

Уильям. Затем после новых проволочек мне будет дано новое разрешение, и они добавят, что офицер получил реприманд… военная косточка, заведомо в законах не разбирается… Все их фальшивые объяснения я перечислю заранее. Поеду в третий раз, и первые свои инструкции я получу накануне суда. Разве я не прав, когда называю это заговором?

- Во всяком случае, на заговор очень и очень похоже,- ответил я.

- Сейчас я вам это докажу,- продолжал он.- У них есть право держать Джеймса в тюрьме, но допускать меня к нему они обязаны. А упрятывать в тюрьму свидетелей у них даже права нет, но как мне увидеть этих свидетелей, которые должны пользоваться не меньшей свободой, чем сам лорд верховный судья? Нет, вы прочтите: «Касательно прочего никакие распоряжения начальникам тюрем, которые ли в чем не преступили своих обязанностей, отдаваться не будут». Ни в чем не преступили! Господа хорошие! А закон от одна тысяча семисотого года? Мистер Бальфур, у меня сердце вот-вот разорвется. Все нутро огнем пылает!

- Если сказать попросту,- перебил я,- фраза эта означает, что свидетели останутся в тюрьме и вас к ним не допустят?

- Допустят только в Инверэри, на самом суде! - вскричал он.- А потом я буду слушать, как Престонгрейндж примется расписывать «тяжкую ответственность, сопряженную с его постом, и всемерную помощь, предоставленную защите»! Но я их одурачу, мистер Бальфур! Перехвачу свидетелей на дороге и посмотрю, не удастся ли мне добиться хоть малости уважения к правосудию от «военной косточки, в законах заведомо не разбирающегося», который будет командовать охраной.

(Так и произошло - мистер Стюарт впервые говорил со свидетелями по делу на обочине дороги под Тайндра-мом благодаря любезности офицера.)

- Меня в этом деле ничто не удивит,- заметил я.

- Нет, я вас все-таки удивлю! - воскликнул он.- Вот взгляните! - И он извлек из кармана лист, еще пахнущий типографской краской.- Это обвинительный акт. Видите, вот фамилия Престонгрейнджа под списком свидетелей, но я что-то не вижу никакого Бальфура. Но тут дело в другом. Кто, по-вашему, уплатил за печатание этого документа?

- Ну, мне кажется, король Георг,- ответил я.

- А заплатил-то я! - воскликнул он.- Нет, напечатано это было ими и для них - для Грантов и Эрскинов и этого татя в темной нощи, Саймона Фрэзера. А мне прислали копию? Нет! Я должен был готовить свою защиту вслепую. Я должен был услышать обвинения только в суде в одно время с присяжными!

- Но ведь это же противозаконно? - спросил я.

- Не совсем,- ответил он.- Это была любезность, настолько естественная и неизменно оказываемая (до этого бесподобного дела!), что ее никто не подумал узаконить. И вот теперь подивитесь воле провидения! Посторонний в типографии Флеминга видит на полу пробный отпечатанный лист, подбирает его и приносит мне. Из всех возможных документов именно этот акт! После чего я заказал его вновь напечатать - на средства защиты: sumptibus moesti rei[52]. Кто, когда слышал такое? И вот она - их грязная тайна. Пусть все ее видят! Но какую радость, по-вашему, приносит это мне, когда я должен спасать жизнь моего родича?!

- Никакой, я полагаю, - сказал я.

- Теперь вам известно все,- закончил он.- И вы поймете, почему я расхохотался вам в лицо, когда вы сказали, что вас допустят давать показания.

Настал мой черед, и я коротко рассказал ему про угрозы и посулы мистера Саймона, про мой поединок с бретером и про последующий разговор у Престонгрейнджа. Про первый наш разговор, памятуя о своем обещании, я не сказал ничего, но этого и не требовалось. Пока я говорил, Стюарт кивал, точно механический болванчик, а едва я умолк, он открыл рот и выразил свое мнение в двух словах, произнеся оба с особой выразительностью.

- Скройтесь тоже!

- Я вас не понял,- сказал я.

- Ну, так я вам растолкую,- ответил он.- По-моему, вам надо исчезнуть. И спорить тут нечего! Лорд-адвокат, сохраняющий еще остатки порядочности, вырвал у Саймона и герцога пощаду для вас. Он отказался предать вас суду и воспротивился тому, чтобы вас убили. Вот вам объяснение их ссоры - ведь Саймон и герцог не способны сдержать слово, даже если дают его не врагу, а другу. Значит, вас не станут судить и не станут убивать, но я сильно ошибаюсь, если вас не намерены похитить и спрятать, как леди Грейндж. Бьюсь с вами об заклад на что угодно - это и есть их «средство»!

- Вы мне напомнили кое о чем! - воскликнул я и рассказал ему про свист и рыжего служителя Нийла.

- Когда вы видите Джеймса Мора, то видите отпетого негодяя, не обманывайтесь! - сказал он.- Его отец был неплохим человеком, хотя законов не соблюдал и другом моего рода не был, так что обелять мне его и не к чему! Но Джеймс подлец и негодяй. И появление этого рыжего Нийла мне нравится не больше, чем вам. Это выглядит скверно. Фу! А пахнет еще хуже. Похищение леди Грейндж устроил старик Лавет, а молодой устроит ваше - так уж в их роду повелось. За что Джеймс Мор попал в тюрьму? За то же самое - за похищение. Его подручные - мастаки в таких делах. И он одолжит их Саймону. А там Джеймс либо упокоится навеки, либо сумеет спастись, а вы окажетесь на Бенбекуле или в Аплкроссе.

- Вы говорите очень убедительно,- вынужден был признать я.

- И я хочу,- продолжал он,- чтобы вы сами исчезли, до того как они вас схватят. Затаитесь до начала суда и атакуйте их в последнюю минуту, когда они меньше всего будут этого ждать. То есть при условии, что ваши показания стоят и такого риска, и таких хлопот.

- Одно я вам скажу: я видел убийцу, и это был не Алан.

- Если так, мой родич спасен! - вскричал Стюарт.- Его жизнь зависит от ваших слов, и вас необходимо доставить в суд, не считая ни опасностей, ни денег.- Он вывернул карманы на пол.- Вот все, что у меня есть с собой. Берите, берите, вам они еще понадобятся. Идите дальше по этому переулку, и он выведет вас к Лонг-Дайкс. А в Эдинбург и носа не показывайте, пока все это не кончится.

- Но куда же мне идти? - спросил я.

- Если бы я знал! - воскликнул он.- Но все места, куда я могу вас послать, они обыщут в первую очередь. Нет, вам придется самому это решать, и пусть господь вас обережет! За пять дней до суда, шестнадцатого сентября, пришлите мне весточку в «Королевский герб» в Стерлинге. И если вам удастся выдержать до тех пор, я сумею отправить вас в Инверэри.

- Еще одно,- сказал я.- Можно мне повидать Алана?

Это его озадачило.

- Лучше бы не надо,- сказал он.- Но не стану отрицать, что Алан очень этого хочет и что он сегодня будет нарочно ночевать у Силвермилса. Если вы убедитесь, что за вами не следят, мистер Бальфур… Но только обязательно убедитесь! Спрячьтесь в удобном месте и, по меньшей мере, час следите за дорогой, прежде чем пойти туда. Даже подумать страшно, что и он и вы вдруг попадете к ним в лапы!