Похищенный. Катриона

Глава 27
ВДВОЕМ

По-моему, на пятый день - во всяком случае, когда Джеймс вновь впал в уныние - я получил три письма. Первое от Алана, предлагавшего приехать ко мне в Лейден, и два из Шотландии, касавшиеся одного и того же события - смерти моего дяди и полного моего утверждения в моих правах. Письмо Ранкейлора, разумеется, было чисто деловым, а в письме мисс Грант, как обычно, остроумие брало верх над благоразумием - оно изобиловало упреками мне за молчание (но как я мог писать при подобных обстоятельствах?) и поддразниваниями по адресу Катрионы, читать которые в ее присутствии мне было невыразимо тягостно.

Понятно, что письма я нашел у себя в комнате, когда пришел обедать, и поведал о своих новостях, едва прочитав о них. Они приятно развлекли всех нас троих, и кто бы мог предвидеть, к каким дурным последствиям это приведет! По чистой случайности все три письма пришли в один день, и я вскрыл их в присутствии Джеймса Мора, но порожденные этой случайностью события (которые я, кстати, мог бы предвидеть, придержи я свой язык) были предопределены судьбой, еще когда Агрикола не приплывал в Шотландию, а Авраам не пускался в свои странствования.

Естественно, первым я прочел письмо Алана и столь же естественно упомянул, что он намерен навестить меня. Однако я заметил, что Джеймс сразу насторожил уши.

- Не тот ли это Алан Брек, которого подозревали в аппинском убийстве? - осведомился он.

Я ответил, что да, тот самый, и он некоторое время не давал мне взяться за остальные два письма, расспрашивая, как мы познакомились, как Алан живет во Франции (о чем я знал весьма мало), а также о его предполагаемом приезде.

- Все мы, изгнанники, тяготеем друг к другу,- объяснил он.- А к тому же я знаком с этим джентльменом, и хотя происхождение его сомнительно и именоваться Стюартом он, собственно, не имеет права, в день Драмосси он снискал общее восхищение, показав себя истинным солдатом. Если бы некоторые, чьи имена можно не называть, вели себя так же, исход был бы не столь грустен. В тот день двое сделали все, что было в их силах, и потому нас навсегда связали узы доблести.

Я с трудом удержался, чтобы не показать ему язык, и почти пожалел, что Алан не случился рядом, чтобы поподробнее коснуться вопроса о своем происхождении. Впрочем, говорят, оно действительно окутано некоторым мраком.

Тем временем я развернул письмо мисс Грант и не сумел сдержать восклицания.

- Катриона! - вскричал я, впервые после приезда ее отца не назвав ее мисс.- Наконец-то я вступил во владение своим наследством! С этих пор я бесспорный лэрд Шоса. Мой дядя все-таки умер.

Она захлопала в ладоши и вскочила со стула, однако в следующую секунду нам обоим вспомнилось, как мало причин нам осталось для радости, и мы замерли, печально глядя друг на друга.

Но Джеймс тут же показал, что лицемерия ему не занимать стать.

- Дочь моя,- сказал он,- так-то моя кузина учила тебя приличным манерам? Мистер Дэвид лишился близкого родственника, и нам должно выразить ему наши соболезнования.

- Право, сударь! - воскликнул я гневно, повернувшись к нему. Я не стану делать печального лица. Весть о его смерти - одна из самых приятных в моей жизни.

- Такова философия хорошего солдата,- сказал Джеймс.- Это общий жребий, да, общий для нас всех. И если покойный вовсе не был вам дорог, тем лучше! Но во всяком случае, мы можем поздравить вас со вступлением во владение вашим поместьем.

- Я и с этим не могу согласиться,- ответил я с тем же гневом.- Поместье отличное, но к чему оно одинокому человеку, которому достаточно того, что у него есть? Я сейчас получаю доход, более чем достаточный для моих скромных нужд. И помимо его смерти, которой я, к моему стыду, радуюсь, не вижу, какую пользу и кому принесет эта перемена.

- Ну-ну! - сказал он.- Вас это известие поразило сильнее, чем вы готовы признаться, иначе вы не стали бы жаловаться на свое одиночество. Вот три письма, свидетельствующие, что у вас есть трое доброжелателей. И я могу добавить к ним и еще двоих - вот здесь, в этой самой комнате. Я вас знаю не так давно, но Катриона, когда мы с ней остаемся вдвоем, не устает петь вам хвалы.

Тут она бросила на него такой взгляд, что он сразу же переменил тему и заговорил о возвращенном мне родовом имении, с интересом меня расспрашивая, пока мы не кончили обедать. Но как он ни притворялся, уловки его были достаточно грубы и я знал, что последует дальше. Едва мы встали из-за стола, он прямо выдал свои намерения, отослав Катриону с каким-то поручением.

- Полагаю, ты вернешься не позже, чем через час,- добавил он,- и наш друг Дэвид не откажет составить мне компанию до твоего возвращения.

Она, не сказав ни слова, поспешила исполнить его приказание. Не знаю, догадывалась ли она, но думаю, что нет. Я же твердо знал, что последует, и постарался хорошенько собраться с мыслями.

Едва дверь за ней закрылась, как ее отец откинулся на спинку кресла и заговорил со мной, превосходно изображая спокойную непринужденность. Лишь одно выдавало его: крохотные капельки пота, вдруг заблестевшие у него на лице.

- Рад, что нам представился случай потолковать с вами наедине,- начал он,- поскольку наша первая беседа кое в чем ввела вас в заблуждение и я уже давно хотел объясниться с вами. Моя дочь выше всех подозрений. Как и вы. И я шпагой докажу это любому клеветнику. Но, милый Дэвид, мы живем в беспощадном мире, и кому это знать, как не мне, кого еще с дней моего покойного отца, господи упокой его душу, бессовестно чернили и чернят?

Мы должны посмотреть правде в глаза. Вы и я обязаны считаться с этим. Да, обязаны! - И он торжественно кивнул, словно проповедник на кафедре.

- В каком смысле, мистер Драммонд? - спросил я.- Будьте столь добры, перейдите прямо к делу.

- Да-да! - воскликнул он со смехом.- В этом весь ваш характер! То, что больше всего меня в нем восхищает! Но дело, любезный мой юноша, несколько щекотливо.- Он налил себе вина.- Впрочем, между нами, между такими добрыми друзьями, можно не опасаться недоразумений. Дело это, как вы, конечно, понимаете, касается моей дочери. И я сразу же хочу сказать, что нисколько вас не виню. В столь злополучных обстоятельствах что еще могли вы сделать? Я, во всяком случае, не знаю.

- Благодарю вас,- сказал я очень осторожно.

- Кроме того, я постарался узнать вас поближе,- продолжал он.- У вас много достоинств, вы обладаете сносным состоянием, что всегда неплохо, а потому… короче говоря, я с удовольствием могу сказать вам, что из двух возможных выходов решил избрать второй.

- Боюсь, я не слишком сообразителен,- заметил я.- Какие выходы имеете вы в виду?

Он грозно наклонился ко мне, оставив прежнюю небрежную позу.

- Мне кажется, сударь,- объявил он,- джентльмен в вашем положении не может не понимать, что либо я должен перерезать вам глотку, либо вы должны жениться на моей дочери.

- Наконец-то вы соблаговолили заговорить прямо! - сказал я.

- Мне казалось, что я говорил прямо с самого начала! - загремел он.- Я заботливый отец, мистер Бальфур, но, благодарю бога, я благоразумен и терпелив! Другой отец, сударь, тотчас же предложил бы вам выбирать между алтарем и дуэлью. Мое уважение к вашим достоинствам…

- Мистер Драммонд! - перебил я.- Если вы питаете ко мне малейшее уважение, то, прошу вас, умерьте свой голос. Нет никакой надобности кричать, если собеседник находится с вами в одной комнате и слушает вас со всем вниманием.

- Совершенно справедливо! - сказал он, сразу изменив тон.- Но вы должны извинить отцовское волнение.

- Таким образом, мне следует понять…- продолжал я.- Будем считать, что я ничего не слышал про первый выход, о котором вам, пожалуй, не стоило бы упоминать… Таким образом, если я попрошу у вас руки вашей дочери, вы даете мне право надеяться?

- Трудно выразить лучше то, что я имел в виду,- ответил он.- Вижу, что мы отлично поладили.

- Там посмотрим, - ответил я.- Но в любом случае мне незачем скрывать, что я питаю к упомянутой вами барышне глубокие чувства и даже во сне мне не может пригрезиться счастье большее, чем повести ее к алтарю.

- Я в этом не сомневался, я был уверен в вас, Дэвид! - вскричал он и протянул мне руку.

Я не пожал ее.

- Вы слишком торопитесь, мистер Драммонд,- сказал я.- Прежде надо обсудить условия, а главное, есть трудность, которую преодолеть мы, возможно, не сумеем. Я уже сказал вам, что готов вступить в брак с вашей дочерью, но у меня есть причины сомневаться в ее согласии.

- Это все вздор,- ответил он,- За ее согласие я поручусь!

- Мне кажется, мистер Драммонд,- сказал я,- что даже в разговоре со мной вы позволили себе два-три неприемлемых выражения. И я не потерплю, чтобы вы разговаривали так с ней. Говорить и думать за нас обоих выпало мне, и я хочу, чтобы вы поняли: я так же не позволю навязать мне жену, как не позволю, чтобы ей навязали мужа.

Он только хмуро смотрел на меня, видимо растерявшись и очень сердясь.

- Короче говоря,- заключил я,- если мисс Драммонд даст свое искреннее согласие, я женюсь на ней, и с великой радостью. Но если, как у меня есть все основания опасаться, согласие это будет хотя бы чуть-чуть вынужденным, я никогда на ней не женюсь.

- Хорошо-хорошо,- сказал он.- Это пустяки. Как только она вернется, я немножко ее пощупаю и, надеюсь, смогу вас уверить…

Но я снова его перебил.

- Ни в коем случае, мистер Драммонд, иначе я сразу же откажусь, и вы можете искать мужа для вашей дочери, где вам будет угодно,- сказал я.- Я сам проверю ее чувства и буду судить о них. И сам решу без чьего-либо посредничества, и уж во всяком случае - без вашего.

- Клянусь честью, сударь! - вскричал он.- Да кто вы такой, чтобы судить?

- Жених, мне кажется,- ответил я.

- Не играйте словами! - возразил он.- Вы закрываете глаза на факты. У моей дочери не осталось выбора. Ее репутация погублена.

- Прошу извинить меня,- сказал я,- но до тех пор, пока все остается между нами тремя, ничего еще не погибло.

- Но что мне может служить порукой? - воскликнул он.- Неужто я допущу, чтобы репутация моей дочери зависела от воли случая?

- Об этом вам следовало бы подумать прежде,- сказал я.- До того, как вы по собственной вине не встретили ее. Но теперь, когда уже поздно, я отказываюсь считать себя ответственным за ваше небрежение и никому не позволю запугивать себя. Мое решение твердо, и, что бы ни произошло, я ни на волос от него не отступлю. Мы с вами составим тут друг другу компанию до ее возвращения. А тогда мы с ней сразу же - без единого вашего слова или взгляда - пойдем прогуляться, чтобы поговорить без помех. И если я удостоверюсь, что она отдаст мне свою руку охотно, то поведу ее к алтарю, а если нет, то нет.

Он вскочил с кресла, как ужаленный.

- Я вижу вас насквозь! - крикнул он.- Вы себя поведете таким образом, что она откажется!

- Может быть, так, а может быть, не так,- ответил я. - Но иного выбора у вас нет.

- А если я не позволю? - вскричал он.

- Тогда, мистер Драммонд, мы займемся перерезанием глоток,- сказал я.

Глядя на его рост, на длину его рук и помня, что, по слухам, он отменно владеет любым оружием, я произнес эти слова не без трепета, тем более что при всем при том он был отцом Катрионы. Но я напрасно тревожился. Убогость снятого мной жилища (наряды дочери ему ничего не сказали - ведь для него они все были равно новыми) и мое нежелание ссужать его деньгами внушили ему мысль, что я беден. Однако едва он убедился в своей ошибке, как у него тотчас возник новый план, и, думается мне, ради его выполнения он готов был пойти на что угодно, лишь бы избежать необходимости кончить дело дуэлью.

Он еще некоторое время спорил со мной, но тут я нашел довод, заставивший его замолчать.

- Если ваше намерение не допустить, чтобы я объяснился с вашей дочерью наедине, столь твердо,- сказал я,- мне остается только заключить, что вы не менее меня сомневаетесь в ее согласии.

Он пробормотал какое-то невнятное извинение.

- Но этот разговор равно испытывает терпение, как ваше, так и мое,- добавил я,- и мне кажется, нам обоим благоразумнее будет помолчать.

И до ее возвращения мы молчали, вероятно - если кто-нибудь мог бы нас увидеть тогда - представляя собой весьма смешную пару.