После майдана 2005-2006

6 мая

История, кажется, движется толчками. На эти дни пришелся очередной толчок.

В Вильнюсе состоялась конференция «Единое видение общего соседства», и там вице-президент США Дик Чейни произнес речь, которую сразу же назвали второй Фултонской.

Первая Фултонская речь была произнесена Уинстоном Черчиллем ровно 60 лет назад в 1946 году в американском городе Фултоне. Она была направлена против «агрессивной послевоенной политики СССР», против Сталина и сталинизма. В связи с этим я вспомнил его речи тридцатых годов против Гитлера и гитлеризма. Тогда Черчилль был в оппозиции и очень резко критиковал правительство своей страны за соглашательскую политику в отношении гитлеровской Германии. Он призывал к самым решительным упреждающим действиям против Гитлера, говорил о неминуемости тяжелейшей войны с ним. Он был таким непримиримым критиком, так кардинально противоречил не только правительственной линии, но и общественному мнению, что его выступления не разрешали передавать по Би-би-си. Объясняли это тем, что данная радиостанция государственная, и она должна оглашать взвешенные суждения, быть объективной, не становиться рупором крайних мнений и призывов. Пришлось Черчиллю до самой своей победы на выборах, в результате которых он стал премьер-министром Англии, довольствоваться частными средствами массовой информации.

В отчасти сходном положении Черчилль оказался и после Второй мировой войны. Война еще не совсем закончилась, а он уже был вынужден уступить власть лейбористу Эттли. В западном общественном мнении царило благодушие, даже эйфория, вызванная великой победой над Гитлером, одержанной в союзе с Советским Союзом. И вот Черчилль первым выливает на головы демократов всего мира ушат холодной воды. Он говорит, что мир оказался перед новой страшной угрозой, которую теперь представляет собою СССР, о том, что надо бросить всю мощь Запада на противостояние этой угрозе. Вчерашнего союзника Сталина он объявляет главным врагом свободы в мире (что не помешало ему впоследствии дать тому же самому Сталину самую лестную характеристику, которую и сегодня наизусть знают все сталинисты).

И вот позавчера мир услышал «вторую фултонскую» речь, на этот раз из уст вице-президента США. Эта речь имеет прямое отношение к Украине. Чейни осудил Москву за «шантаж», «запугивание», действия по «подрыву территориальной целостности соседей» и «вмешательство в демократические процессы» в соседних с Россией странах. Прежде всего, конечно, в Украине. Он выдвинул Кремлю ультиматум: или «вернуться к демократии», или «стать врагом».

Это действительно, как пишут газеты, самое резкое выступление американского руководства против России за годы после окончания «холодной войны». Он назвал имена главных героев той войны. Андрей Сахаров, Лех Валенса, Вацлав Гавел, Иоанн Павел II, Натан Щаранский и Рональд Рейган, по его словам, внесли самый большой вклад в победу демократии над социалистическим лагерем. К ним вице-президент США причислил «героев нашего времени» Михаила Саакашвили, Виктора Ющенко и находящегося в заключении лидера белорусской оппозиции Александра Милинкевича. «Распространение демократии необратимо, - заявил он. - Оно на пользу всем и не является угрозой никому. Система, которая дала надежду на берегах Балтийского моря, может принести надежду и на берега Черного моря и даже дальше. То, что применимо для Вильнюса, так же применимо и для Тбилиси, и для Киева. И это же применимо и в Минске, и в Москве».

Его претензии к России: ограничение прав граждан, подавление СМИ, неправительственных организаций и политических партий. А главное - действия, которые наносят ущерб территориальной целостности соседних государств или препятствуют демократическим процессам в этих странах. «Нельзя оправдать защитой законных интересов то, что нефть и газ становятся средством запугивания и шантажа, имеют место манипулирование поставками этих энергоресурсов или попытки их монополизировать», - сказал Чейни. (Невольно вспоминаются 80-е годы, когда США, опустив через Саудовскую Аравию мировую цену на нефть до 8 долларов за баррель, сделали Советский Союз практически банкротом.)

С моей точки зрения, особое значение имеет то, в какой аудитории и по какому поводу была произнесена эта речь. Ее слушали (и аплодировали) первые лица государств Балтийского и Черноморского регионов: Польши, Румынии, Болгарии, стран Балтии, Украины, Молдавии и Грузии. Таким образом, миру предъявлено что-то вроде антироссийской дуги от Балтийского до Черного моря под патронатом США. Словно издеваясь над Россией, американский представитель заявил, что Россия только выиграет от того, что у ее границ будут «сильные демократические государства», руководимые «храбрыми лидерами цветных революций».

Надо, видимо, признать, что происшедшее явилось для Кремля исключительно сильным ударом. В июле должна состояться встреча на высшем уровне лидеров стран «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге. Американцы упредили Путина и его советников. Кремль только что нанял, как сообщалось, одно из самых мощных западных пиар-агентств для проведения пропагандистской кампании в пользу России во время ее председательствования в «Большой восьмерке». Подготовлены и другие крупные политические пропагандистcкие шаги. Путин явно готовился к превращению июльского саммита в Санкт-Петербурге в свой триумф. Теперь ему придется там или оправдываться и обещать исправиться, идти на другие уступки, или принять вызов и тем самым поставить Россию в то положение, которое Чейни обрисовал двумя словами: «враг Запада». Он же обрисовал и то, чем, по его мнению, грозит России второй вариант: «Централизованный контроль, запугивание политических противников, беспощадная коррупция, сопровождающаяся постоянным насилием. Экономическая стагнация, упадок нации. Вот кошмарная история, повторения которой не хочет ни один рациональный человек».

Я бы обратил далее внимание на то, что холодная война обострилась и в самой России. Словно по заказу, на ринг вышли два главных противника в этой войне. Это Александр Солженицын и Егор Гайдар. Солженицын («Московские новости», № 15, 28.04.2006) показал себя сторонником политики Путина, Гайдар - противником.

«При Горбачеве, - сказал Солженицын, - было отброшено само понятие и сознание государственности. (Отсюда его многочисленные капитуляции и безоглядные уступки во внешней политике, принесшие ему столь шумные похвалы на Западе.) При Ельцине по сути та же линия была продолжена, но еще отягощена безмерным имущественным ограблением России, ее национального достояния, а также беспрепятствием и потакательством государственному хаосу. При Путине, не сразу, стали предприниматься обратные усилия спасения проваленной государственности. Правда, некоторые из этих попыток сначала носили характер скорее косметический, затем стали проявляться четче. Внешняя политика, при учете нашего состояния и возможностей, ведется разумно и все более дальновидно». Вспомнил Александр Исаевич и «25 миллионов наших соотечественников, отрубленных от России очумелым беловежским сговором».

То, что Чейни называет отходом России от демократии, Солженицын называет иначе: «Консерватизм, дающий сейчас ростки в России, зародился и стал укрепляться скорее как естественный ответ на безоглядную распущенность». Он выражал самое большое сочувствие «униженному и вымирающему русскому народу», предупреждая, что со стороны Запада «готовится полное окружение России, а затем потеря ею суверенитета». Об Украине отзывается так: «Происходящее на Украине, еще от фальшиво-построенной формулировки для референдума 1991-го года (я уже об этом писал и говорил), составляет мою постоянную горечь и боль. Фанатическое подавление и преследование русского языка (который в прошлых опросах был признан своим основным более чем 60% населения Украины) является просто зверской мерой, да и направленной против культурной перспективы самой Украины. Огромные просторы, никогда не относившиеся к исторической Украине, как Новороссия, Крым и весь Юго-Восточный край, насильственно втиснуты в состав нынешнего украинского государства и в его политику жадно желаемого вступления в НАТО. За все время Ельцина ни одна его встреча с украинскими президентами не обошлась без капитуляций и уступок с его стороны. Изживание Черноморского флота из Севастополя (никогда и при Хрущеве не уступленного УССР) является низменным злостным надругательством над всей русской историей XIX и ХХ веков. При всех этих условиях Россия ни в какой форме не смеет равнодушно предать многомиллионное русское население на Украине, отречься от нашего единства с ним».

Четырьмя днями раньше («Профиль», № 15, 24.04.2006) совсем другую картину нарисовал Егор Гайдар. Он дал противоположные оценки происходящему в России. Резко антисолженицынский характер носят и его предложения. Он считает евроатлантическую демократию наиболее эффективным способом организации современного человечества: «Беспрецедентное ускорение экономического развития, повышение его темпов, измеряемых ростом показателей душевого ВВП в десятки раз, начинается на рубеже XVIII- XIX веков в Северо-Западной Европе. Это случилось после того, как там в силу своеобразного набора исторических обстоятельств сложились институты, гарантирующие права и свободы человека, права собственности. Там возникла ситуация, при которой, как писал профессор, лауреат Нобелевской премии Д. Норт, «у власти связаны руки». Стратегически вопросы о гарантии прав и свобод и о темпах экономического роста неразрывно связаны. Демонтаж системы гарантий прав частной собственности снижает спрос на деньги, осложняет борьбу с инфляцией, ограничивает инвестиционную привлекательность страны как для отечественного, так и для зарубежного бизнеса. Зависимость и инфляционных процессов, и экономического роста от уровня свободы - очевидный исторический факт».

В сдержанных выражениях Егор Гайдар подвергает сегодняшнюю политику России резкой критике. Россия, по его словам, переживает «тяжелый приступ постимперского синдрома». Его тревожит увеличение роли государства в управлении экономикой: «Для нашей страны этот процесс опасен. Когда я пришел работать в российское правительство, нефтяная промышленность находилась в состоянии глубочайшего кризиса. Это была государственная отрасль. Добыча нефти падала более чем на 50 млн. тонн в год. Я имел возможность ознакомиться с протоколами совещаний у председателя Совета Министров СССР - иронизирует Гайдар. - После начала дела ЮКОСа и новой волны огосударствления нефтяной отрасли темпы роста нефтедобычи в России упали приблизительно в пять раз».

Н. И. Рыжкова, посвященных положению с добычей нефти в стране. Самое распространенное слово, которое можно в них встретить, - катастрофа. В начале 2000-х годов главной проблемой для приватизированного российского нефтяного сектора было то, что рост инвестиций частных компаний шел столь высокими темпами, что увеличение российской доли на мировом нефтяном рынке могло спровоцировать ценовую войну со странами ОПЕК. К настоящему времени эта проблема решена,

И, чтобы не оставалось никаких сомнений в его позиции, Гайдар прямо определяет сложившуюся в России систему как «политический режим, который нельзя назвать функционирующей демократией». Этому режиму, по его словам, больше всего угрожает то же самое, что погубило Советский Союз: «зависимость экономики и политики от такого трудно прогнозируемого и неуправляемого фактора, как цены на топливно-энергетические ресурсы». Он напоминает две важные, с его точки зрения, вещи. Первая: «В 1985-1986 годах цены на нефть - товар, от которого зависели важнейшие характеристики советской экономики, - упали в несколько раз. Запасов стабильности хватило ненадолго. К лету-осени 1991-го банкротство СССР и крах советского режима были данностью». Вторая: «Сегодня цены на нефть в реальном исчислении хотя и не вышли на экстремально высокий уровень позднебрежневского периода (1980-1982 годы), но уже почти сравнялись с уровнем 1985 года - того времени, с которого начался неуправляемый кризис. Хочется, чтобы сегодня, принимая решения о ключевых параметрах экономической политики, Стабилизационном фонде, цене отсечения на нефть, на основе которой строится бюджетный процесс, российские власти извлекли уроки из того, что произошло в Советском Союзе в конце 1980-х годов». Иными словами, Гайдар предупреждает о возможности резкого падения мировых цен на нефть и газ, что может иметь для России очень тяжелые последствия.

О том, в чем Гайдар видит выход, можно судить по следующим его высказываниям: «На протяжении исторически коротких периодов капитализм без демократии возможен. Особенно в странах догоняющего развития, которые не принадлежат к числу начавших современный экономический рост на рубеже XVIII-XIX веков и следуют за лидерами, по уровню развития сохраняющими по отношению к ним дистанцию в несколько поколений. Но и здесь ситуация, в рамках которой экономическая свобода не подкрепляется политической, внутренне нестабильна. Сам успех экономического развития, повышение уровня жизни, образования повышают спрос на такую фундаментальную ценность, как свобода. Авторитарные капиталистические режимы Южной Кореи и Тайваня - примеры стран, продемонстрировавших аномально высокие темпы экономического роста в условиях капитализма без демократии. Ни одному из этих режимов это не позволило сохранить недемократическую форму правления. С течением времени повзрослевшее общество потребовало и добилось демократических перемен».

Он возлагает надежды на постепенный рост уровень жизни в России: «Богатый международный опыт показывает, что рост уровня жизни тесно и позитивно коррелируется с развитием демократических институтов и гражданского общества». Отвечая на вопрос, предопределен ли поворот России к авторитаризму и государственному патернализму, отвечает: «Надо различать краткосрочную и долгосрочную перспективу. В краткосрочной перспективе - вероятен. В долгосрочной - исключен».