После майдана 2005-2006

18 февраля

В 1994 году консульская группа Министерства иностранных дел Российской Федерации в Крыму начала выдавать практически всем желающим гражданство России. Сейчас меня иногда спрашивают, как это вообще могло случиться. Чем больше проходит времени, тем все более дико выглядят подобные вещи. А как могло случиться, что начали строить дамбу на Тузлу?

Остров Тузла образовался в результате размыва сильным штормом 1925 года узкой косы Таманского полуострова. Длина образовавшегося острова - 6,5 км, ширина - около 500 м. 7 января 1941 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР он был передан Крымской области, вошедшей 19 февраля 1954 года в состав Украинской ССР.

17 сентября 2003 года мы встретились с Владимиром Путиным на острове Бирючем в Азовском море. Обсуждалась проблема статуса Азовского моря и вопросы, связанные с очередным саммитом СНГ (он должен был состояться в Ялте). Обсуждали судьбу российской военной базы в Крыму. При этом решение, как потом выяснилось, нашлось не самое выгодное для России.

С Бирючего Путин улетел в город Ейск Краснодарского края и провел там «совещание по военно-дипломатическим вопросам присутствия России в черноморско-азовском регионе», как было сказано в официальном сообщении. В совещании участвовали министры обороны, иностранных дел, директор ФСБ. После этого Путин подписал указ «О создании пункта базирования Черноморского флота РФ в Новороссийске».

По словам одной из официальных российских газет, в Ейске местные руководители обратились к президенту России с предложением соединить Таманский полуостров с Тузлой и тем самым завладеть частью украинской территории. Путин якобы дал добро.

Так было или иначе, но 29 сентября строительство дамбы началось. Местные власти стали объяснять экологическими соображениями - желанием предотвратить дальнейший размыв береговой линии. Указывали и на второй мотив: будет, мол, строиться терминал, чтобы больше не зависеть от Одесского припортового завода при транспортировке химических удобрений.

Я сразу дал поручение нашему Министерству иностранных дел и другим ведомствам выяснить реальную обстановку. Больше всего меня, естественно, интересовали истинные цели россиян. Может, там действительно нет ничего особенного, никакой политики…

30 сентября временный поверенный в делах России в Украине был вызван в МИД Украины. Мы требовали внести ясность, выражали обеспокоенность… В Москву съездил заместитель министра иностранных дел Украины, а вслед за ним и министр. И тому, и другому было заявлено, что ведутся обычные работы по восстановлению береговой зоны Таманского полуострова. Между тем, при сохранении набранных темпов «обычных» работ, дамба через неделю подступила бы к бую, отмечавшему государственную границу Украины.

Да, самое первое, что услышали мы от Москвы, - что она не в курсе дела: это, мол, самодеятельность краснодарского губернатора. Вскоре стало ясно, что это, мягко говоря, не совсем так. Слишком большие технические силы были брошены на возведение дамбы. Как выразился бывший губернатор Краснодарского края, депутат Государственной думы РФ Кондратенко, в местном бюджете нет денег даже для уборки мусора в краевом центре. А тут задействованы сотни тяжелых грузовиков, бульдозеров и другой техники. Не было сомнений, что выполняется срочная «федеральная программа» и что руководство ею осуществляется из Москвы.

Поначалу я, в общем, был склонен верить российским представителям, что происходящее не имеет отношения к политике. Не могу согласиться с теми, кто усматривает в этом мою наивность. Дело в том, что, ставя себя на место россиян, я отчетливо видел беспредельную глупость этой затеи, которая нанесет большой ущерб России. И только России. Мне было трудно представить себе, что взрослые, вменяемые люди, ответственные государственные деятели могут себе такое позволить. Их страну и так обвиняют в неоимперских замашках, великодержавных мечтаниях и происках. Ну зачем, казалось бы, давать критикам России такой повод для усиления этих обвинений?

Но интенсивность работ нарастает, поведение «прорабов» становится все более вызывающим. Мы предупреждаем их, что через линию границы Украина их не пустит - будет защищать свою территорию так, как положено, как предусматривает наша Конституция. Нам отвечают, что, доведя дамбу до линии границы, остановятся.

«Трудовой» и пропагандистский накал между тем усиливается. Поручаем нашим пограничникам заявить, что их катера станут на линию границы и не позволят продолжать насыпку дамбы. Украинские и российские СМИ публикуют репортажи о ходе работ, мнения экспертов и политиков. Материалы российских СМИ, как обычно, носят антиукраинский характер, украинские в этом случае не остаются в долгу.

7 октября, выступая в Симферополе, я подверг действия России резкой критике. «…Есть же международные правила… Знаете, мне немного смешно, когда я смотрю на карту России, и оказывается, что им еще чего-то не достает… Непонятно». В то же время счел нужным добавить, что «не отношу эту проблему к политике, я думаю, это просто недоразумение…»

Дамбу, однако, продолжали насыпать, как ни в чем не бывало. 17 октября я был в Днепропетровске, и во время встречи с журналистами мне пришлось отвечать на вопросы, которые легко было предвидеть, учитывая шум в нашем парламенте и в СМИ. Я сказал, что у меня пока нет удовлетворительного ответа на вопрос, что происходит. Подчеркнул три момента. Первый: «никакого механического нарушения границы Украины еще нет». Второй: действия российской стороны, тем не менее, считаю «недоброжелательными по отношению к Украине». «Добрые соседи, - сказал я, - так не поступают», Россия должна была «хотя бы предупредить» о своих действиях возле украинской границы. Третий: я напомнил, что в свое время Украина «добровольно», а «если уж говорить откровенно, то под давлением, в том числе и со стороны России», отказалась от ядерного оружия при гарантиях безопасности. «Россия является гарантом территориальной целостности Украины. Так зачем же делать такие шаги - это будоражит людей и не улучшает их настроения». Назвал «неубедительными» российские ссылки на то, что такое дорогое строительство ведется исключительно по инициативе властей Краснодарского края, и высказал надежду, что нам не придется обращаться в международные организации, чего уже требуют депутаты Верховной Рады. Не стал скрывать своего мнения, что «в истории наших отношений с Российской Федерацией» эта ситуация «еще скажется».

К этому времени уже мало кто сомневался, что дамба не имеет никакого иного, кроме политического, смысла. С практической точки зрения, это сооружение в лучшем случае бесполезное. Дамба высотой в 0,75 метра над водой и шириной в 17 метров будет разрушена первым же серьезным штормом.

На 30 октября был намечен приезд министра иностранных дел России Иванова в Киев для переговоров по Азовскому морю и Керченскому проливу. «Опираясь на дамбу, как на политический факт, - писала одна из наших газет, - Иванов может предложить Украине либо добровольно и совместно достроить дамбу и дальше спроектировать и построить мостовой переход до крымского берега, решив при этом все вопросы использования Керченского пролива в пользу России. Либо, в случае отказа украинской стороны, можно намекать на силовой захват Тузлы. Не зря ведь ФСБ полгода назад проводило именно в Керчи тренировки якобы по «освобождению» «парома с заложниками»… Политический ресурс побед в Чечне исчерпан, а перед новыми выборами хоть маленькая, но победоносная война, или хотя бы «мирное», но обязательно результативное сражение за приращение территории очень кстати. Россия может прирасти Тузлой, но при этом она приобретает весь Керченский пролив, доминирование в Азовском море и «братское» распределение ресурсов в Азово-Керченском регионе».

20 октября на встрече с украинскими журналистами в Кремле глава администрации президента России Александр Волошин заявил: «Никогда Россия не оставит Украине Керченский пролив. Хватит того, что Крым сегодня украинский и мы еле успокоили людей по этому поводу. Хватит издеваться над нами. Если надо, мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы отстоять свою позицию. Если надо, мы сбросим туда бомбу!!!»

Пресса связала это заявление с появлением новой военной доктрины России, допускающей возможность нанесения превентивного удара по зонам нестабильности.

Подтверждались худшие опасения. Я созвал заседание СНБО. Приняли решение защищать Тузлу всеми способами, наметили конкретные меры, я издал соответствующий указ. Министерство иностранных дел Украины направило России очередную ноту. Этой нотой вся ответственность за возможное негативное развитие событий вокруг Тузлы возлагалась на российскую сторону.

Сделав все, что мне казалось необходимым, я отправляюсь с официальным визитом в Бразилию. Оттуда предполагалось отправиться в Доминиканскую Республику и некоторые другие страны того региона. Однако обстановка вокруг Тузлы продолжала накаляться.

Владимир Горбулин как-то сказал по телевидению, что я, находясь в Южной Америке, не мог в течение семи суток связаться с Путиным. Он преувеличивает. Путин в это время находился на конференции АСЕАН где-то, по-моему, в Брунее. Пробиться туда с телефонным разговором очень сложно. Из Киева мне поступали доклады, из которых следовало, что «ударная стройка» вот-вот дойдет до рокового буя, что работы ведутся авральными темпами, днем и ночью, и что все это сопровождается разнузданной шовинистической кампанией в российских СМИ.

Принял решение прервать визит. В Бразилии провел полтора-два дня, не поехал даже на полигон, где шло строительство космодрома (совместный украинско-бразильский проект). И на обратном пути, уже в самолете, связался, наконец, с Путиным. Это было где-то на третий день. О семи днях не могло быть и речи. Я не позволил бы себе семь дней находиться вне Украины в такое время и тупо чего-то ждать.

Путин, когда я ему позвонил, тоже находился в самолете. Он сказал, что не совсем владеет информацией, но немедленно даст поручение разобраться и доложить. Я настаивал на том, что первым и главным итогом нашего разговора должно быть немедленное прекращение строительных работ в районе Тузлы. Он сказал, что отдаст соответствующее распоряжение. «И поручаем своим правительствам разобраться и найти такое решение, чтобы этот инцидент остался в прошлом». - «Договорились», - ответил Путин.

После этого я уже знал, что буду делать. Первым делом - появиться на Тузле. Ночью приземлились в Симферополе, утром на вертолете отправился на Тузлу. Взял бинокль… Но видно было и невооруженным глазом: работы на российской стороне остановились. До буя не дошли метров сто.

Из сопутствующих событий напомню - без всяких комментариев - два. 22 октября народный депутат от «Нашей Украины» Иван Плющ заявил, что «такая политическая акция, как построение дамбы, не может решаться без согласования с высшим руководством обоих государств». «Не исключено, - продолжил он, - что политические игроки разработали один из сценариев сохранения Кучмы при власти и недопущения демократических выборов президента в 2004 году. По этому сценарию, ситуация может развиваться таким образом: Россия в ближайшие дни пересекает государственную границу Украины. Имитируется начало вооруженного конфликта. Кучма срочно возвращается из турне по странам Латинской Америки. Ситуация усложняется. Возможно использование одного из вариантов роспуска Верховной Рады и переход к единоличному правлению Кучмы. Политическая реформа, выборы и прочие вопросы отступают на второй план. Возможен и выход ситуации из-под контроля, в случае чего гарант может обратиться к народу: дескать, в такой ситуации выборы президента проводить нельзя».

В свою очередь народный депутат, секретарь политсовета СПУ Юрий Луценко направил главе кремлевской администрации следующую телеграмму: «Уважаемый пан Волошин! В связи с прибытием на остров Тузла Президента Л. Кучмы прошу, не мешкая, выполнить Вашу угрозу. Чем сделаете весомый вклад в развитие украинско-российской дружбы. Народный депутат Луценко». Печать сообщила, что эта телеграмма обошлась ему в «8 гривен с копейками».

А о моей фразе: «Смотрел на карту России. Ну, чего им еще не хватает?» бывший коллега-ракетчик, с которым когда-то вместе «загорали» на космодроме, написал мне потом, что эта фраза - лучшее, что я сказал не только за время президентства, но и за всю жизнь. «Еще две-три такие фразы - и третий президентский срок у тебя в кармане», - писал он.

Мне приятно было получить весть от старого товарища (русского, кстати), но его уверенность, что мне нужен третий срок, не подняла настроения. Не чувствовал я и большой гордости за эту фразу. Никогда не имел вкуса к созданию крылатых выражений. Если что меткое срывалось с языка, то это происходило само собой, и тут же забывалось. Но к этому времени я уже знал, что изготовление «забойных» высказываний для политиков является важной статьей дохода для специалистов по ведению избирательных кампаний. Считается, что именно они придумали для Путина фразу: «Мочить в сортирах», которая прибавила ему много голосов на президентских выборах.

Ну, а что же Ядерный клуб? Нам дали понять, чтобы мы выкручивались сами. А публично - как в рот воды набрали. Все скромно промолчали. Только Пекин четко заявил, что чье бы то ни было посягательство на территориальную целостность Украины недопустимо. Промолчал ЕС. Молчание, конечно, не было полным: что-то невразумительное озвучил, например, даже госдеп, но это не шло ни в какое сравнение с тоном и содержанием всего, что пришлось от них услышать, например, зимой 2004 года в связи с президентскими выборами в Украине.

Я не удивился этому. Я к тому времени уже привык, что серьезной поддержки от Запада ожидать не следует ни при каких обстоятельствах.

Не знаю, как оценят это историки - положительно или отрицательно, но сам факт, думаю, ими будет отмечен более четко, чем делаем это мы сейчас: после выхода из Советского Союза Украина была оставлена наедине со сложнейшими проблемами строительства ее государственности и налаживания хозяйственной жизни. Нас с первой минуты подозревали в тайном желании вернуться к советскому тоталитарному устройству. Мы были неопытны, нас мучила инерция, нас давила нищета, разруха, мы при всем желании не могли сразу все сделать «по-американски», а наши западные друзья видели в этом только злонамеренный саботаж демократии.

И проявляли хитрость и хитрость…

В бумаге о гарантиях украинской безопасности со стороны стран Ядерного клуба нет ни слова о механизмах предоставления этих гарантий в тех случаях, когда возникает такая необходимость. Никакой методики!

Собственно, только в дни Тузлы мы это как следует осознали. Я вчитался в эту бумагу и целый вечер по кабинету бегал… «Российская Федерация, Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии, Соединенные Штаты Америки и Украина будут консультироваться в случае возникновения ситуации, затрагивающей вопрос относительно этих обязательств», - сказано в «Меморандуме о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия 5 декабря 1994 г.». Вот и вся конкретика. Ну хитрецы!

Решили по принципу: нет механизма - нет проблемы. Довольствуйтесь, украинцы, декларативными обещаниями поддержки. Ну обязались «воздерживаться от угрозы силой или ее применения». А что будете делать, если кто-то из вас не станет воздерживаться?

Обязались воздерживаться от «экономического принуждения» украинцев. Ну а какие меры будете принимать в том случае, если кто-то из вас все-таки начнет на нас давить? Удовлетворяйтесь, украинцы, тем, что страны Ядерного клуба «будут консультироваться»…

В том, что этот документ оказался слишком общим, отчасти виноват и я сам. Поездка в Будапешт в ноябре 1994 года, где он подписывался, была моей первой важной поездкой за границу в роли Президента Украины. Вся предварительная работа с участием наших дипломатов уже была проделана. Мне оставалось только скрепить своей подписью результат. Не знаю, чего я мог бы добиться, если бы потребовал доделок и переделок, но то, что не предпринял такой попытки, считаю своим упущением. Наверное, простительным, но - упущением. Можно сказать, меня подвели украинские дипломаты, у которых опыта тоже было не намного больше, чем у меня.

И ведь было мне предупреждение… Было! Правда, тоже запоздалое. В Будапеште мы подписали отдельный документ с Францией, которая, как известно, не относила себя к Ядерному клубу. В гостинице меня для этого ждал Миттеран. Явились мы к нему вдвоем - я и глава моей администрации Дмитрий Табачник. Миттеран был очень болен. Ему постоянно делали уколы. Поставили мы с ним свои подписи, и тут он мне говорит о Ядерном клубе и его обещаниях следующее: «Ты им, молодой человек, не верь. Они всегда думали и будут думать только каждый о себе. Вот и ты со своей страной действуй так же. Помни, молодой человек, - повторил он, - гарантировать свою безопасность сможете только вы сами».

26 октября 2003 года в российской газете «Известия» появилось мое интервью о событиях в районе Тузлы. В название публикации были вынесены мои слова: «Чем ближе дамба к нашим берегам, тем ближе мы к Западу». Не сосчитать телефонных звонков и писем, которые поздравляли меня с этим поступком. Так и говорилось: поступок, а не просто интервью. Приведу выдержки из него. Вопросы мне задавал обозреватель «Известий» Борис Пастернак.

- Леонид Данилович, как вы понимаете то, что происходит в районе Тузлы?

- Мы все понимаем. Китайцы Срединной империи когда-то не признавали самого наличия других стран. Все, мол, наше, все принадлежит нашему хозяину. Примерно так некоторые россияне смотрят на страны СНГ, в том числе на Украину. Мы понимаем, что строительство этой дамбы есть одно из таких действий. Кое у кого в России есть жажда имперского самоутверждения… Мы сожалеем, что самоутверждаются за наш счет, но нам ясно, почему именно Украина избрана для этого. Без Украины ведь не было, нет и не может быть империи - никакой, ни обычной, ни «либеральной».

- Сколько тут все-таки, по-вашему, политики и сколько эмоций? В глаза бросается задиристость на обоих берегах…

- Мы уже двенадцать лет видим людей, которые просто не в силах скрыть свое огорчение тем, что Украина «от них» ушла. Они не понимают даже, что это надо скрывать в приличном обществе… Нельзя не посочувствовать руководству России, которое, как мы с прискорбием наблюдаем, вынуждено подчас считаться с неоколониальными настроениями в российском обществе, в российском правящем классе, в российском генералитете… Мы заявляем сегодня со всей определенностью: друзей у нас больше там, где их больше, а больше их там, где больше демократии. Чем ближе дамба к нашим берегам, тем ближе мы по своему настроению к Европе, к Западу в целом - так образно можно определить то, что делается сегодня в наших головах.

- А что может измениться во внутренней политике Украины?

- Как и следовало ожидать, очередное посягательство на наши интересы и наше достоинство заметно сплотило жителей Украины. Причем подчеркну: независимо от их домашнего языка. На русском языке действиями «краснодарских властей» возмущаются подчас громче, чем на украинском. Тузла явно служит делу консолидации украинской политической нации. Но такие способы консолидации, при всей их эффективности, - не наш выбор. Мы хотели бы консолидироваться, и мы будем консолидироваться на другой, более спокойной, более творческой основе - на основе мирного развития нашей государственности, на основе общей заботы об экономическом росте.

- Когда слушаешь ваших противников из рядов украинской политической оппозиции, трудно верится в «общую заботу»…

- Вы коснулись больного места. Я ничего не идеализирую. Я говорю своим противникам: давайте вспомним сегодня всю историю внутриукраинских раздоров. Всю историю!… Вспомним 1991 год, политическую жизнь Украины после поражения ГКЧП. Что было бы, если бы тогда ведущие политики Украины, как говорится, мертвой хваткой вцепились друг в друга, вместо того чтобы сообща добиваться независимости? Сейчас такие люди есть, они явно склонны вести политическую борьбу на уничтожение противника. Вот к ним я и обращаюсь в наших «домашних» разговорах: не будем никого искушать борьбой на взаимное уничтожение. Обращаюсь я к ним миролюбиво, но - с позиции силы. Эта сила - Конституция страны и общественное мнение: я чувствую, к чему оно склоняется.

Кое- кому показалось, что «стоянию на Тузле» я придал слишком большое, слишком принципиальное значение. Да, я это расценил как появление вопиющего неуважения к Украине. Мне не было дела (нет и сейчас) до журналистской версии, согласно которой российская власть просто хотела устроить чисто пропагандистскую акцию для внутреннего пользования в предвыборной ситуации. Ребята помешались на «пиаре», иногда видят его там, где присутствует кое-что другое. Решение засыпать тузлинский пролив было не пропагандистским, а стратегическим. Хорош бы я был президент, если бы не увидел этого с первого взгляда! Серьезнейший стратегический ход. Если бы Тузлу соединили с российским материком, сразу был бы создан прецедент пересмотра государственной границы. В Украину вдвинулась бы российская территория -вот что означала бы эта дамба. Я это, повторяю, хорошо понимал. Для демонстрации этого понимания и для решения возникшей проблемы я и прервал свой официальный заграничный визит и сам взялся «разруливать» ситуацию. Это само по себе явилось холодным душем для тех российских сил, которые стояли за возникшим кризисом. Они увидели, что заигрались.

Интервью «Известиям» было одним из моих самых резких выступлений в адрес России за все президентские годы. И я несколько удивился, что со стороны Москвы не последовало никакой реакции. Это можно было расценить как предложение «замять вопрос для ясности». Ведь иначе я сказал бы: «Ну хорошо, я готов взять назад свои резкие слова. Но тогда вы дайте полное и реальное объяснение всей истории. Почему вдруг нагнали столько техники? Почему стали работать так, как саперы под огнем? Почему подняли антиукраинскую истерию в своих СМИ? С какой это стати укрепление пятачка морского берега стало вдруг делом такой национально-патриотической важности?»

В одном комментарии содержались следующие обобщения: «Так делается история. Даже если правы те, кто думает, что «стояние на Тузле» выдумали Кремль и Банковая в обоюдных рекламных интересах, и даже если все разрешится самым благоприятным образом для обеих сторон, история независимой Украины отныне будет делиться на «до Тузлы» и «после Тузлы». За несколько дней Украина стала другой страной, хотя все это заметят, может быть, даже не завтра. Сделан огромный шаг в консолидации украинской политической нации. Эта нация вдруг осознала, что ей действительно нужна армия, и армия настоящая, со всем, что отсюда следует во внутренней и особенно во внешней политике. Можно, наверное, сказать, что Украина, наконец, нашла свою внешнюю политику. С иллюзиями и беспечностью покончено раз и навсегда. «К концу моего второго президентского срока наступило отрезвление», - мог бы сказать Леонид Кучма, и с ним согласились бы многие… Российский «геополитик» Дугин не зря отметил, что после Тузлы у русских появилась украинофобия и что это «просто катастрофа». Он имеет в виду катастрофу для России: если до сих пор Россия просто обижалась на оставившего ее «хохла» и надеялась вернуть его в «общий дом», то теперь она его ненавидит, потому что поняла: он таки не вернется».

Один мой однокашник по университету выразился так: «Русские тебя, старик, проверяли на вшивость». Я чуть-чуть обиделся: «Во-первых, почему на вшивость? Во-вторых, почему персонально меня, а не государство, не страну?» Одно из этих возражений он принял: «Насчет вшивости я неточно выразился, согласен. Проверяли на стойкость - не на вшивость. Но проверяли не государство, не страну, а тебя. Почему именно тебя - тебе и думать». Мне известна точка зрения, согласно которой на Тузле Москва опробовала свою новую украинскую политику. Эта точка зрения близка к той, которой придерживается мой однокашник. Мол, проверяя на стойкость Президента Украины, одновременно провели рабочее испытание нового курса в отношении его страны.

Смысл этого курса - в переходе к жесткому давлению на всех направлениях и к проведению крупных операций экспансионистского характера. Получится взять Тузлу - настанет очередь Крыма.

Не думаю, что команду давал непосредственно Путин. Вряд ли он был посвящен в замысел и его детали. Он мог, немного послушав инициаторов, махнуть рукой, каковой жест можно было расценить двояко: и как «отстаньте от меня с этим мелким вопросом», и как «согласен, действуйте». Так или иначе, работы по строительству дамбы были прекращены. В разговорах с Путиным я не возвращался к этой теме. Мне было понятно щекотливое положение, в которое его поставили или в котором он оказался. Правдоподобного объяснения в этом случае просто не могло быть. Ни с того ни с сего, без предварительного обсуждения и даже оповещения, на пятачке морского берега, в непосредственной близости от государственной границы, сосредотачивается огромное количество техники, разворачивается явно провокационное строительство, поднимается шовинистическая антиукраинская истерия в СМИ…

Ну как это все, не краснея, объяснять решением защитить свою, российскую, часть берега от разрушительного воздействия морской волны или течения?! Между тем как раз на этой позиции и стояла российская сторона во всех разговорах и переговорах с нами. Я, повторяю, их понимал. Ничего другого придумать было невозможно. Даже я на их месте ничего другого не придумал бы, хотя и являюсь в глазах некоторых своих российских «биографов» большим хитрецом. На них большое впечатление произвело то место в моей книге «Украина - не Россия», где я рассказываю о казацком ватажке Головатом и его петербургской миссии, по итогам которой запорожцы получили разрешение поселиться на Кубани. После этого мне не раз приходилось читать, что Головатый - мой любимый герой украинской истории, потому что я сам такой.

В связи с Тузлой остался нерешенным только один российско-украинский вопрос в том районе - о Керченском проливе. Если исходить из того, что остров Тузла принадлежит Украине, то ей же должен безраздельно принадлежать и Керченский пролив. Но мне всегда было совершенно ясно, что Россия с таким статусом не согласится ни при каких условиях.

Большой ли я хитрец - это вопрос дискуссионный. А то, что я реалист до мозга костей, обсуждению не подлежит. И как реалист стою на той точке зрения, что пролив должен оставаться в совместной эксплуатации. Тем более что нам это не так уж невыгодно: совместная эксплуатация означает и совместные расходы на поддержание пролива в надлежащем состоянии, а работы там очень много.

Меня даже мои заклятые враги из числа журналистов и политологов изображали победителем в «стоянии на Тузле». Это очень важный пример того, как превратно могут понимать сокровенную суть событий люди, не входящие во власть, не стоящие на верхней ступени государственной лестницы. «Украина показала зубы». «Украина смогла защитить свои национальные интересы». «Нападение России на Тузлу способствовало консолидации украинской политической нации». «Отныне Украина будет разговаривать с Россией на равных». «Украина показала России, что имперский проект пора бесповоротно выбросить из головы»…

Это я цитирую газетные заголовки и высказывания разных политических наблюдателей. Да и политиков, но таких, которые мало интересуются, как в действительности делаются государственные дела, как и на чем строятся реальные межгосударственные отношения.

Из тысяч слов, сказанных в связи с Тузлой, кое-какое отношение к «правде жизни» имели только слова о консолидации украинской нации. Почти все остальное - это в основном спекуляции и желаемое вместо действительного. Мой личный вывод из той эпопеи был прямо противоположный тому, который мне приписывался. Когда Ядерный клуб на наше обращение промямлил что-то невразумительное, вот тогда я в очередной раз - и очень глубоко! - зарубил себе на носу следующее. Никому в мире Украина не нужна. Рассчитывать мы должны только на себя. Миттеран был прав в своем будапештском наставлении мне. А с Россией надо садиться и договариваться. Договариваться как сегодня, так и впредь. С Россией! Не надеяться ни на США, ни, тем более, на Европу, для которой Украина может представлять интерес лишь в том случае, если она дружна с Россией.

Я никогда не прятал свои личные эмоции так глубоко, как тогда, в дни «стояния на Тузле» (если не считать интервью «Известиям»). Поэтому мне было вдвойне странно наблюдать за тем, какую волю своим эмоциям дали «оранжевые» политики сразу после победы Ющенко на президентских выборах. Имею в виду прежде всего антироссийские эмоции. «Мальчишки, дети, ничего вы в жизни не понимаете! Молю Бога, чтобы вы поскорее повзрослели и чтобы это не обошлось Украине слишком дорого», - вот что хотелось им сказать.