После майдана 2005-2006

14 мая

В декабре 2003 года в Киев для встречи (а точнее - для переговоров со мной) прибыл глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс. Он объявил, что стратегической задачей его компании является получение контрольных пакетов акций десяти облэнерго, входящих в российско-украинский холдинг.

Я принимал его после того, как он обнародовал свою мечту (или план?) создать Российскую «либеральную империю». c

c «Я считаю, что идеология России на всю обозримую историческую перспективу должна сталь идеологией либерального империализма, а целью Российского государства должно стать построение либеральной империи», - говорил Чубайс в Москве, представляя программу Союза правых сил перед парламентскими выборами. При этом он, конечно, показал, что знает, насколько болезненно воспринимается слово «империя» очень многими, для многих же оно вообще немыслимо в одном ряду с такими словами, как «цивилизация». «демократия», «частная собственность», «рынок», «свобода». «Только это было в XX веке, но XX век закончился. Начался XXI. Причем повсеместно». Что же в таком случае либеральный империализм? «Государство обязано всеми способами содействовать развитию российской культуры и культуры других народов в наших странах-соседях и экспансии российского бизнеса за пределы государства - к нашим соседям. Российское государство должно напрямую законными методами делать все, чтобы поддержать базовые ценности свободы и демократии не только в России, но и во всех государствах-соседях».

Понятно, что я и не подумал спросить его, как он себе это представляет. Не сомневался, что ничего подобного у него и в мыслях не было. Все политики в странах бывшего СССР помешаны на «политтехнологиях», то есть на рекламе своих личностей и партий. Не думаю, что Чубайс исключение. Лозунг «либеральной империи» ему наверняка придумал какой-нибудь мастер по рекламе. Таким способом, очевидно, хотели соединить ужа с ежом, чтобы этим чудищем привлечь избирателя, который и за демократию, и за империю. Впереди ведь были парламентские выборы.

Почему- то подумалось, что к этому «идеологическому перевороту в правом лагере» не имел отношения Егор Гайдар. Хотя это трудно себе представить, если учесть, что внешне речь Чубайса действительно выглядела как программная для Союза правых сил… Или Гайдар не очень внимательно прочитал ее перед тем, как Чубайс вышел на трибуну. Человек, который собственной рукой писал беловежские документы в конце 1991 года, не допустил бы самого слова «империя».

Замысел перехвата «патриотических» лозунгов для завоевания хотя бы части электората, до сих пор не голосовавшего за СПС, был передо мною, как на ладони. И вызывал у меня бесконечную досаду и сожаление. «Такой хитрый, что аж дурной», - говорят в народе. Я никогда не был равнодушен к этим ребятам. Как и Ельцин. Они были мне близки по духу - ближе, чем кто-либо на политической арене бывшего Советского Союза. Я за них болел, желал им успеха. И когда они делали глупости, было такое чувство, что я сам делаю эти глупости. Так я относился к нашему Вячеславу Чорновилу, к Пинзенику и Костенко, отчасти - к Ющенко. Так я относился к тем ребятам и девчатам, что объявили себя «озимым поколением», потом придумали название «Вече», ничего не говорящее стране… Они меня критиковали, порой - безудержно поносили, оскорбляли, пытались делать на этом свои политические карьеры. И кому-то это на какое-то время удавалось. Но душой я был с ними, делал для них все что мог в сложнейших украинских условиях. И если бы этих людей не было, то будущее Украины мне представлялось бы совсем безрадостным.

Ничего из «поворота» СПС выйти не могло, и я не стал сыпать Чубайсу соль на рану. Мы говорили о другом.

Мне кажется, что он таки хочет создать империю, но это должна быть, по его замыслу, империя РАО ЕЭС. С его точки зрения, он поступает абсолютно правильно, стремясь к этой цели. Интересы России он знает лучше всех своих противников и врагов вместе взятых. Он хочет прийти с огромными мощностями российской энергетики в Европу. Отсюда - его в высшей степени прагматичный интерес к Украине. Крупная транзитная страна, сама к тому же обладающая неплохими возможностями для развития своей энергетики. Объединить деловым сотрудничеством две такие мощи и двинуть в Европу! Когда он говорил об этом, у него горели глаза. Но имперства я в его глазах не заметил. Либерализм - да, был в наличии, на своем законном месте. Я сказал ему, что к такой сделке, о которой он давно, по его словам, мечтает, Украина пока не готова.

Известный наш политолог и политтехнолог Выдрин после того, как пошел работать на Юлию Тимошенко, стал потихоньку пугать таких людей, как Пинзеник, замечая будто бы вскользь, что их либеральные взгляды, мол, устарели. Жалко, если ребята испугаются и кинутся «обновляться». Не знаю, насколько сознательно он допускает обычную в таких случаях подмену.

Есть либерализм как идеология и есть либерализм как политика. Не всякое правительство, даже состоящее из одних убежденных либералов, может проводить полноценную, последовательную либеральную политику. Приходится считаться с настроениями электората, с раскладом политических сил, с реальными экономическими процессами. Я, например, занимался этим все десять лет своего президентства. Но я всегда держал в уме либеральный идеал. Для меня это просто идеал здравого смысла. Он не может устареть, зря этот парень пугает людей.

Кто последовательно и упорно всем своим поведением отстаивает у нас либеральную идею, так это Гальчинский. Я часто жалел, что он не может одновременно быть ученым-экономистом, важнейшим из моих советников, автором большинства принципиальных стратегических решений в экономике - и публичным политиком. Не объять необъятного… Да он к этому и не стремился. Я это хорошо знаю - и жалею.

Первое серьезнейшее предупреждение Гальчинского новым лидерам страны прозвучало уже в конце февраля этого года и касалось вопросов реприватизации. «В условиях незрелости гражданского общества, - писал он, - отсутствия демократических традиций, в т. ч. и реальной оппозиции, условности декларируемой прозрчности приватизационных поцедур нет никаких гарантий того, что политика реприватизации не превратится в новый виток чиновничьего перераспределения собственности, очередной трансформации власти в собственность. Равно как и в новый цикл тенизации экономических связей. Опасность состоит и в другом. Реприватизация может привести к формированию опасной идеологии постоянно возобновляемой «приватизации», каждый этап которой обязательно будет связан со снятием политической и экономической ренты чиновниками. Это не может не подрывать инвестиционный климат, не стимулировать легальный и нелегальный отток капитала. В конечном итоге реприватизация - это не идеология среднего класса, среднего и крупного капитала, а скорее маргинальных слоев общества. Это весьма опасно («Экономические известия», 25.02.05). d

d Словно подводя итоги пребывания Юлии Тимошенко на посту премьер-министра, А. Гальчинский писал о социальной политике: «Социальность в рыночной экономике не имеет ничего общего с воссозданием опасных патерналистских устремлений. Социальная справедливость, которую мы должны гарантировать своим гражданам, должна рассматриваться в несколько другом контексте. Такая справедливость предусматривает равенство шансов на старте, однако это совсем не означает равенство конечных результатов. Нужно не элиминировать, а наоборот - поддерживать принцип соревнователности не только в сфере экономических, но и социальных отношений. Соревновательность - это неотъемлемая составляющая свободы» ( «День», 16.09.2005 г.)