После майдана 2005-2006

7 октября

Депутатский корпус постсоветской Украины отличается массовым походом «в науку». Не успел стать депутатом - глядишь, он уже доктор наук, член-корреспондент академии наук, академик. В этом смысле Украина стала приближаться к республикам Кавказа брежневского времени. Там, как тогда шутили, каждый четвертый житель был кандидатом или доктором наук - главным образом исторических. Вместе с депутатами «в науку» пошла и верхушка нашей бюрократии… Дело понятное, но для меня все-таки и загадочное. Ведь люди же отлично знают, какой ты «ученый». Зачем же по собственной воле становиться объектом насмешек и презрения? Или это все делается для того, чтобы похвастаться своими «достижениями» перед друзьями детства? Но ведь и они знают, что к чему - на дворе двадцать первый век.

Неловко ставить в пример себя, но все же… Мне не было тридцати лет, когда я получил предложение войти в список группы ракетчиков, выдвинутой на соискание Ленинской премии. Я отказался в пользу человека, чьи заслуги тогда были значительнее моих. Сказалось, наверное, самолюбие молодости. Мне, мол, не нужны не вполне заслуженные награды - я еще добьюсь вполне заслуженных. Мое имя в творческом коллективе, получившем Ленинскую премию, появилось значительно позже.

К 1994 году вся наша экономика была бартеризована. Меняли товар на товар. Искусство наживы состояло в том, чтобы в конечном итоге получить все-таки деньги, продав полученный товар тому, у кого они имеются, - например, иностранному покупателю. Такая схема позволяла руководителю предприятия легко присваивать значительную часть выручки. Сначала бартер был ограничен рамками Украины. Потом изобретательные люди сообразили перенести его на межгосударственный уровень. Берешь в России газ по 50 долларов, у себя в Украине продаешь по 80 (а было и по 120). Но рассчитываешься с Россией не деньгами, а товарами - по ценам, естественно, значительно превышающим себестоимость, и часто - по специфической договоренности с теми же россиянами. «Наваривали» огромные капиталы.

Бартер, конечно, спас нашу экономику. Он возник сам собою - от того, что не было другого выхода: наш купонокарбованец в расчетах не участвовал. После развала Советского Союза экономические отношения оказались отброшенными на столетия назад - во времена, когда обмен совершался по принципу: товар на товар. Контролировать этот процесс было, во-первых, некому, поскольку государства как такового не существовало. (Я уже не раз это говорил. С течением времени люди будут все меньше верить, что так в действительности и было.) Во-вторых, контролировать было невозможно чисто технически. Вы можете только догадываться, что производство данного гвоздя такому-то заводу обошлось в копейку, а продан он был не за две копейки, а за двадцать. Копейки-то нигде не фигурируют!

Лучше, наверное, все-таки говорить не «бартер спас экономику», а «экономика спасла себя бартером». Есть истина настолько простая, насколько и великая: пока существует человек, будет существовать и материальное производство. Оно будет существовать, и не может не существовать по весьма простой причине: человеку надо что-то есть, во что-то одеваться, иметь крышу над головой. Пример Украины первых постсоветских лет это наглядно показал. Вспомним. Нет ничего: ни власти, ни денег, а производство все-таки теплится, и товарообмен не останавливается. Все это медленно, почти незаметно, но неуклонно движется в одном направлении: к норме. К той норме, до которой на тот момент доросло человечество, - к свободным, цивилизованным частнособственническим товарно-денежным отношениям. До этой нормы нам далеко еще и сейчас, а тогда расстояние казалось бесконечным. Тем не менее мы продолжали двигаться в этом направлении. Сначала мы двигались почти механически или как во сне, потом - все более сознательно, рассчитанно.

Важнейшим, труднейшим был переход от бартера к прямым денежным расчетам. Но и он совершался так постепенно, так подспудно, что не все даже замечали всю сложность этого дела. Потихоньку росло производство, потихоньку начинался экспорт на Запад, на мировой рынок. Первыми туда пошли металлы. Это значит, что в страну потек ручеек валюты, долларов. Стало приходить в себя государство. Оно установило правило: половину экспортной выручки продай Национальному банку. А Национальный банк с валютой - это уже экономика, это уже жизнь. Если у вас есть твердая валюта, под нее вы можете выпускать свои деньги. Есть деньги - будут и желающие их зарабатывать.

Люблю одну еврейскую притчу. Мне ее рассказал бывший министр экономики Роман Шпек. Или она американская - точно не помню. Может быть, притча американского еврейства. Дело не в этом, а в том, что притча мудрая и глубоко познавательная. В ней в сжатом виде содержится вся экономическая наука. Притча начинает с того, что в некотором царстве, в некотором государстве жило племя, у которого ничего не было, ни единого доллара - хоть ложись и помирай. Но одному человеку помирать очень не хотелось. Он сделал фальшивый доллар, купил муки, испек каравай и продал его. На выручку снова купил муки, но уже больше, испек несколько караваев. Так начался товарооборот, и вместе с ним - круговорот денег. Наконец, фальшивый доллар вернулся к человеку, который его изготовил. Он говорит своим соплеменникам: «Видите этот доллар, с которого все началось? Он фальшивый, но я пустил его в оборот, и он сделал свое дело. Теперь я его порву».

Это притча о первичном накоплении. Чтобы закрутилось дело, должен появиться первичный капитал. Кто-то должен любым путем, всеми правдами и неправдами собрать, сколотить его из тех крох, что рассыпаны вокруг него. Кто-то должен сгрести эти крохи в первую кучку. Лопатой - так лопатой, голыми руками - так голыми руками. И этот «кто-то» обязательно находится, потому что, как сказано, пока существует человек, существует и материальное производство. Кто-то обязательно должен сделать толчок, стать первым звеном товарно-денежной цепочки. Американо-еврейская притча берет для наглядности предельный случай: нет ничего, ни одной крохи, ни одного доллара - ну что ж, нарисуй его и пусти в оборот. Господь тебя оправдает. Главное - чтобы начался оборот, потому что оборот - это жизнь, а жизнь - это оборот.

Когда нет иностранного инвестора с долларом, то появляется свой оборотистый человек с одной «фальшивой» гривней. Я говорю, что она фальшивая по аналогии с фальшивым долларом из той притчи. Начинается великий процесс. Сегодня предприимчивый человек купил, допустим, одну маленькую «кафешку», завтра прибавит к ней ресторан, послезавтра у него будет уже несколько ресторанов. И он прикидывает: чтобы дело шло лучше, выгоднее, мне нужно производить собственные продукты, давай-ка я сделаю вылазку в сельскую местность, посмотрю, что там осталось от колхозов: нельзя ли взять землю и организовать сельскохозяйственное производство? Когда хочешь шевелиться и перед тобою есть поле деятельности, ты начинаешь то, что называется экономической экспансией: вовлекаешь в сферу своего хозяйства, в свою производственную цепь все новые и новые звенья.

Это хорошо видно в тяжелой промышленности. Есть, допустим, металлургический завод. Чтобы он нормально работал и приносил прибыль, нужен уголь, особенно - кокс, нужна железная руда, нужно… что там еще? Завод прямо зависит от этих фактров. Теоретически говоря, все это ты, конечно, можешь покупать на рынке. Но рынок перед тобой еще в зачаточном состоянии. Угольная шахта еще убыточная, за рудник идет свара. В общем, нет там таких собственников, таких хозяев, на которых ты можешь спокойно положиться. В таких условиях у тебя закономерно возникает желание самому стать собственником этих предприятий. Но если ты становишься собственником, ты должен стать и специалистом по соответствующей части. Иначе твои управляющие могут подвести тебя под большие неприятности.

Итак, тот, кто с умом, постепенно становится собственником замкнутого круга предприятий. Он просто не может остановиться на первом звене. Он присоединяет новые звенья или объединяется с ними, это мировая практика. Прибыль от одного звена тратит на приобретение и развитие другого, и, к счастью, уже не может остановиться. Так появляется крупный национальный капитал. Зачинатели, создатели этого капитала - «олигархи». Совершенно дурацкое слово. По крайней мере в Украине. Олигархия - правление небольшой группы людей. Оно предполагает высокий уровень согласия, единства целей. А наши «олигархи» - это крупные промышленники и финансисты. Они ничем сообща не управляют. Наоборот, они конкурируют друг с другом. Они конкурируют в том числе и за влияние на власть, на государство, а также и на общество. Ничего похожего на совместное руководство страной, на подлинную олигархизацию! За ними надо постоянно присматривать, чтобы не слишком увлекались борьбой. Их все время надо мирить. Невозможно себе представить, чтобы они - какой-нибудь десяток человек, занятых каждый своим большим бизнесом, - еще и управляли страной. Конечно, крупные промышленники старались продвигать свои интересы. Так везде. Это естественно. И слава Богу, что это так! Без этих людей, без финансово-промышленных групп (ФПГ) не может быть крупной отечественной промышленности, крупного отечественного капитала, который способен вкладываться в развитие, конкурировать на мировом рынке.

Мне очень импонирует позиция нашего видного экономиста Александра Пасхавера. Он называет крупнейшие ФПГ «странообразующими факторами экономики». Я бы, для большей наглядности, назвал их не факторами, а силами - странообразующими силами. «Должна быть выработана политика усиления их позитивной роли и нейтрализации потенциально негативного, - говорит он. - Обществу необходимо доказывать в каждом конкретном случае целесообразность продажи объекта крупному бизнесу. Общество должно понимать, когда и зачем мы идем на снижение цены ради того, чтобы объект попал в местные руки». Готов подписаться под каждым словом этого ученого, убежденного либерала. Почему Путин не пошел на разрушение крупных финансово-промышленных групп, а скорее наоборот, своей поддержкой усилил их? Потому что иначе могла бы разрушиться Россия.

Говорят, что есть пределы концентрации собственности в одних руках, когда это становится экономически невыгодно и социально-политически неприемлемо. Согласен. Для регулирования этого процесса существует власть, законы. Но если будет сделано так, что все мои интересы помимо моей воле упрутся в один завод, если мне (представим на минуту такую глупость) будет запрещено что-то прикупать, чтобы я не стал «олигархом», то я буду, как птица с обрезанными крыльями, летать в пределах одного двора. У меня не появится желания вкладывать средства в высокие технологии, в параллельные системы, я не смогу стать человеком, который, условно говоря, и конфеты делает, и ракеты выпускает.

Это не выдумка, не домыслы. Посмотрите нынешние тенденции в мире. В последнии десять лет процесс концентрации капитала приобрел невиданные масштабы. Это диктуется условиями мировой конкуренции. То же происходит в последние годы и в России. Государство не только не в стороне от этого процесса, а и активно его стимулирует. Так поступают Южная Корея и Япония, так поступают страны Латинской Америки и особенно Китай. «Газпром» в начале года вошел в первую десятку наиболее крупных компаний мира, а в конце апреля занял в этом списке четвертую позицию. Уровень его капитализации приближается к 300 миллиардам долларов. Что означает эта цифра? Это почти четырехкратное превышение всего ВВП Украины. Американцы боятся не России. Американцы боятся «Газпрома». Не надо бояться. Это, возможно, не самое удачное слово. Весь мир считается с «Газпромом». И все знают, что «Газпром» - это российская корпорация, что на подходе есть и другие перспективные гиганты, в том числе в авиастроении, судостроении и других отраслях.

А мы с примитивной наивностью взяли на вооружение «оранжевый» лозунг: «Олигархов» - к стенке!» Нашим конкурентам это только и нужно. В свое время так поступили с Польшей. Страной мелких лавочников хотят видеть и Украину. Такая страна намного сговорчивей. Процитирую в связи с этим еще раз Вацлава Клауса. Говоря о приватизационном процессе в Чехии, он подчеркивает: «После коммунистической эпохи мы обязаны были дать шанс развиваться отечественному капиталу. Ведь совершенно недопустимо было ориентироваться исключительно на скупку привлекательных объектов иностранными инвесторами». По такому принципу я действовал во все годы моего президенства. В чем бы меня ни упрекали нынешние правители, но я и сейчас глубоко убежден, что поступал правильно. Дать шанс стать на ноги отечественному капиталу - это всегда было для меня приоритетной целью. Ведь мы в 1991 году провозгласили курс на рыночную экономику. А разве возможна такая экономика без сильного национального капитала? Причем такого капитала, который глубоко сознает свою ответственность именно за национальную экономику. Он и будет сознавать, только не надо ставить ему палки в колеса, настраивать против него общество.