Постмортем

Глава 22

Рынок в Яме медленно восстанавливался из руин.

Несколько мертвецов и чародеев под руководством полной горластой женщины в мантии разбирали баррикаду, а из разгромленных лавок доносился стук молотков. Там работали плотники, каменщики и стекольщики, которые изо всех сил делали вид, что сочувствуют колдунам и не пытаются нажиться на их беде.

К последним Тальф питал чувства далёкие от тёплых: несколько найденных Клаусом мастеров заломили такую цену, за которую можно было построить рядом с особняком магистра ещё один, полностью стеклянный.

На Верхнем рынке, где продавали всякие ингредиенты и зелья, царило уныние — гвардейцы вынесли всё подчистую, и печальные торговцы сидели за пустыми прилавками, положив для вида пучки каких-нибудь дешёвых трав.

Зато Нижний рынок, который ещё называли Мертвецкой, война почти не коснулась. Стоило спуститься в холодный и сырой коллектор, где пахло сточными водами, а с потолка свисали клочья мха — и покупатель оказывался в старой доброй Яме, набитой людьми и существами, которые старательно ими притворялись.

Тальф протолкался через самую цивилизованную часть рынка, где на грубо сколоченных столах лежали тела верных слуг и ремесленников, навыки которых были слишком ценными, чтобы позволить смерти просто забрать их. В кармане магистра Ковенанта звенело всего лишь четыре кроны, но нехватка денег компенсировалась работающей смекалкой.

Юноша собирался прикупить тело или два поплоше, восстановить до более-менее приемлемого состояния, оживить и продать в несколько раз дороже.

Часть с лучшим товаром осталась за спиной, потянулись ряды бедняков — в основном это были заплаканные женщины в крестьянском платье, продающие умерших родственников. Но и здесь Тальфу ничего не светило — цены начинались от десяти крон за тело.

Ему предстояло окунуться в самую тёмную часть рынка, где даже стены выглядели так, будто совершили что-то противозаконное, а кошелёк следовало держать двумя руками. Для защиты последнего магистр посадил к себе в карман Клауса, который только и ждал, когда представится возможность кого-нибудь хорошенько цапнуть.

В отличие от остального рынка, который ярко освещали колдовские лампы, здешние обитатели предпочитали не показывать лиц и делать дела в полутьме.

Стоило повернуть за угол, как по носу с размаху бил сладкий запах тухлятины. Тела, которые продавали здесь, были либо не первой свежести, либо искалечены, либо умерли слишком страшной смертью — и глядя на продавцов, можно было догадаться, что большая часть товара оказалась на прилавках по их вине.

Люди собирались в небольшие группы и о чём-то негромко переговаривались, то и дело к Тальфу подходила очередная фигура в чёрном балахоне и полушёпотом спрашивала, нужно ли что-то. Юноша называл цену и фигуры тут же растворялись в полумраке.

Несколько раз он сам подходил к продавцам, но после слов «четыре кроны» они сразу же теряли к нему интерес. Цены на тела начинались от пяти крон, а торговаться Тальф не умел, поэтому приходилось уходить всё глубже в коллектор, надеясь, что его собственное изувеченное тело не станет товаром.

— Эй! — кто-то вцепился магистру в локоть. Юноша дёрнулся и замотал головой, но не сразу понял, что смотреть надо вниз. Его держал за рукав уродливый горбун с выдающейся волосатой бородавкой на носу — настолько выдающейся, что она одна высовывалась из-под капюшона и была хоть как-то освещена. — Тело за четыре кроны! У нас есть! Интересует?.. Идём!

Тальфа, безусловно, интересовало тело за четыре кроны, но в голову настойчиво лезли сказки, где доверчивые дети следовали за странными горбунами и не возвращались.

— Где оно? — магистр остановился как вкопанный и автоматически ощупал карман с кошельком.

— Да вон! — скрюченный палец, в котором было подозрительно много суставов, указал на небольшой костерок, вокруг которого сидели закутанные в тёмную ткань фигуры — и, судя по несимметричным силуэтам, оно было и к лучшему.

— Ладно, — Тальф заозирался, но не заметил ничего подозрительного. — Иди вперёд.

— Боишься, что ли? — из-под капюшона послышался сиплый булькающий смех. Если бы горбун принялся уговаривать и убеждать, что всё пройдёт безопасно, магистр припустил бы оттуда со всех ног, но согнутый уродец действительно пошёл первым, размахивая руками, причитая и хихикая.

Возле костра стояла полупустая бутылка и огромная миска с каким-то варевом. Сидящие вокруг него люди не обратили на Тальфа никакого внимания.

— Вон оно! Берёшь?

Тело лежало у стены — не на столе и даже не на подстилке, а просто на мокрых камнях — и выглядело так, что магистр не дал бы за него и двух крон.

Одежда в крови, руки, ноги и пальцы жестоко переломаны, а лежащую в тени голову не хотелось даже видеть.

— У-у… — юноша покачал головой. — Нет. Не интересует.

— Да погоди ты! — горбун опять вцепился в рукав Тальфа. — Дешевле не найдёшь! Весь рынок обойди!

— Да ему цена — в лучшем случае две кроны! В него вложить больше придётся!

Бородавка пошевелилась, будто продавец принюхивался.

— Три с половиной!

— Две! — неожиданно для самого себя начал торговаться магистр.

— Три!

— Три и доставьте его к моему дому!..

— Не-ет, так не пойдёт! С доставкой давай за четыре!

Доля секунды на размышления.

— По рукам! — сказав это Тальф тут же пожалел — пожимать конечность горбуна ему хотелось меньше всего. — Ну… Не буквально. Я согласен. Привезите его в старый особняк магистра Хейлера и оставьте на крыльце.

— Нет-нет! Плати! Плати сперва!

— Да ты шутишь, — усмехнулся магистр. — Когда привезёте тогда и заплачу.

Горбун начал уговаривать, но Тальф заявил, что и слышать ничего не желает и отдаст деньги только когда увидит покупку у себя дома. В итоге уродец, сердито шмыгнув бородавкой, всё-таки согласился и сказал, что вечером всё будет в лучшем виде.

— Клаус! — негромко позвал магистр когда они отдалились от костра. — Ты как там?

— Нормально. Только скучно. Зубы чешутся.

— Ничего, нам ещё обратно идти.

Дорога к Верхнему рынку прошла значительно быстрее — Тальф больше ни к кому не подходил и его самого не отвлекали предложениями.

Впереди уже забрезжил свет колдовских ламп, когда возле кучи павших лошадей услышал знакомый голос:

— Эту падаль и за семь крон?! Да это же грабёж! Как мне деток-то кормить?

— Вот купи конягу за семь крон и ей накорми, — не сдавался продавец.

— Она выглядит на две!

— Выглядит на две, а стоит семь.

Юноша подошёл к колышущейся от гнева горе жира:

— Привет, Эрик.

Толстяк замер, а затем пришёл в движение. Поворот занял какое-то время и сопровождался пыхтением и сдавленными ругательствами.

— Ой! Здравствуй, Тальф! — широкая улыбка встряхнула все подбородки. — Как дела? Я так за тебя переживал! Думал, увезли на каторгу и всё, не увижу тебя больше! Я молился за тебя! — признался толстяк и сложил руки на груди. — Молился Темнейшему за твою душу. Кстати, ты не хочешь подработать? Я тут снова хочу провернуть дельце, заплачу пятнадцать крон! По кроне за конягу. Хочешь?

— Нет, — буркнул магистр. Стоящий за его спиной неприметный человечек сдавленно ойкнул, а в кармане захихикал довольный Клаус. — Я хочу двести крон.

Глаза Эрика поползли на лоб.

— Две-ести? — протянул он. — У меня не найдётся столько работы для тебя! А платить двести крон за пятнадцать лошадей — это же чересчур! Я же без штанов останусь с такими расходами, детки с голоду помрут!..

— Ты не понял, я не собираюсь работать, — в магистре закипала злость. — Мне нужны двести крон, которые я уже заработал. Даже двести семь.

— Уже? Уже заработал?! — возмутился Эрик. — Да как так?!

— Ты мне должен! — настаивал юноша.

— Я? Должен?! — толстяк наигранно схватился за сердце. — Ох, Темнейший, я этого не переживу! Люди добрый, вы только гляньте!.. Как ты мог?.. Такая несправедливость! Я выплачивал тебе всё до последнего гроша, а ты смеешь обвинять меня!.. Ох, Тальф ты разбиваешь мне сердце.

— Не пытайся меня запутать! — магистр шагнул вперёд и сжал кулак, вокруг которого закружились ярко-жёлтые энергетические нити. — Ты платил мне в лучшем случае половину! И мне нужны мои двести крон!

Клаус вскарабкался на Тальфу на плечо и окинул Эрика оценивающим взглядом:

— Хочешь я перегрызу ему сонную артерию? — деловито осведомился он.

Толстяк подался назад и чуть не снёс прилавок, наткнувшись на него необъятной задницей.

— Но… — потея от страха выдавил барышник. — Но у меня нет столько денег!.. Мои детки…

— Меня не волнуют твои детки! — рявкнул Тальф.

Пауза.

— Слезь с прилавка, жирный! — прикрикнул продавец, и Эрик сдался.

— Ладно-ладно, — всхлипнул он. — Я отдам… Несправедливо это!.. Не по-людски! Все хотят нажиться на бедном Эрике! Все считают, что у него денег куры не клюют… У меня с собой нет денег, но дома найдётся. Выскребу всё до последней монетки для тебя. У деток последний кусок изо рта вырву!.. Скажу — вот дядя пришёл, надо ему всё отдать.

Причитая похожим образом, толстяк вывёл Тальфа наружу и углубился в один из переулков.

— Идём-идём, — Эрик еле протискивался между стенами домов и спотыкался о валяющийся повсюду мусор.

Магистр морщился — в переулке пахло так, как обычно пахнет в укромных уголках, расположенных вблизи оживлённых мест.

Наконец толстяк остановился и обернулся:

— Ну слава Темнейшему, — обратился он к кому-то за спиной Тальфа. — Где вас демоны носят?! Этот щенок меня чуть не погубил!..

Юноша уже знал, кого увидит.

Синюшный и Шрам — племяннички Эрика. Первый стоял, ухмыляясь, подмигивая и поигрывая зажатым в руке ржавым ножом, а второй не утруждал себя излишней показухой.

— Ах, так?! — возмутился юноша.

— Ага, так. Убейте его, ребятки.

Тальф никогда не дрался. Более того — он не знал боевых заклинаний, разделяя убеждение магистра Хейлера, что истинная сила некроманта не в том, чтобы самостоятельно уничтожать кого-то, а в том, чтобы за него это делали порабощённые мертвецы.

Зато он хорошо изучил защитные заклятья, справедливо полагая, что сам в драку не полезет, а постоять за себя нужно уметь.

Клаус ощерился и длинным прыжком вскочил на голову Эрика.

Тальф выкрикнул слово на древнем языке и воздух перед ним задрожал, собираясь в две синие полусферы. Вспомнив о столкновении с гвардейцами, охранявшими баррикаду, юноша зарычал от напряжения, толкнул щиты вперёд и разорвал раскалённую энергетическую нить.

Оставшись без контроля, магические конструкты вырвались вперёд, как не завязанные воздушные шарики, врезались в головорезов и отбросили их на десяток шагов. Племяннички покатились кубарем, собирая на одежде всё, чем был богат переулок.

Эрик тонко верещал, крутился на месте и охлопывал себя, пытаясь достать Клауса, но тот был слишком быстр — прыгал по огромной туше барышника, царапался и больно кусался.

— Стой! Стой! Ай! Я сдаюсь! Больно! А-а-а!..

— Давай деньги! — потребовал Тальф. — Иначе он будет кусать тебя весь день.

— И всю ночь, — пообещал крыс и в очередной раз вгрызся в рыхлое белое тело Эрика.

— Ладно! Ладно! Ай! — толстяк запустил ладонь под нависающее над поясом пузо и вытащил здоровенный кожаный кошель. — Тут три сотни! Три! Ай!.. Только отпусти-и-и!..

— Клаус! Оставь его!

Довольный крыс оставил барышника в покое и в два счёта вскарабкался Тальфу на плечо. Юноша подобрал кошелёк — кажется, толстяк не врал, судя по весу тут вполне могло быть три сотни крон.

— Всего хорошего, — буркнул магистр и, переступив через бесчувственных племянничков, направился к выходу из переулка.

— Погоди! — крикнул ему вслед всхлипывающий Эрик. — Я же две сотни должен был! Сто монет верни! Они не твои!..

Разговор с Жози не клеился.

Во-первых, королева была вдребезги пьяна.

На столике рядом стояли две пустые бутылки вина и ещё одна ополовиненная. Девушка лежала на не расправленной постели, по ткани платья расплывались красные винные пятна.

Во-вторых, вполне хватало первой причины.

— Не отдам, — заявила девушка и покрутила жезлом прямо перед лицом Тальфа. — Он мой.

— Он не твой, — терпеливо повторил магистр, мысленно спрашивая себя, не стоит ли подождать, пока королева протрезвеет. — По закону он принадлежит магистру.

— По какому закону? — фыркнула королева, развалившаяся на кровати среди подушек. — Карла Славного? Так мы его отменили. Ну, почти. Не суть. Не отдам.

— И ты так просто откажешься от своего слова? — всплеснул руками Тальф. — Ты же обещала оставить всё как было.

— Не припомню, чтобы говорила такое, — на лице Жози появилось типичное выражение человека, который уверен, что всех перехитрил. — По крайней мере, жезл мы не обсуждали. К тому же ты сам мне его отдал, я этого не просила.

— А теперь я прошу. Очень прошу отдать его обратно.

— А я его тебе не отдам! — повысила голос королева. — Сколько раз мне ещё повторять?

Магистр сам подивился своему терпению:

— Но это нужно! Если ты хочешь, чтобы чародеи были лояльны и поверили, что ты не собираешься их подчинять.

— Ха! — Жози села на кровати и отхлебнула из бокала. — Это те чародеи, которые пытались меня убить целых три раза? Тогда я точно оставлю жезл при себе. А насчёт подчинить… Чем больше я думаю об этом, тем больше мне нравится эта идея. Лояльны, ха… Это ты у Кассиана таких слов набрался?

Тальф насупился:

— Хотя бы и у него, какая разница?

— Разница в том, что я поняла — лояльных чародеев не бывает. Зато бывают покорные. И даже если я нарушу слово, что с того? Подданным придётся проглотить это.

— Слушай, Жози, я твой друг и я…

Глаза девушки сверкнули.

— Во-первых, не Жози, а ваше величество! — отчеканила она. — Ты забываешься и злоупотребляешь моим отношением! Я трижды дала отказ, хотя и после первого могла закончить этот разговор! Не смей мне перечить!

Тальф отшатнулся, словно от пощёчины, и словно же от пощёчины его щёки стали алыми.

— Зачем он тебе? Думаешь, что сможешь распоряжаться им по своему усмотрению? Так нет, не сможешь! Потому что ты — мой подданный, и если я прикажу сделать что-то, то ты сделаешь! Я могла бы вернуть тебе эту штуковину, но не верну! И ключевое слово тут — тебе! Я не вижу в тебе человека, который сможет его защитить, а значит, отдавать такую могущественную вещь попросту опасно для меня самой!.. — Жози взглянула на магистра, поменялась в лице и закрыла рот рукой. — Ох. Ох, прости, Тальф, — её взгляд прояснился, будто хмель моментально улетучился.

— Что ж… — выдавил юноша спустя несколько секунд. Он понятия не имел, что надо сказать, но чувствовал, что сказать что-то необходимо. — Спасибо за честность.

— Пойдём-ка наружу… — королева встала и, покачнувшись, двинулась к выходу. — Мне нужно подышать.

По тихим коридорам дворца они шли в полной тишине до тех пор, пока не оказались под открытым небом. Жози сделала несколько глубоких вдохов, после чего шумно икнула.

— Ну не дуйся ты! — воскликнула она, ткнув Тальфа в плечо. — Как девчонка, честное слово.

— Я и не дуюсь, — магистр был абсолютно искренен, но девушка не поверила.

— Коне-ечно, — протянула она. — То-то я и смотрю, что сейчас лопнешь. Не дуйся и не злись!

— Да не злюсь я! — воскликнул Тальф.

— А чего тогда кричишь?

— Я не кричу!..

— Успокойся!

— Я спокоен! — понимание, что со стороны он выглядит так, будто дуется, злится и далёк от спокойствия, сильно раздражало и заставляло вести себя именно так, как думала Жози. — Всё-всё, — он попытался перехватить инициативу. — Я правда не держу зла. Просто не знаю, что сказать. Перевариваю услышанное.

— Идём, — королева указала вперёд, и они направились по центральной аллее, ведущей к воротам.

Припекало солнце, в саду отчаянно голосили птички, желающие найти себе пару, под ногами хрустел белый гравий.

— Слушай, я была резковата, это правда. Но ты тоже пойми меня.

— Всё нормально, — отмахнулся Тальф. — Не бери в голову.

Они шли в молчании.

Юноша чувствовал себя неловко и не знал, чем заполнить тишину, а Жози пыталась побороть икоту.

— Ну и наговорила я, конечно… — девушка покачала головой.

Тальф пожал плечами:

— Да нет, ты в общем-то права.

— Ну вот, опять. Слушай, — королева остановилась. — Я не могу делать тебе какие-то поблажки. И даже позволить тебе говорить со мной на людях так, как мы обычно говорим, не могу. Но ты мой друг и, Темнейший побери, ты единственный человек, которому я полностью могу доверять.

Ветер принёс из парка странные звуки, похожие на совиное уханье. Тальф покраснел пуще прежнего. Жози молчала.

— Чего это ты? — спросила она и рассмеялась. — Влюбился?

Стыд едва не заставил магистра воспламениться — и он очень жалел о том, что этого не случилось.

— Ну я… — пробормотал он, но девушка хлопнула по плечу и заливисто расхохоталась.

— Видел бы ты себя!

За плечом королевы Тальф заметил движение — гвардейцы открывали ворота дворца, впуская отряд мертвецов в хорошо знакомых доспехах из серого металла.

— Ты позвала сюда Бессмертных?

Жози удивлённо посмотрела на жезл и зачем-то встряхнула его:

— Нет, они должны быть в Яме.

Отряд бодро шагал ко дворцу. Впереди шёл высокий бледный юноша в чёрном кожаном плаще и шлеме Бессмертных.

Порой смерть искажала лица до неузнаваемости, но сейчас Тальфу понадобилась лишь пара мгновений на то, чтобы вспомнить, кто это — и почувствовать, как в живот проваливается ледяная глыба ужаса.

Тальф и Вольфганг встретились взглядами.

Тальф и Вольфганг вскинули руки, вокруг которых закручивались вихри потревоженной магической энергии.

Вольфганг выбросил руку вперёд и с его ладони сорвался зелёный шар.

Тальф шагнул вперёд, заслоняя собой королеву, сформировал полукруглый щит и упёрся ногами в землю, ожидая…

Удар.

По щиту прошли круги, как от брошенного в воду камня. Магическая преграда вполне могла бы выдержать, но магистру не повезло. Полусфера вспыхнула и рассыпалась тысячей синих искр, а Тальфа и Жозефину отбросило назад.

Раздались первые крики, к месту боя бросились гвардецы, в которых полетели огненные шары и молнии.

— Королева! — Вольфганг швырнул ещё одно заклятье, которое просвистело над головой магистра. — Королева здесь! Убить её!..

Оглушённый Тальф снова взмахнул рукой, вызывая новый щит. Он выглядел так же, как Тальф себя чувствовал — слишком маленький, хрупкий и мерцающий, грозящий вот-вот исчезнуть.

— Беги! — прохрипел юноша внезапно севшим голосом.

— Нет, я…

— БЕГИ! — магистр махнул рукой в сторону Жози и с его пальцев сорвался порыв ледяного ветра. Королева ойкнула и припустила в сторону дворца.

У Тальфа было совсем немного времени, пока они с Вольфгангом остались один на один — его воинство сейчас было занято гвардейцами, которые запоздало поняли, что совершили чудовищную ошибку и изо всех сил рвались её исправить.

Гремели ружейные и пистолетные выстрелы, вдребезги разлетелся мраморный младенец над фонтаном.

Вольфганг зарычал и метнул ещё один фиолетовый шар. И ещё один. И ещё.

Тальф еле успевал вызывать новые щиты — ни один из них не выдержал напора, все раскалывались и рассыпались в пыль, но задачу свою выполняли — магистр всё ещё был жив.

— Гр-р-а-а-а! — Вольфганг бросился вперёд, занося руку с зажатым сгустком тьмы. Юноша знал, что это, но не успел ни испугаться, ни среагировать — колдун наотмашь стукнул ладонью по щиту, словно давая ему пощёчину.

В глазах заплясали чёрные точки, щит почернел и испарился, а ладони Тальфа мгновенно онемели, будто напрочь отмороженные. Юноша отступил на несколько шагов и покачнулся.

— С дороги!

Вольфганг надвигался с подготовленным заклинанием и из его мёртвых зрачков на Тальфа смотрела безразличная бездна.

Магистр попытался создать новый щит, но пальцы, покрытые вязкой чёрной жижей, не слушались.

«Это конец», — на удивление спокойно подумал Тальф. Его не пугала ни неизбежная смерть, ни то, что после заклятья Вольфганга будет нечего оживлять, ни даже то, что его душа попадётся в когти к Патрицию. «Что я могу сделать?..» — спросил магистр сам себя, глядя на летящий ему в голову фиолетовый сгусток. И в следующую секунду с удивлением понял, что может очень и очень многое.

Извернувшись так, что позавидовали бы цирковые гимнасты, Тальф избежал растворения в кислоте — заклинание обожгло ухо и левую щеку, но пролетело мимо и шмякнулось где-то далеко за спиной. Затем, понимая, что создать свои чары ему в ближайшее время не светит, магистр сделал то, чего сам от себя не ожидал: заверещал на высокой ноте, кинулся на Вольфганга, согнулся пополам и боднул его головой в живот.

Колдун охнул от неожиданности и свалился на землю, а Тальф, не ослабляя напора, принялся топтать его ногами до тех пор, пока не упал — но и тогда, опьянев от ярости, он бил лбом в лицо Вольфганга до тех пор, пока в ушах не зазвенело, а перед глазами не повисла красная пелена.

— Ты что?.. Ах, ты!.. Да как ты смеешь?! Отстань!.. Прекра… — возмущался мертвец. Он пытался отбиваться, но никак не мог сотворить новое заклинание — Тальф просто не позволял ему поднять рук.

Магистра схватили за плечи и оттащили от поверженного врага. Юноша сопротивлялся и кричал до тех пор, пока взгляд не прояснился, и он не увидел, что окружён гвардейцами.

Очень рассерженными и помятыми гвардейцами, которые наставили на Вольфганга пистолеты и клинки.

— Руки на виду! — приказали колдуну. — Сдавайся!..

Тот взревел и вскочил на ноги.

— Да пошли вы!.. — Вольфганг выписал солдатам очень далёкую путёвку. — Умрите! — в его ладонях засияло новое заклинание. — Умрите все!..

— В сторону! — Тальф, зная, что сейчас от гвардейцев останутся лишь мокрые лужицы, метнулся вперёд, буквально на лету вызывая новый щит.

Время замедлилось: с пальцев мёртвого колдуна сорвался сгусток кислоты — намного больше, чем предыдущие.

Он был нацелен прямиком в группу гвардейцев, которые разом выстрелили, но не причинили некроманту ни малейшего вреда — пули, пролетевшие сквозь заклятье, просто и незатейливо растворились.

В глазах солдат появилось понимание того, что сейчас произойдёт: кто-то бросил оружие и заслонился руками от неизбежного, кто-то попытался отскочить, но поздно, слишком поздно.

И тут из-за их спин выскочил Тальф со щитом.

Выскочил, споткнулся и полетел вперёд, носом в землю, с замирающим сердцем и пониманием, что провалился и подвёл кучу людей. Но его щит продолжил движение — и тут же столкнулся с заклятьем фон Тангеля. Треснул, вогнулся внутрь и спустя бесконечное мгновение рассыпался, но произведённый им эффект оказался неожиданным для всех, включая создателя.

Фиолетовый сгусток расплющился о стену света, а затем вновь обрёл форму — и отскочил назад, угодив прямиком в голову мёртвого колдуна.

Короткая вспышка, слезающая с костей плоть, дымящаяся лужица кислоты — и Вольфганг фон Тангель умер во второй раз.