Постмортем

Глава 28

А на следующий день улицы будто взорвались.

Весь взбудораженный Гримхейм кричал: «Война!» Но это был крик не ужаса, а охотничьего азарта.

По пути в Мрачный замок Тальф глядел в окно экипажа, слушал, как надрываются мальчишки-газетчики и уличные ораторы — и не чувствовал совершенно ничего, кроме усталости и пустоты.

Клаус же наоборот — был крайне возбуждён и скакал по всему экипажу.

— Ох, я бы им… Жаль, что я крыса! О, как жаль! Сел бы на своего верного коня, выхватил саблю и галопом прямо на вражеское каре!.. Доскакал и ка-ак врубился бы в… — экипаж покачнулся и крыс, ойкнув, свалился на пол.

— Что такое каре? — равнодушно спросил Тальф.

— Пф, — это был особый вид «Пф», доступный только тем, кто прошёл военную службу. — Построение такое. Четырёхугольником.

— М-м… А почему бы его не называют четырёхугольником?..

Вопрос сломал крысиные мозги.

— Но тогда… Эм… Не будет… Ай, ну тебя! Что б ты понимал вообще!

В тот же день Кассиан заходил к Тальфу и горячо благодарил, обещая взамен, как он завуалированно выразился: «Всяческое содействие и способствование».

При этом он во время разговора всячески подмигивал, хихикал, потирал руки и вообще вёл себя как рыночный жулик, которому открылась возможность обмануть кого-то на пару грошей.

А потом все оставили магистра в полном покое.

Это было удивительно, но сам Тальф воспринял это как должное.

Все последующие дни он чувствовал себя так, будто находился в стеклянном пузыре, внутрь которого ничто не могло пробиться — ни сотрясающие весь мир события, ни, тем более, какие-то мелкие ежедневные дела.

Спустя неделю Гримхейм пышно праздновал первую крупную победу, а Тальф, сидевший в башне магистра за книгами, лишь морщился, когда хлопки фейерверков отвлекали его от чтения.

Он сильно продвинулся в переводе древней книги, которую изучал дома, придумал пару мелочей, немного упростивших оживление лошадей и как следует взялся за изучение боевых заклинаний. Это оказалось очень интересным, ведь для того, чтобы полноценно использовать какую-либо из стихий, её нужно было понять и подчинить себе, а для этого требовалась недюжинная воля. Хейлер был частично прав — для того, чтобы кидаться огненными шарами не нужно было много ума, с этим справился бы и неграмотный ярмарочный артист. А вот истинное управление огнём: без заклинаний, а напрямую, воздействуя на чистую силу собственной волей, требовало знаний, характера и самообладания.

А по вечерам к нему приходила Жози — всклокоченная, нервная и кипящая злой энергией, и уходила уже под утро, непохожая саму на себя, удивительно спокойная и улыбающаяся. Тальф подозревал, что это не столько из-за его умений, сколько из-за того, что после их забав королева засыпала как убитая, но, надо сказать, что каждая их встреча была лучше предыдущей.

С каждым разом они всё лучше узнавали друг друга. Казалось, что не может быть ещё острее, ещё жарче, ещё чувственней, но неизменно оказывалось, что может — и когда они, уставшие и довольные, молча лежали в обнимку, Тальф мысленно сотни раз произносил: «Я люблю тебя», но ни разу не сказал этого вслух, боясь, что магия исчезнет.

Казалось, мир замер в равновесии и Тальф боялся даже вздохнуть, чтобы ненароком не повлиять на невидимые весы. Он знал, что рано или поздно всё изменится, но всё равно оказался не готов, когда это случилось.

В тот вечер Жози ввалилась в его комнату пьяная вдрызг. Она и раньше приезжала навеселе, но сегодня явно перебрала.

— Сволочи! — громко ругала она кого-то. — Гады! Мерзавцы! Свои-ми бы руками!..

Тальф спросил, что случилось, и усадил Жози на кровать.

— Альбрехт! — это имя, выплюнутое вместе с ядом и ненавистью, чуть не превратило воздух в комнате в кислоту. — Перешёл на сторону южан. Со своими головорезами!.. Не захотел, понимаешь, наступать в одиночку! Посчитал, что я собралась его убить!.. Ну, может, я и собиралась, но у него был приказ!

— В смысле собиралась?

— А… Есть там один форт. В отдалении от основных дорог. Там укрепились хорошо, много пушек. Наши сперва попробовали его взять, но отошли и решили осадить. Он и не нужен был, но я приказала Альбрехту его взять. А этот подлец взял и сбежал!.. Ещё и воззвание составил…

— Что за воззвание? — Тальф почувствовал, как рука девушки начала гладить его по бедру.

— Ооо, — рука сжалась так, будто вместо ноги магистра сжимала горло предателя. — Он там всякого понаписал. Призвал остальных идти за ним. Говорил, что эта война — самоубийство для Гримхейма. И ещё напоминал генералам, что все они подчиняются взбалмошной девчонке. Девчонке!

Тальф ойкнул и погладил Жози по ладони, чтоб она ослабила хватку.

Девушка уткнулась Тальфу в плечо:

— Я же не взбалмошная девчонка?

— Не-ет, ну что ты, — поторопился утешить её Тальф.

— Но к Альбрехту прислушались и кроме него сбежали ещё люди… Ты уверен?

— Конечно, — с Жози иного ответа и быть не могло, если только юноша не мечтал окончить свою жизнь на плахе.

Девушка всхлипнула, затем ещё раз — и Тальф тут же захотел оказаться где-нибудь подальше, пусть и наедине с каким-нибудь опасным умертвием. С женскими слезами он пока не имел дела, и они приводили его в панику.

— Ну что-о ты, ну что-о такое… — заговорил он, мысленно выругав себя за тон: тот лучше бы подошёл при общении с хнычущим ребёнком. Он обнял девушку покрепче и потянулся своими губами к её губам, но Жози быстро вывернулась, вскочила и, размахнувшись, влепила пощёчину.

— Эй! — боли не было, зато удивления и обиды — хоть отбавляй. — За что?..

— Когда ты собирался мне сказать?!

— О чём?.. — ошеломлённый Тальф действительно не понимал, в чём дело, но королева ему не поверила:

— Ты сам знаешь!

— Да не знаю я ничего!..

И тут в их разговор встрял ещё один беззвучный голос, заставивший Тальфа дёрнуться и побледнеть:

«Она имеет в виду наш договор».

— Ага! — торжествующе воскликнула девушка. — Ты тоже слышишь! Я не сумасшедшая!

— Жози, погоди, это…

— Я всё знаю!.. И когда ты собирался это сделать, а? — спросила она с вызовом. — В какой момент? Когда мы будем обниматься, и я не буду ничего подозревать?

— Я не…

— А я-то, дура, думала, что тебе можно верить! Никому нельзя, а тебе — можно…

— Жози, я…

— Взять бы тебя, да посадить живьём в самый сырой и тёмный рудник, — королева не давала рта раскрыть. — Ой, дура я…

— Жози, я ничего тебе не сделаю, клянусь! — улучив момент, Тальф вскочил с кровати и попытался обнять девушку, но та ловко вывернулась, попутно лягнув его в лодыжку. — Ай!.. Да, демон вынудил меня пойти на этот договор, но я не смогу, просто не смогу причинить тебе вред!

— Да хватит уже лгать! — королева зарыдала в голос. Растрёпанная, пьяная, пахнущая вином и мокрыми волосами. — Не сможет он! И будешь вечно мучиться? Чушь!

— Да! Да, буду! Потому что… Потому что люблю тебя! — выпалив это, Тальф густо покраснел, а Жози на мгновение перестала плакать.

— Нет, — прошептала она, покачав головой. — Не верю… Не верю! И видеть тебя больше не хочу!

От прощального хлопка двери разом звякнули все склянки с зельями. Тальф стоял, окаменев, и не мог пошевелить даже мыслями.

Через две секунды в углу зашуршало и из дырки в стене выкатился взъерошенный Клаус.

— Ты чего там натворил? Её величество меня чуть не раздавила. Так топала, ух… Было бы проще закрасить, чем отчистить.

Не оправившийся от шока Тальф в нескольких словах обрисовал ситуацию.

Клаус чуть не взвыл:

— Так чего ты стоишь, рот раззявив?! Быстро за ней!

— Но…

— Он ещё и спорит! Останови её! Что хочешь делай! Если она уедет, то всё!.. БЕГОМ! — рявкнул крыс, и юноша сорвался вслед за Жози.

Он пронёсся через дом, чуть не скатился кубарем с крыльца и увидел страшное — экипаж королевы выезжал через ворота.

— Сто-ой! — закричал Тальф и ринулся вслед, но уже знал, что это напрасно — потягаться в скорости с лошадьми ему не светило.

Выбежав на улицу, он смотрел вслед удаляющейся карете, сжимал кулаки в бессильной злобе на самого себя и молился, чтобы утром Жози остыла и выслушала его.

О сне после такого потрясения не могло идти и речи.

Тальф бродил по дому как загнанный зверь и порывался поехать во дворец вслед за Жози, но Клаус на эту идею лишь покрутил пальцем у виска и сказал, что магистр и раньше был не особо умным, а теперь окончательно отупел.

Чтобы хоть чем-то себя занять, Тальф написал с десяток писем для Жози. Ему казалось, что итоговый вариант идеально описывал его мотивы и чувства, но Клаус, прочитав, вздохнул, как глубоко разочарованный человек и сказал, что если это окажется в руках королевы, то их повесят ещё до рассвета.

Крыс вызвался помочь надиктовать нормальное письмо и Тальф согласился, но после фразы: «Я помню, как твои алебастровые бёдра трепетали, как пойманные форели» понял, что это плохая идея.

Письмо он в итоге написал сам, сократив и упростив многие моменты и даже Клаус не нашёл, к чему придраться.

Заветный конверт, от судьбы которого во многом зависела его судьба, он вручил Бориславу с наказом лично передать его королеве, а затем ехать к Леонтине с длинным списком необходимых ингредиентов.

— Но что, если она спит? — уточнил домоправитель.

— Я не знаю точно, но почему-то кажется, что она бодрствует по ночам. В крайнем случае разбудишь, дело крайне важное.

Клаус вскарабкался на плечо, заглянул в листок и присвистнул:

— Адская кислота? Убер-известь? Что ты задумал?

Тальф крепко стиснул зубы от ненависти и сказал громко и уверенно, зная, что Патриций его услышит:

— Я задумал убить эту тварь.

Спустя несколько часов красноглазый Тальф склонился над столом. На нём, сбоку от наполовину переведённой книги в деревянной обложке, стоял костяной пузырёк с широким горлышком. В руках некроманта пульсировала зелёным светом малюсенькая склянка с чем-то, похожим на сопли. Смертоносные и сверхъядовитые сопли, капля которых могла прожечь землю вплоть до скального основания и как следует углубиться в оное.

В комнате нельзя было и шагу ступить — Тальф вытащил из пыльных углов все свои стеклянные приспособления для нагрева, смешивания, охлаждения, возгонки и ещё Тьма знает, чего, и соединил всё это в длиннющего уробороса, голова которого соединялась с его же хвостом.

Также в комнате нельзя было нормально дышать, несмотря на открытое окно — слои воздуха разных цветов и запахов застыли, как коржи в огромном торте, и никак не желали ни перемешиваться, ни выветриваться.

— Ладно, я-то мёртв, — Клаус морщил нос и тёр его лапками. — Но ты-то чем здесь дышишь?..

— Энтузиазмом, — буркнул Тальф. — Не отвлекай, ответственный момент.

Капля зелёной жидкости вытянулась в нить и неторопливо, с чувством собственного достоинства, перетекла в костяную бутылочку. Пару мгновений ничего не происходило, а затем в потолок ударил фонтан белой пены, который тут же застыл, с треском сломался у основания и упал Тальфу на голову, попутно опрокинув чернильницу.

— Ар-р! — некромант схватил первый попавшийся клочок ткани (это оказался его собственный носок) и бросился вытирать чернила. — Древнейший труд!.. Древнейший!..

Клаус притащил в зубах носовой платок, который когда-то совершенно точно был белым:

— А зелье? Зелье-то готово?..

— А куда оно денется?.. — Тальф вытер лужицу чернил и заткнул горлышко такой же костяной пробкой.

— И что, оно убьёт его?

— Эта дрянь способна растворить любой существующий материал. Так что да, думаю, она растворит и демона.

Клаус перевёл взгляд на бутылочку с зельем.

Затем опять на Тальфа.

— Ты сказал, что она способна растворить любой существующий материал…

— Ну да.

— Тогда, кажется, у нас проблемы, — Клаус на всякий случай отошёл к дальнему краю стола.

— А, вот ты о чём. Эта склянка из рога единорога, его она не возьмёт.

— Э-э… Но ведь единорогов не существует.

— Да, — кивнул Тальф. — О том и речь.

Молчание.

— А-а-а-а-а! — дошло наконец до крыса.

— Именно, — некромант поставил зелье на полку к остальным. — Главное — не показывать его людям, которые верят в единорогов.

— Слушай, я всё-таки не пойму… — Клаус почесал за ухом. — Если единорогов не существует, откуда…

— Даже не думай об этом, — серьёзно сказал Тальф и крыс прикусил язык.

— Ладно… А как эта штука окажется под куполом?

Магистр пожал плечами:

— Этого я пока не знаю, но кое-какие соображения есть. Кстати, надо записать, пока не забыл. Протри страницы ещё раз насухо, — он протянул крысу стопку газетных обрывков. Клаус перетаскал их по одному, забавно подпрыгивая, когда бумажка была в зубах.

— Никакой помощи в этом доме… — ворчал крыс, вытирая с пергамента остатки чернил. — Хм! Забавно… Тут есть какие-то буквы, ты знал?

— Буквы? — воскликнул Тальф в притворном удивлении. — В книге? Поразительно!

— Очень смешно, — буркнул крыс. — Лучше сам подойди и посмотри.

Магистр подвинул лампу поближе и всмотрелся в листок.

— Не вижу. А что там?

Клаус провёл по пергаменту лапкой.

— Сейчас попробую, — он зацепил когтем чернила и обвёл символ.

Тальф нахмурился:

— А ещё что-нибудь есть?

Крыс послушно обвёл ещё несколько.

— Что скажешь? Тут что-то написано?

— Да, это очень похоже на Старшую письменность, но… Не знаю, перевести не могу, бессмыслица какая-то.

— А как такое вообще может быть?.. — Клаус обнюхал страницу. — Получается, на этом пергаменте уже что-то было?

— Угу, — кивнул магистр. — Такое случается. Иногда пергаменты выскабливают и пишут на них что-то новое.

— Вот же ж… То есть, это может быть что-то интересное?

— Да. По крайней мере, письменность мне незнакома. Спасибо!

Клаус распушил усы от гордости.

Едва восходящее солнце осветило обледенелые верхушки пиков Рогатой горы, Тальф поехал в Мрачный замок. Находиться дома было невыносимо — ожидание ответа от королевы выматывало и было бесполезным — скорее всего, Жози просто спала.

Приказав Бориславу немедленно переправлять ему все письма и записки из дворца, магистр запрыгнул в экипаж вместе с Клаусом и покатил прочь от особняка Хейлера и событий предыдущей ночи.

Через окошко в передней части кареты почти не проникал свет — его загораживали три мёртвые задницы — кучера и двух охранников.

Гримхейм медленно просыпался — «будильников» вели на работу, дворники мели улицы, а фонари медленно гасли, уступая место первым восходным лучам.

Экипаж ехал мягко и лишь слегка покачивался. Это убаюкивало и Тальф быстро задремал, проснувшись лишь когда они въехали в Яму — магистр не настолько устал, чтобы вытерпеть здешние дороги.

Остатки сна улетучились, когда откуда-то с левой стороны раздался громкий свист.

На крышу кареты дважды (Бум! Бум!) рухнуло что-то тяжёлое, затем она слегка качнулась назад и стало светлее — охранники исчезли.

— А ну тпр-р-р-р!.. Останавливай!..

Громко захохотали лужёные глотки.

Перепуганный Тальф не заметил, как создал заклятье и с удивлением взглянул на сжатый в ладони твёрдый комочек чистой ледяной тьмы.

Дверь открылась и в экипаже стало тесно — в него ввалилась четвёрка гвардейцев. Их дыхание можно было закупоривать в винных бутылках и продавать — никто бы не заметил разницы.

— Па-адвинься! — горланил один.

— О! Здрасьте! — самый первый вломившийся в экипаж оказался прижат к Тальфу и горланил прямо ему в ухо. Голоса остальных звучали так же громко и неприятно, а толкотня не утихала ни на секунду:

— Да подвиньтесь же!

— Та-ак! Карета наша! Куда дальше?

— А куда ещё ехать четырём благородным господам в шесть утра?

— К Эльзе?

— Конечно!

— А ну-ка, колдун, прикажи везти нас к Эльзе!

Магистр дошёл от испуга до неконтролируемого бешенства меньше, чем за три секунды.

— А ну вылазьте отсюда к, — магистр уточнил, к какой именно, — матери!

— Что-о?! — возмутились сразу все четверо и задвигались активнее. Из-за их попыток повернуться к Тальфу, экипаж чуть не треснул по всем швам. — Да ты! Да ты чего?!

— Я сказал вылазьте к, — магистр повторил, к какой именно, — матери! Пьянчуги! Мерзавцы! Да как вы вообще смеете!

— Да ты заткнись!

— Да!

— Да, заткнись!

— Пока не пристрелили!

— Ага, ты на патруль не особо-то рот разевай!

Магистр принялся лягаться:

— Я — магистр Ковенанта! И я не вижу патруль! Я вижу… — нога угодила во что-то мягкое и один из гвардейцев тонко пискнул. — Я вижу пьяниц! И грабителей! Разбойников вижу!

— Да плевали мы на всех ваших магистров!.. — гвардейцы, похоже, одновременно поняли, что им нужно пространство для маневра, и вылезли из экипажа, попытавшись вытащить с собой Тальфа.

— Отпустите! — возмущался тот и изо всех сил сдерживался, чтобы не пустить в ход магию. — А ну пустите, не то я…

Совсем рядом с ухом ахнул выстрел, и юноша запаниковал. Действуя на одних рефлексах, он припечатал ладонь с заклятьем в лоб ближайшего солдата. Тот сразу погрустнел и исчез — заклятье всосало его в себя и через секунду пожрало само себя, сжавшись в точку и растворившись.

— Ах ты, гад! Что творишь?! Что творишь?!

Бесконечно чёрное пистолетное дуло ткнулось Тальфу прямо в левый глаз. Но прежде, чем солдат спустил курок, магистр выкрикнул пару слов, от которых вздрогнула земля — и грязь под солдатом превратилась в кипящую фиолетовую жижу, куда тот провалился целиком. Третий гвардеец уже замахнулся на Тальфа саблей, но пространство над ним треснуло и высунувшиеся из черноты осклизлые щупальца мгновенно обвили его и утащили в неизвестность.

Четвёртый воевал с Клаусом, причём, судя по воплям отчаяния, проигрывал. Крыс скакал по нему и кусал в самых неожиданных местах, а солдат, бросив пистолет и шпагу, лихорадочно хлопал себя по локтям, коленям, животу и голове, будто плясал какой-то диковинный народный танец. Наконец, поняв, что проиграл, гвардеец бросился наутёк и Клаус оставил его в покое, спрыгнув на землю.

Пороховой дым от выстрела ещё не успел рассеяться, а всё уже закончилось.

— Беги-беги! Трус!.. Хотя… — крыс повернулся к Тальфу. — Может, лучше не выпускать его?

Магистр лишь махнул рукой:

— Да ну его…

Происшествие оставило после себя неприятно дрожащие поджилки и мерзкое ощущение в груди, будто вся былая злоба, растворённая в крови, разом прокисла.

— Зря, — цокнул языком крыс. — Как бы он не вернулся с друзьями. Напрасно ты орал, про то, что ты — магистр.

— Ну что теперь сделаешь? Не догонять же.

Мёртвые охранники, бесполезные в той же степени, что и дорожная грязь, в которой они были вымазаны с ног до головы, медленно добрели до кареты и уселись на свои места.

В замке сразу же навалились дела — потребовалось всё творческое мышление, чтобы привести в порядок и оживить тот мусор, который привёз Эрик в последней партии. Заметавшись, магистр не заметил, как прошла добрая пара часов — и когда он пришёл в себя, то услышал две вещи: звон колоколов на Старокоролевской башне и топот сапог по подъёмному мосту.

Магистр выглянул посмотреть, кто этот там несётся, и чуть не лишился головы — грянул выстрел и пуля жирной свинцовой мухой прожужжала совсем рядом с капюшоном.

— Хватай его! — заорали снаружи.

— Пли! Пли! — поддерживали оттуда же.

— А ну стой, сукин кот!.. — призывали с той же стороны.

Тальф в ужасе огляделся — оружия нет, бежать до замка далеко, да по открытой лестнице — пристрелят, как вспугнутую утку на взлёте. Колдуны из Ковенанта рядом, но пока им прикажешь, да пока неуклюжие мертвецы среагируют… Защитить магистра могли бы ворота, но их ещё не починили, и Мрачный замок до сих пор был проходным двором.

Взмахнув руками с максимально широкой амплитудой, Тальф выкрикнул слова заклятья и бросился к воротам, стараясь успеть раньше нападавших — и успел. Огромная синяя полусфера щита закрыла вход и слегка высунулась наружу.

Гвардеец, что бежал впереди, ударился о магический конструкт, расквасил нос и упал.

— Что здесь происходит? — прорычал Тальф, которому приходилось контролировать здоровенную махину щита.

Вместо ответа в щит несколько раз выстрелили в упор и принялись бить рапирами.

— Уходите, болваны!.. — лоб магистра мгновенно покрылся потом, а спина сказала: «хрусть» и отказалась работать в таких условиях. — Зашибу!

Но никто его, разумеется, не послушал.

Мёртвые колдуны подчинились приказам на древнем языке, подошли ближе и закрыли магистра своими щитами. Уставший магистр смог присесть на огромный замшелый камень, вывалившийся сотню лет назад из стены, и перевести дух.

Гвардейцы поняли, что нахрапом крепость взять не удалось и прекратили бить щиты.

— Чего вам надо?

— Тебя взять за волосья и во дворец оттащить! — выкрикнул тощий и низкорослый гвардеец, который явно пытался компенсировать телосложение длиной шпаги, пышностью усов и дерзостью.

— Что ж, у вас не получилось, — Тальф наклонился, разминая спину, и громко закряхтел. — Пошли вон отсюда.

— Ты нам ещё ответишь! — донеслось из задних рядов.

— Да! За наших!

Мелкий подхватил:

— За наших ответишь! А ну выходи и сражайся как мужчина.

— Как мужчина — это один против всех вас?.. — язвительно уточнил Тальф.

— Ах ты сопляк! — усы встали дыбом, как у Клауса, когда тот важничал. — А ну выходи!

— Не выйду!

— Выходи, говорю!

— Не выйду!

— Выходи!..

Спустя несколько повторений обеим сторонам стало ясно, что так они явно не договорятся.

— Убийца! — сделал новый ход мелкий.

— Я защищался, — парировал Тальф.

— Врёшь!

— Нет, не вру!

— Нет, врёшь! — настаивал гвардеец.

— Так! — магистр поднялся. Гвардейцы встревоженно заозирались — дневной свет на пару мгновений померк. — Либо вы уходите оттуда по-хорошему, либо… — он очень нехорошо усмехнулся. — Либо пеняйте на себя.

— А ты не пугай! Не пугай, ага! — мелкий обернулся к своим в поисках поддержки, но солдаты уже не были так уверены в себе. — Пуганые тут все! Выходи лучше! Трус!

— Ну ладно, — Тальф улыбнулся так, как мог бы улыбаться голодный тигр, завидевший беспечную антилопу. — Ты сам попросил.

Меньше чем через десять минут жители Ямы, которые успели проснуться, подошли к окнам, привлечённые странными звуками.

По относительно центральной улице (всё, что касалось улиц Ямы, было относительным) шли всхлипывающие и дрожащие от ужаса люди в оборванных красных мундирах. Они смотрели вперёд омертвевшими глазами людей, заглянувших в бездну и отчаянно желавших её забыть. С остатков одежды на землю падали серые комочки пепла и непроницаемо-чёрные точки, похожие на снежинки.

Следом за ними шёл молодой человек с крысой на плече. Их сопровождали молчаливые мертвецы, сжимающие в руках заранее приготовленные заклятья. Впрочем, в них не было никакой нужды — солдаты были совершенно деморализованы и не обращали внимания даже на насмешки крысы.

— Бастарды, мама ваша лошадь, теперь не такие крутые, да? Решили к нам лезть, бретёры недоделанные? Ну так давайте, попробуйте на меня хоть замахнуться, я на вас сам замахнусь так, что костей потом не соберёте!.. Мерзавцы!

Сопровождаемая взглядами странная процессия проследовала к границе Ямы, после чего юноша с крысой сформировал защитную полусферу и толкнул ей последних гвардейцев. Со стороны это выглядело как некий магический аналог пинка под зад.

— И не возвращайтесь, — напутствовал гвардейцев магистр. — Будет хуже.

Можно было обойтись и без этого — на лицах солдат читалось огромное желание не приближаться больше к Яме и на пушечный выстрел, но юноша не удержался от желания покрасоваться перед колдунами-зрителями.

По дороге обратно в замок он чувствовал спиной множество взглядов, но когда оборачивался, улица оказывалась неизменно пустой.

В замке уже ожидал Эрик — барышник сидел в новенькой роскошной, но совершенно безвкусной карете и был одет в новенькие роскошные, но совершенно безвкусные вещи. Впрочем, из-за обилия и там, и там бархата и золотых деталей, толстяк гармонировал со своим экипажем и вместе они смотрелись как нечто цельное.

— Снова я, мастер Тальф, — необъятная рожа, покрытая редкими рыжими волосками высунулась из окна и расплылась в улыбке. — Принимайте товар!

— Ага, — кивнул магистр и, порывшись в карманах, нашёл листок, куда ночью записал всё необходимое для того, чтобы дать бой демону. — У меня есть ещё одно задание. Держи. Выполнить — как можно скорее.

— А оплата? — Эрик быстро пробежал глазами по списку. — И когда вам это надо?

— Оплата — скажем, пятнадцать золотых за всё. И ещё пять добавлю, если доставишь всё на этой неделе.

— Ну я даже не зна-аю, — протянул Эрик, явно намереваясь торговаться, но Тальф быстро вернул его в чувство.

— Я сказал своё слово!

Толстяк помолчал, попыхтел, как закипающий чайник, и согласился:

— Ну ладненько, всё будет. Постараемся успеть. Ещё что-нибудь нужно? — магистр почувствовал, что, если бы барышник не сидел, то непременно прогнул бы спину в приступе подобострастия.

— Знаешь… — покачал головой Тальф, которого посетила ещё одна идея. — Добудь мне ещё покойников покрепче.

— Добудем! Сделаем! — быстро закивал Эрик. — А сколько?

Юноша представил гнев Жози и глубоко вздохнул:

— Много.