Постмортем

Глава 7

Карета, запряжённая четвёркой воскрешённых зеленоглазых коней, стремительно промчалась по улицам.

Жози молчала и смотрела в окно, а Тальф в свою очередь смотрел на то, как по её лицу пробегают полосы рыжего света. Поговорить так и не удалось — принцесса отвечала односложно и всем видом давала понять, что не намерена вести светские беседы. И молодой человек прекрасно понимал причину: Жози выглядела как сжатая до предела пружина, которой нельзя было позволять даже малейшую слабость — иначе сорвётся или сломается.

Неподалёку от дворца, на площади с высоким постаментом, с которого простирал руку вдаль сидящий на вздыбленном коне древний полководец, давешние гренадеры разбили лагерь. В самом центре города стояли палатки и шатры, горели костры и пахло походной едой. С десяток солдат мыли ноги в мраморном фонтане со статуей пухленького младенца.

— Это ещё что за?.. — само собой вырвалось у Тальфа.

— Альбрехт, — процедила Жози, выплюнув попутно столько ненависти и яда, что юноша предпочёл не уточнять.

Когда экипаж въехал в ворота дворца, принцесса позволила себе немного расслабиться — уселась поудобнее и еле слышно выдохнула.

Тальф думал, что их подвезут к парадному входу, расположенному в новом крыле: высокому, светлому, лёгкому, с большими окнами, выходящими на сад и белыми колоннами, но экипаж промчался дальше, вдоль старой крепостной стены, туда, где Тальф раньше не бывал.

Карета остановилась в месте, которое меньше всего походило на часть королевского дворца. На пятачке земли возле изъеденной ветром и дождями древней башни стояла трухлявая телега со связкой соломы, окружённая разбитыми бочками с ржавыми кольцами. К угрюмому каменному строению притулился покосившийся сарай с дверью, висящей на одной петле. В голову некроманта закралась нехорошая мысль, что если его здесь убьют, то никто не отыщет тело.

— Идём! — Жози вышла на улицу и приказала мертвецу-кучеру в съехавшем набок белом парике с буклями сидеть и ждать. — Если кто спросит — приказ принцессы, — девушка зашагала к тому самому мрачному зданию. Ничего не понимающий Тальф, продолжая терзаться подозрениями, последовал за ней.

Неизвестные строители сделали всё, чтобы никто не захотел зайти в этот дом — малюсенькие окошки-бойницы, узкая и низкая дверь и общее угрожающее впечатление, как от заснувшего в трактире огромного мужика с кучей шрамов и сбитыми костяшками. Хотелось обойти его стороной, причём на цыпочках.

Воображение рисовало некроманту очень живые картины, на которых его внутри ждали неопрятные одноглазые усачи с изогнутыми ножами, однако там не оказалось ничего кроме темноты, сырости и прелой соломы.

— И зачем мы?.. — полюбопытствовал колдун, но осекся, когда чиркнула спичка и в вычурной бронзовой лампе загорелся слабый жёлтый огонёк. Он высветил чёрный провал в полу и пару ступеней уходящей под землю лестницы. — А почему?..

— Так быстрее! — резко ответила принцесса. — И никто не увидит.

— Вильгельм?

— Не только. Давай за мной. Отец в Карловом форте. Ох, не опоздать бы…

Крутые и скользкие ступеньки остались позади, и Жози быстрым шагом двинулась дальше, в жутковатый подземный лабиринт. Каменные стены туннеля, липкие от сырости, покрывал толстый слой лишайника. Принцесса заслоняла собой почти весь свет от лампы, и юноша постоянно спотыкался — слишком часто оглядывался по сторонам, пытаясь запомнить повороты и гадая, куда ведут многочисленные ответвления туннеля. Капала с потолка вода, из первозданной черноты за обвалившимся проходом тянуло тлением, валялся, мешая пройти, рухнувший под собственным весом деревянный стеллаж.

Подземелье закончилось за очередным поворотом. Железная дверь, способная выдержать пушечный выстрел, со скрипом открыла проход в подвал, где пахло кислой брагой. В неровном свете лампы Тальф рассмотрел стоявшие в беспорядке здоровенные бочки, а у стен возвышались, уходя под потолок, шкафы, забитые пыльными и заплесневевшими бутылками.

— За мной! — Жози ускорилась. — Уже совсем рядом.

Ещё задолго до покоев короля начали попадаться спешащие куда-то по гулким коридорам люди: посыльные, слуги, гвардейцы — и чем ближе к монарху, тем больше становилось суеты. Некромант не мог отделаться от ощущения, что всё это какое-то наваждение. В полутьме бесшумно сновали тёмные фигуры, которые что-то несли и катили, постоянно кого-то искали и распекали друг друга — исключительно шёпотом.

Возле опочивальни стояли на страже два гвардейца — отглаженные, лихие, молодцеватые. Глядят строго, штыки на ружьях сияют, перчатки белоснежные, поля высоких шляп молодцевато заломлены набок.

— Куда? — ружьё перегородило Жозефине дорогу.

— Что?! — мгновенно взвилась она. — В смысле «куда»?! К моему отцу и твоему королю!

Громила нехотя убрал ружьё и выпрямился:

— Прошу прощения, ваше высочество. Темно, не разглядел.

— Не разглядел он!.. — процедила принцесса. — В свинопасы переведу! — девушка сделала пару шагов вперёд, но в следующий момент ружьё помешало уже Тальфу.

— Куда?..

В глазах Жози загорелось пламя.

— Он со мной!

— Не положено, ваше высочество! — отрапортовал гвардеец, изо всех сил притворяясь деревянным и глядя в пустоту над головой некроманта.

— Это кем же не положено? — она подошла к здоровяку и, глядя на него снизу вверх взяла за пуговицу.

— Первым министром Вильгельмом, ваше высочество!

Принцесса вполголоса произнесла такое ругательство, что второй гвардеец покосился на девушку с интересом и уважением.

— Значит так, дорогой мой. Ты служишь в столичной гвардии, а значит, наверняка сынок какого-нибудь нищего, но знатного дворянина и знаешь где чьё место при дворе. Так вот, скажи мне, кто главнее — принцесса или первый министр?.. И ещё я советую вспомнить, что может сделать принцесса с болваном, который осмеливается не подчиняться её приказам. Верней, даже не с ним, а с командиром командира твоего командира. И только представь, что они над тобой учинят, чтобы отыграться за пережитое унижение.

Даже в сумраке было заметно, как румянец уходил с лица гвардейца, сменяясь болезненной бледностью.

— Так что пропусти его, пожалуйста, — Жози потянула пуговицу на себя и солдат покачнулся. — Пока я не начала спрашивать, кто твой командир.

Четыреста лет назад Карлов Форт поражал воображение современников роскошью и техническим совершенством — но исключительно потому, что четыреста лет назад люди были в целом менее притязательны. Им хватало голых каменных стен, невыносимо холодных что летом, что зимой; единственной на весь форт бадьи для мытья и туалетной комнаты, расположенной в специальном эркере, который выдавался за пределы крепостной стены и очень удобно нависал над рвом.

За столетия в форте ничего не изменилось, потому что новые короли предпочитали пристроить к дворцу новое крыло, а не переделывать старое, но зал, в котором умирал король Гримхейма Карл VIII, резко контрастировал с остальными помещениями.

Драпированные красной тканью стены, огромная хрустальная люстра, на которой, правда, горела от силы четверть свечей, портреты предков в золотых рамах и гигантская кровать с алым балдахином. И хотя подобный стиль вышел из моды почти сотню лет назад, в сравнении с остальным фортом он выглядел очень свежо и прогрессивно. Тальфа так и подмывало спросить, не специальный ли это зал, куда короли приходят умирать.

В тёмных углах кучковались придворные. Потерянные чиновники с золотыми медалями на массивных цепях бродили туда-сюда, заложив руки за спину, а дамы в пышных чёрных платьях и шляпках с перьями сидели за круглым столиком и пили чай из малюсеньких чашек.

Ложе короля стояло в центре зала и к нему невозможно было подступиться из-за пёстрой толпы подданных. Знать, прислуга, фрейлины, лекари и иерархи культа Темнейшего окружили короля, как уличные карманники пьяного купца.

На принцессу и Тальфа, к радости последнего, почти никто не обратил внимания, и Жози решительно направилась к постели короля.

— Простите! — она предпочитала не обходить людей, а отодвигать их в сторону. — Извините! Разойдись!

Некромант шёл следом с извиняющейся улыбкой и старался не поднимать глаз.

— Ваш-ше выс-сочество! — змеиное шипение раздалось совсем рядом. Тальф едва не вскрикнул от неожиданности — возле них с Жози материализовался Вильгельм, напряжённый, как строитель карточного домика. Белое лицо, сжатые кулаки, вздыбленные усики и все признаки скорой потери самоконтроля. — Что вы делаете здесь?..

— Пришла попрощаться с отцом! — набычилась принцесса.

— А он что здесь делает?! — тонкий палец почти ткнул Тальфа в грудь.

— Он приехал со мной, чтобы поддержать!

— Прие… — глаза министра почти сравнялись в форме и размере с чайными блюдцами. — Вы что, ездили за ним?!

— Да! — с вызовом ответила принцесса, выпятив подбородок.

Вильгельм схватился за голову.

— О боги!.. Вы должны были сидеть в своих покоях под надёжной охраной, а не разъезжать по городу, который кишит людьми Альбрехта!

— Как видишь, всё нормально. А теперь мне нужно увидеться с отцом.

Тальф чувствовал себя до жути неловко и очень хотел отойти подальше в сторону. В воздухе повисло столько напряжения, что казалось, будто в следующую секунду во все стороны полетят чёрные искры.

К неожиданности всех присутствующих, обстановку разрядил не кто-нибудь, а сам король.

— Да расступитесь вы, сучьи дети! — раздался рёв со стороны кровати. — Дайте вдохнуть! — Карл VIII грязно выругался и зашёлся в приступе кашля.

Придворные отшатнулись, а Жози воспользовалась этим, метнулась вперёд и протолкалась к отцу.

— Папа! — она упала на колени перед кроватью и вцепилась в широкую ладонь могучего старика с длинными седыми волосами и роскошными бакенбардами.

Король обвёл недовольным взглядом придворных, снова окруживших кровать.

— Ну-ка все отошли на пять минут!

Спорить никто не решился. Тальф остался рядом с Вильгельмом, но, когда обернулся, оказалось, что первый министр исчез.

— Я уж думала, не успею, — Жози баюкала отцовскую руку. — Так и сидела бы в башне, как какая-нибудь принцесска из легенд.

— Ты? Сидела на месте? Не представляю, — улыбнулся король. Тальф обратил внимание на кожу монарха — она приобрела очень нездоровый жёлтый цвет, который поначалу казался отсветом от пламени свечей.

— Я люблю тебя, пап, — серьёзно ответила принцесса.

— Я тоже тебя люблю, Жози, милая, — король провёл ладонью по щеке девушки.

— Какой же ты горячий! Боги… — она помотала головой. — Должно же быть хоть что-то, что можно сделать!

— Нет, дорогая, нельзя, — голос короля звучал непривычно мягко. — Слушай. Мы оба знали, что это случится, причём, очень скоро. Знали и готовились, — он напрягся, сдерживая приступ кашля, но тот всё равно вырвался. — Да, я ухожу немного раньше, чем хотелось, но это не страшно. Всё будет хорошо, Жози. Всё будет хорошо.

— Ха! — печально усмехнулась девушка. — Конечно. Лучше некуда.

— Ну-ка перестань! — нарочито бодро потребовал король. — Сказал будет, значит будет. Выше нос, ты же из Карлова рода!

— Угу, — отвернулась Жози. — Карлова. А боюсь так, будто меня подбросили в корзинке к воротам дворца.

— О, тебе всё-таки рассказали эту историю? — монарх слишком громко засмеялся над собственной шуткой и снова закашлялся. — А ты думаешь, мне было не страшно, когда в битве у Ведьминого хутора подо мной ядром убило коня? Или не было страшно Карлу Славному, который с пятью рыцарями прорывался из окружения сквозь сотню пикинеров?..

— Это же битвы, — вяло улыбнулась Жози.

— Не имеет значения! — отрезал король. — Время нынче другое, и битвы другие. Страх — это нормально. Страх делает тебя осмотрительней, страх может придать тебе сил. Его можно использовать, направить в верном направлении, а…

Принцесса кивнула:

— Да-да, ты уже не раз говорил. Если отпустить узду, то страх унесёт тебя прямиком в уныние.

— Прямиком в уныние, — эхом повторил король. — И тогда точно конец. Страх делает плохие предчувствия явью. Если бы Карл Славный испугался за собственную жизнь и опустил руки, то навеки бы упокоился в топях, и Гримхейма больше бы не существовало. Если б я побежал с поля боя, солдаты бы дрогнули и поражение стало бы неминуемым. А знаешь, в чём суть этой храбрости? — свистящее тяжёлое дыхание вырывалось из груди Карла VIII. — В том, что она появляется в моменты, когда некуда деваться.

— Ну да, — усмехнулась Жози. — Сейчас как раз тот самый момент.

— Будь у меня силы, я сам бы разобрался с этим обалдуем Альбрехтом, чтоб его. Но слишком уж быстро меня свалило, да и в самый неподходящий момент… Сил у меня не осталось, дорогая, поэтому это будет твой Ведьмин хутор и твои Глубокие топи. Мои записи у тебя?

— В надёжном месте, — кивнула Жози и стиснула ладонь отца так, что тот ойкнул. — Ох. Я просто… Просто…

— Тише-тише, — король снова погладил дочь по щеке. — Я всё понимаю.

— Правда? — голос принцессы прозвучал трогательно беззащитно и по-детски наивно. — Столько всего хотелось сказать, но сейчас голова пустая-пустая.

— А что, когда-то было иначе? — хохотнул король. Жози легонько ткнула его кулаком в бок и широко улыбнулась, но улыбка тут же сползла с её лица. Девушка наклонилась над отцом, обняла его и чмокнула в щёку.

— Ступай, дорогая, — на этих словах глубокий баритон короля дрогнул. — Мне ещё надо отдать последние распоряжения.

Жозефина кивнула и нехотя, будто разрывая тянувшие её обратно невидимые нити, поднялась с кровати.

— Прощай, пап.

— Прощай, дорогая.

Ещё какое-то мгновение их ладони не расцеплялись, но король легонько тряхнул рукой, и девушка разжала пальцы.

Тальф изо всех сил гнал от себя воспоминания о прощании с магистром, но они так и лезли в голову, сколько бы заслонов не возникало на пути. Они несли с собой боль и зависть, которые некромант не хотел чувствовать, ведь Жози ни в чём не виновата, но всё равно чувствовал — и стыдился этого.

Принцесса отошла от ложа, к которому вновь потянулись придворные, и король вновь оказался скрыт за спинами, облачёнными в дорогие одежды. Сквозь них пытался протиснуться толстый краснолицый мужчина в белой рубахе с закатанными рукавами — нёс к постели таз, от которого шёл пар и исходило приятное тепло.

За ним следовал высокий седой мужчина в чёрном балахоне, расшитом серебряными лилиями — главный королевский лекарь. Завидев колдуна, он вздёрнул крючковатый нос и состроил на холёном лице такое выражение, будто проглотил ложку соли — обстоятельства не могли затмить давнюю вражду двух цехов.

Тальф развёл руки в стороны, показывая, что готов обнять Жози, но та лишь отмахнулась и мелко тряхнула головой:

— Ничего, всё нормально.

— Мы уходим? — некромант кожей ощущал, как на них с принцессой из темноты смотрят десятки внимательных глаз.

— Нет, — девушка обернулась, надеясь увидеть отца. — Побудем тут ещё немного. Давай за мной!

Одного взгляда Жози хватило на то, чтобы прогнать придворных красоток из-за чайного столика. Стоило принцессе лишь появиться рядом, как те растянули губы в ледяных вежливых улыбках и отошли в сторону, громко шелестя траурными бантами, кружевами и рюшами. Девушка уселась, оперлась локтями о столешницу и спрятала лицо в ладонях.

Тальф чувствовал, что сейчас ей, как никогда раньше, требуется поддержка и утешение, но пребывал в дурацком оцепенении, не зная, что говорить и как себя вести, чтобы хоть как-то помочь. Минуты тянулись мучительно медленно, будто в песчаные часы кто-то залил патоку.

— Чай! — вдруг решительно сказала принцесса и потянулась к фарфоровому чайнику с длинным, как шея цапли, носиком. — Будешь?

— Буду, — охотно согласился некромант и попытался придумать, как можно развить беседу, но мысли и идеи попрятались кто куда, поэтому пришлось сидеть молча, тянуть остывший чай, сочинять фразы, при помощи которых можно было бы продолжить диалог, и не использовать ни одну из них.

Целый час они провели в тягостном молчали. Люди появлялись и исчезали, вельможи сменялись офицерами, а те — скользкими личностями с неприметными лицами.

— Давай уйдём, — попросил Тальф и понял, что эти два слова лучше всего подходят к ситуации.

Жози решительно мотнула головой.

— Нет. Я побуду с ним. Хотя бы так.

— Он сам просил тебя об этом.

— Не лезь не в своё дело! — ощерилась девушка.

Тальф мысленно сосчитал до трёх, чтобы не ответить слишком резко:

— Слушай, ты привела меня сюда, чтобы я тебя поддержал, так?

— Допустим, — осторожно ответила принцесса.

— Вот я и пытаюсь это сделать. Ты сейчас просто сидишь в ожидании момента, когда… — некромант запнулся, подбирая формулировку получше. — Когда это случится, и снедаешь себя изнутри. Я не знаю, чего хотел его величество, но мне кажется, ему бы не понравилось, что ты запомнила его больным и умирающим.

— А вдруг он позовёт меня, умник? — упрямилась Жози. — К тому же в моей памяти он и так останется здоровым и сильным. Нет уж. Мы остаёмся.

Придворные вокруг постели короля пришли в движение. Загудели разбуженным пчелиным роем голоса.

— Да сделайте уже что-нибудь! — прорычала лужёная глотка, привыкшая командовать сотнями людей. — Он не договорил! Не договорил!

— Разойдитесь! Ему нечем дышать, вы не видите?!

В сторону постели снова промчался давешний толстяк с новым тазом горячей воды и полотенцем на плече.

Жози вскочила и побежала за ним, Тальф, не раздумывая, последовал за ней.

— Ваше Величество! — рыдала невидимая в толпе женщина. — Ваше Величество! Ваше Величество!..

— Пустите! — взревела раненым медведем принцесса и принялась локтями прокладывать дорогу к отцу, но не тут-то было — стена придворных, сомкнутая невероятно плотно, по крепости сравнялась с каменной. — Пустите же, вы!.. — стоявший сбоку некромант видел, как девушка билась о спины, пока по её лицу ручьём текли злые слёзы.

Юношу бесцеремонно отодвинули в сторону, толкнули и мгновением спустя чуть не сбили с ног: все, кто находился в покоях, со всех ног неслись к постели короля, по всей видимости, сами не зная, зачем. Но среди всего этого безумия нашлись два человека, сохранявшие спокойствие.

Первый, в мантии с серебряными лилиями, неторопливо вышел из толпы, придерживая висящую через плечо сумку, от которой даже на расстоянии приятно пахло травами. Лекарь.

Второй, старый и сухонький, в алой ливрее и смешной высокой шапке, всё это время стоял в дверях, сжимая в руке тяжёлый позолоченный посох с гербом Гримхейма в навершии.

Лекарь подошёл к нему, покачал головой и что-то негромко произнёс. Мажордом мелко и быстро кивнул, поднял руку с посохом, и по залу разнеслись три размеренных тяжёлых удара, после которых воцарилась непроницаемая ватная тишина.

— Король умер! — провозгласил слуга.

Люди замерли. Жози, пользуясь моментом, прорвалась к постели с телом отца. Повисло молчание, тяжёлое и холодное, как камни здешних вмиг осиротевших стен. На застывших лицах вельмож читалась растерянность вперемешку с непростыми раздумьями. Все, абсолютно все, кто только что убеждали короля в верности и давали клятвенные обещания поддержать его дочь, обратились в соляные столбы.

Жозефина ни на кого не обращала внимания и тихо всхлипывала, держась за остывающие ладони отца. Тальф прятал лицо в тени, грел в карманах замёрзшие руки и чувствовал, как в нём с каждой секундой растут презрение и ненависть к этим людям.

И когда молчание стало совсем уже неприличным, некромант откинул капюшон и воскликнул так громко и отчётливо, как только мог:

— Да здравствует королева!