Потапыч: Изнанка

17. Фекалоид

Я, смотря на отброшенного аркубулюса, форсированно «дообернулся» — в полуобороте был и без того. Положил лапу на револьвер, стал жутко опасен… И жутко недоумевающ. Дело в том, что мощнейший удар, отправивший почти два центнера железного медведя полетать как мячик — не имел ВООБЩЕ никакого отражения в ощущении магии. Вот вообще никакого! То есть от арукбулюса какая-то неведомая, причём не слишком сильная хрень просто отмахнулась, «голой физикой», не используя энергию нави сверх того, что уже было. Но что за хрень — я в упор не понимал. И да, это точно не дохлый одарённый или владеющий, никаким человечьим духом от насоса даже близко не пахло. Но кроме зелёной маслянистой слизи — никаких проявлений. Вид на насос в момент удара прикрывала железная медвежья задница, сам дух, что его отшвырнуло — не зафиксировал. Слизь? Перекачанный слайм на анаболиках? Вот хрен знает, как-то странно, маловато его тут, вроде как, для того, чтобы ТАК корёжить законы физики и прочей механики. Ни черта не понимаю, не очень интересно, но подходить к этой хренотени никакого желания.

— Михайло Потапыч! — подал голос жрец от порога зала. — Что тут?

— Хрень, — голосом знатного и опытного хреневеда ответил я. — Не знаю, не слишком сильное, буду разбираться. Не заходите пока, на всякий случай, тут может быть жарко, — предупредил я.

Не только потому, что я сильно опасался хрени, хотя судя по удару в аркубулюса (к счастью целого, только обшивка немного помялась), она тут вполне может устроить пинг-понг металлом, что, мягко говоря, не способствует целостности и здоровью окружающих. Но и потому, что жарко может стать в самом прямом смысле слова: к насосу лучше не приближаться, а значит — попробую его потыкать магией. И духами и огоньком.

И, для начала, попробовал зверодухами. Результат… обескураживающий. Дух долетел до насоса, бестолково заметался и… разорвал контракт-заклинание, в одностороннем порядке, несмотря на то что это его духовной структуре наносило ощутимый ущерб! И развеялся нахрен, по сути — ни хрена не сделав.

Ну ладно: непонятно, надо проверять. Сосредоточился, потянулся ощущениями в навь… И не стал бороться с организмом, проблевавшись. Из нави тянуло… просто концентрированной эссенцией тухлой воды, прокисшего дерьма и мочи, гнилья и прочей прелести. То есть я даже понять не смог, что там — концентрация 'отвратных ощущений и мыслеэмоций была такова, что меня начало выворачивать наизнанку от одного ощущения.

«Это блю-э-э-э…ц!» — отэмоционировал страдающий топтыгин, на миг вышедший на связь.

— Удивительно точное определение, — согласился я.

«Только сунулся — этой пакостью накрыло. Противно и плохо!» — жаловался потерпевший Потап, имея в виду навь в месте нашего пребывания. — «Но ты — колючка непотребная и прочая хрень. Ты — справишься, только не дыши там, а то блю-э-э-э!» — выдал он столь яркое ощущение тошноты, что меня чуть не прочистило снова. — «Но сама пакость не сильная, точно справишься».

— Я бы как бы попробовал через явь, — передёрнулся я. — Я, конечно — колючка и хрень, но противно.

«Понимаемо».

— А этот блюэ-э-эц — это вонючая пакость? Вроде в нави Клоаки такой мерзости не было, — уточнил я, пока Потап на связи.

«Она, вонючка отвратительная! Даже не разглядел толком», — отрапортавал топтыгин. — «И я — блевать!»

— Удачного прочищения, — пожелал я.

Вообще, даже комично в чём-то: настолько отвратительная в нави хренотень, что даже зверодухи-заклинания от неё блюэ-э-эют и сваливают, не попрощавшись. И хрен знает, как появилась, но явно не слишком сильна в плане нави. Так что:

— Выжжем мерзость! — пафосно провозгласил я.

И в две пасти, с подошедшим аркубулюсом, стали шарашить в насос огоньком. А вот дальше началсь хрень невиданная: насос стал… изменять форму, из него появились мечущиеся «лапки», причём абрисом от насекомо-тараканьих, до бесформенных щупалец из… маслянисто-зеленоватого металла. То есть, это не «противный слайм», а сам насос стал… навью. Как — я в упор не понимал, пока в недрах подогревамеого механизма не стали появляться эманации водяных элементалей.

Это, выходит, некая коллективная навь (вряд ли с человеком, по крайней мере, надеюсь на это, а то противно слишком) зародилась в насосе. Скорее всего, случайно, занесло всякую мерзость типа крыс, тараканов, червяков и прочей мерзости — судя по «лапкам», так выходит. И очень много, в одну единицу времени. И сдохла вся эта пакость локализовано, как раз в насосе, став духами. Радостно накинулись друг на друга, сожрали…. А вот дальше только предположения. Из сожравших друг друга канализационных обитателей получилась редкостно противный и не идентифицируемых дух, вроде и не слишком сильный, но редкостно отвратный. И не слабый. И локализованный в насосе, который, на минуточку, есть «дом элементалей», маготехнический механизм, хреначащий на духах с водяного или какого-то такого плана. Ключевой момент — «дом духа». Локализованная химерная хренотень стала «просачиваться» в призывные и контролирующие круги-зачарования насоса, как-то так. И совершила практически невозможное: одержала механизм. То есть все заклинания, круги и прочая хренотень стали для хрени вполне проходимой лазейкой, да ещё и инструментом контроля одержанного. И, подозреваю, нормальный дух, пусть даже сто раз навь, просто не сможет воспользоваться этой теоретической уязвимостью: тут сыграли «составные части» химерной хрени, червие-тараканы и прочие крысы, природно «заточенные» на поиск лазеек. И будучи «насосом», эта навь давила к чертям попавшее в насосные механизмы живое, продолжая откармливаться на душах.

Ну да неважно: технонавь так технонавь. Огонёк её прожаривает исправно, хотя водяные духи, ставшие «интегрированными» в навскую структуру, несколько мешают «прожарке». Но некритично: они ограничены призывателями и кругами, несмотря на «общую интегрированность» в технонавь.

И есть у меня подозрение, что это Шут гадит. Может мне, может вообще — но само возникновение такой хренотени НАСТОЛЬКО «на грани», что это точно его аспект…

— В СТОРОНУ!!! — вдруг невозможно громко прогрохотал жрец, просто втекая в залу.

А пока я пытался понять, что за хренотень творится, и вообще — смирится с происходящим хамством: клиент мне МЕШАЕТ РАБОТАТЬ! — жрец шибанул силой Ида как алтарь в Пантеоне. И зал разделила напополам тонкая пелена воды, фонящая идовщиной, как сволочь. Разделив меня, жреца и аркубулюса — с насосом.

— И какого… — начал было я, но не договорил.

Водяная стена начала с огромной скоростью двигаться к нам, просто выкинув меня и жреца, да и железного медведя, из зала, протащив по коридору. Под визги и писки потерпевших — ожидающие тоже под наш полёт подвернулись.

— Я сейчас озверею, — предупредил я потолок, валяясь на ком-то копошащемся, потирая себя в смысле определения ущерба.

Ущерба вроде не было, да и храмовый вояка, копошащийся подо мной — живой. Хотя фраза «мёртвые не кусаются» к Зиманде не относится — тут мёртвые кусаются так, что все живые завидуют.

— Озверею и сделаю всем плохо и больно, — продолжил я уже не столь злобно, как начал.

— Не стоит, почтенный. Я не успел предупредить, но иначе было нельзя, — с кряхтением выдал откуда-то жрец.

— И с чего это⁈ — возмутился я, поднимая морду и поднимаясь.

— Там — насос, — ответил жрец, но я сам уже всё понял.

Дело в том, что слой воды фонящей Идом перекрывал коридор. А за ним бурлила редкостная по омерзительности, буро-коричневая жижа.

Итак, технонавь огоньком прожаривалась. Медленно, но верно, структурно разрушаясь, точнее, детали насоса по мере моей прожарки становились не подходящими для вселения. Дух, конечно, останется, но даже не видя его, могу точно сказать что вскоре сдохнет. Вопрос даже не химерного сращивания, делающего таких выпердышей недееспособными и не конкурентными. К нему просто никто не будет приближаться из духов: ни добыча, ни конкуренты. Потому что вонючий очень. А в таких условиях он вскоре загнётся от энергетического голода.

То есть быть навью — ему жизненно необходимо. А я этому мешал. При этом насос — не только тело нави. Но и насос — заклинания-зачарования не были разрушены. И это копошение водяных духов, которое я почувствовал — не ворочание от неудобства. А просто выполнение своей непосредственной функции — качать жидкость. А вот направление, куда шибануло накачанное — уже дело… чего-то там нави-химеры.

Далее, никаких особых колебаний магии не было: навь в металле, им управляет, магичить ей не надо и, скорее всего, она и не может — слишком примитивные организмы легли в основу этого конструкта. Элементали — просто выполняют свою контрактную работу, толкая поршни, шестерни и прочие механизмы, нагнетая воду (точнее, поганую канализационную жижу). А я с аркубулюсом жарим внешние стенки насоса, не особо напрягаясь, во время того, как сточная дрянь копится и нагнетается. Ну и на определенный момент навь «развёрзся», выпустив накачанное, как метод борьбы с угрожающими нами.

И всё без всплесков магии, блин! Сдохнуть вряд ли сдох бы, но среди охраняемых потери бы точно были. Не говоря о том, что мне бы не просто подмочило репутацию. А подмочило репутацию всяческим дерьмом, что неприемлемо!

А жрец — Ида. И почувствовал нагнетание… жидкости. И среагировал на загляденье оперативно и вообще молодец: просто перекрыл от хреначевшего (на тот момент ещё потенциально хреначевщего) потока нас. Хотя…

— Светлый, а почему ты не запер воды в самом насосе? Или перед ним? — уточнил я, думая, что морда жреческая «провтыкал».

— Потому что не мог — сила этих духов превосходит отпущенное мне Идом.

— Не понял, — не понял я.

И получил краткий ликбез, в общем-то, логичный, но мне просто не были известны все детали. Итак, у жрецов Ида с водой «другие» отношения, скажем так. Если сравнивать с элементалями — разное КПД на выходе, с разными проявлениями. Жрецы могут делать идову воду, защиты из воды, атаки водой — от кислот до твёрдой воды (подозреваю не лёд и что-то такое, а именно поток высокого давления, режущий) и всякое такое — от чего элементали надорвут элементальный пупок, но просто не смогут повторить. Но, при этом, в плане «грубого движения», перемещения массы, «магомеханического прямого воздействия» — элементали по силе превосходят практически любого жреца, кроме менад и мималлонов. Не говоря о насосе — маготехническом сооружении, предназначенным для перемещения массивов воды, с несколькими десятками элементалей. То есть, жрец… не удерживает нагнетаемую воду. Его идов барьер медленно но верно движется, отступает под давлением нагнетаемой воды. При этом, как заверил жрец, выдержит ещё сутки и на своё поддержание сил не требует.

— Если Ид не пожелает иначе, — охренительно обнадёживающе сообщил он.

И выходила поганейшая ситуация: не слишком сильная навь, в общем-то тьфу да растереть, используя рабочий механизм, мало того, что трудноуязвима, так ещё натруально угрожает здоровью и жизни. И сделать с ней присутствующие ни черта не могут! Хотя…

— Так, — веско уронил я, встряхнувшись и оглядел окружающих.

Ну… живы. А что помяты немного, так это им плюс в карму и прочие чакры: оберегать моё почтенство от жёсткого падения — почтенно.

— Мастера, все жрецы кроме вас, светлый, — слегка поклонился я держащему барьер. — И храмовые воины — отступайте. Отойдите не меньше чем на версту и будьте готовы бежать. Млад, ты на аркубулюсе сопровождай, прикрывай по возможности.

— Слушаюсь, господин. Но…

— Без «но». Я пойду в навь, отходить мне нельзя, — вздохнул я.

— А если…

— А если — меня вытащит аркубулюс, — сообщил я. — Может, и жреца, — с сомнением посмотрел я на служителя культа, но мысленный приказ железному медведю отдал.

Естественно, если мне ничего не будет угрожать. И когда прочие свалили, я лёг пузом на железного медведя, поместив свою лапу ему в пасть: если говны прорвуться, он меня удержит за лапу и вытянет. А жреца — если держаться будет. Хотя идов жрец, как мне видится, и в говнах не потонет.

— Благословение Ида твоим начинаниям, видом, — произнёс жрец, судя по спокойствию — действительно не особо опасавшийся прорыва говен.

И провалился в навь… с уже привычным «блюэ-э-эц!» метнувшийся от облака… озера… В общем, пакость в нави создало просто невозможное для яви надругательство. Говняное: затхло-канализационные воды скрывали эту пакость, а в отдалении — меняли агрегатное состояние, становясь говняно-мелкодисперстным туманом. И во-о-онь — кошмарная, хуже настоящей, потому что это было именно «ощущение». То есть — всё совсем хреново.

Ну а я дёрнулся подальше, выйдя из зоны химического поражения.

«Становись пакостью колючей и убивай эту дрянь», — вышел на связь Потап.

— Сильно проняло? — посочувствовал я.

Потому что я, как Потапыч — отражение возможностей Потапа. И если меня крючит — топтыгина даже жалко. Умеренно.

«Да! Буэ-э-э!!! Прибей это! Это — не должно существовать!» — возмущался контуженный в обоняние и эстетизм Потап.

А я смотрел на говняное облако… И вот ну никакого желания лезть в эти говны в себе не находил. Даже если стать «злостной колючкой», падучим топором, электрическим стулом… Хм-м-м…

«Чего надумал?» — заинтересовался Потап.

— Ляпиздричество, мохнатый. Я, конечно — не электромонтёр, но вода, даже с говнами — прекрасный проводник. Ну а что я деталей не знаю — так в нави это неважно! — оскалилась моя эрудированность.

«Молнией — тоже ничего. Ну шарашь тогда»

Вокруг меня защёлкали мелкие молнии, трава нави расцвела голубоватыми светящимися метёлками — подозреваю, это моё неосознанное расшалилось. Но для задачи «расчистки говен» это препятствием не стало. И, с соответствующим гоготом и воплем, я разрадился потоком белоснежных молний, шарашущих в говённую мглу.

— Абсолютная власть! — сообщал нави я.

Ну а что — после этой гадости и поржать не помешает.

«Хорош уже, шебуршень», — через минуту шарашенья молниями добродушно сообщил Потап. — «Сдохла пакость».

И вправду — искорки синего света летели к моей персоне. А говёное облако на глазах уменьшалось. Шарахаться я от них не стал: как неоднократно заявлял Потап — это просто энергия, суть нежизни в нави. Дождался развеивания облака, взлетел и решил посмотреть… Зря. Какое-то поганое месиво из крыс, хитина, слизи — причём полупризрачное. И смерть её не повредила — она и при жизни, как заметно, не сильно отличалась внешне.

— Редкостная дрянь, — сплюнул я в месиво с воздусей.

И пришёл в себя в теле: к счастью, не в воде. И на аркубулюсе. Правда…

— На мне же артефакт от запаха! — взмутился я, ощущая от плещущейся на полу жижи зловоние, пусть не запредельное, но… ощутимое!

— Воняет преотвратно, — прогудносил жрец, зажимающий носяру в щепоть. — Артефакт не помогает, уж не ведаю, почему.

— А вода где? — прогудносил я, прикрывая нос рукавом.

— Когда поганая навь сдохла, я смог развернуть работу механизма. Он повреждён, но исправен, а моих познаний хватило, чтобы откачать эти… это…

— Говна, — пришёл я на помощь жрецу, который кивком принял определение — И светлейший, вы — как хотите. А я туда, — потыкал лапой в сторону залы. — Не пойду. Нави там нет, навок тоже, гарантирую. Уж на ближайшие сутки — точно. А нюхать эти говна я не буду. У Пантеона с Корифеем денег не хватит, чтобы я туда полез, даже если они продадут вообще всё!

— Понимаю, собрат. Надо выждать, пока это… развеется. Возвращаемся? В силах ли ты продолжать? Нам предстоит осмотреть ещё…

— В силах. Потопали, — вздохнул я.