Потапыч: Изнанка

2. Хорошие люди

Уклоняться от летящих пуль возможности не было: просто не хватало времени. Разносить склянки к чертям — тоже, часть разнёс, но патроны в револьвере кончились, а перезарядить я бы никак не успевал. Но склянки меня напрягали больше, чем пули: на пули хрен присобачишь алхимию, так что я просто рванул вепрёд, пригнувшись и прикрыв лапой мордас.

Получилось почти неплохо: почти, потому что одна из сволочных пуль влетела в револьвер, выбив его из лапы и вроде как покорёжив. Это не говоря о том, что уходя от целых склянок, я «поймал» брызги от части разбитых, получив «чудесный» букет болевых ощущений от экстренной ампутации кусков себя, поражённых ядом.

И с пулями я не рассчитал, хотя и не критично. Я рассчитывал по огонькам, но не соотнёс тот момент, что у меня — револьвер. А прочих — многоствольные пистоли, так что вспышка, зачастую, значила не одну, а две, а то и четыре пули. В общем — тряхнуло знатно, лишило револьвера и нанесло немалые повреждения. Но от яда — гораздо серьёзнее, так что в целом — было нормально. Не говоря о том, что часть капель из разбитых склянок попало на Боричей, причём подействовали меньше, чем за секунду: места поражения практически мгновенно становились белоснежно-белыми, а остальные части Борича, поражённого своей же потравой — зелёными, скорченными, дёргающимися и корчащимися. Явно недовольными попаданием в организм алхимической дряни, и не менее явно — помирающими в знак протеста против этого попадания.

Но, при этом, восемь Боричей начали оборачиваться, кто — выхватывая свои свинские шашки, кто продолжая вести огонь из запасных пистолей или лезя запазуху. Надо их быстренько пристукнуть, да ещё Барисул этот наверху…

С последним вообще выходило не очень. Я этого засранца опасался (возможно — чрезмерно, но так), и появилась идиотская мысль устроить диверсию Динькой, прибив засранца к чертям, не приближаясь. Вот только мозготрахнуть или что-то такое владетеля у фейки не выйдет, хоть утопи я её в энергии. Есть телекинез, есть алхимическая лаборатория, вот только ЧТО телекинезить в Барисула, из этих долбанных ретор-склянок? Всё? Так рвануть может огого как, в описании алхимических средств, помимо ядов (и лекарств), психотропщины всякой и даже бытовых составов — ну чистка всякая, нанесение слоя металлов и даже восстановление вещей — были и зажигательные и даже взрывные смеси. Так что от «всего» — вполне могла получится весёленькая воронка от таверны. Не говоря о том, что такой взрыв разметает и яды, в виде какого-нибудь аэрозоля, по площади.

Так что удалённо прибить пока торчащего в комнате засранца не выходило. Хотя…

Додумать я решил позже, парируя тесаком выпад костяного клинка Борича и снося ему морду лапой. Смятая морда полетела в одну сторону, остатки Борича — в другую, я рванул дальше, и начались неприятности. Точнее, закономерности, но которых очень не хотелось. Дело в том, что я, отвлекая Боричей от Лисы, был несколько ограничен в манёвре. Не говоря о такой вещи, которую я знал ОЧЕНЬ теоретически, как родовая связь владетелей. Некое взаимодействие между териантропами-родичами, посвещёнными одному духу. Данная вещь нигде не описывалась, была далеко не у всех владетелей и была, как понятно, родовой тайной каждого конкретного рода. У Потапычей её вообще не было: родичи друг друга «не чуяли» и эмоциями-мыслями не обменивались. А вот у Боричей, как выяснилось на практике, было. Потому что очень слаженно, очень быстро, просто невозможно, если не чувствовать другого как самого себя, действовали отдуплившиеся от атаки свинтусы. Пара — стреляла, замедляя меня, пара — прикрывала стрелков с шашками, а остальные, сволочи, метнули склянки по площади. Только в меня, что несколько порадовало в плане Лисы (которая оперативно скатилась под стол, умница), но ни хрена не радовало в плане личных перспектив. И огонь не используешь — практика показала, что эти подлючие яды от температуры не портятся, а если отжечь эти склянки — утрою тот самый аэрозоль, прибив всех в зале, да и сам вряд ли выживу — лёгкие, всё таки.

«Выживешь», — буркнул Потап. — «Но делать ничего не сможешь и сгоришь», — признал он после примерного мыслеобраза последствий.

— Как-то мне не хочется сгорать выжившим, — капризничал я.

Одновременно запуская… самых обычных, простых зверодухов. Более чем способных оттолкнуть и прочее. Не успел я порадоваться, какой охренительно умный, как произошла очередная сволочная случайность. Дело в том, что духов я призвал ровно столько же, сколько было склянок: на автомате, да и быстрые они, относительно. Так что больше и не нужно, как мне показалось… да щаз! Один из них просто… разбил склянку. А ядовая алхимия, как оказалось, разрушает не только плоть, и пару не успевших откинуть склянки духов просто развеяло брызгами. Сделать я ничего толком не успел, только поток энергии от Потапа увеличился… но он не успевал тоже: судя по всему, хотел проявиться в материи, приняв удар алхимии на себя. Понятно что это не «героическое самопожертовование», несмотря на то, что эта пакость вполне может (судя по духам) нанести ущерб Потапу. Но он как бы огромный, да и покрепче меня. Но на половине проявления топтыгин притормозил, начав подавать в меня энергию не для своей манифестации, с которой уже не успевал, а териантропьей регенерации. И во время — склянки разбились неподолёку от меня и я взревел: боль была нестерпимой, ядом меня окатило душевно.

Вдобавок, через багровую пелену боли, краем сознания я отметил, что сволочной Барисул закопошился.

«Достало. Я — сам!» — рявкнул Потап, явно стабилизировав моё положение после потери чуть ли не половины меня. — «Займись ядоваром, а я сожру этих и вытащу самку», — скинул он мыслэмоцию, проявляясь в материи.

Проверять, что там со мной, я даже не стал: жив, а значит — восстановлюсь, да и глаз у меня, судя по ощущением, не было вместе с половиной морды. Но я то, чего не было, к своему удивлению, открыл: похоже, териантропья регенерация шуршала, подстёгнутая щедрым потоком энергии от топтыгина. Но быть ободранным скелетом мне было некомфортно, так что я неосознанно… воссоздал недостающие куски из жабьего пламени. И работали, однако, как удивился, так и порадовался я, бултыхаясь в серёдке медведя в виде этакого огненного беролака, внешне состоящего из потоков пламени больше, чем наполовину. Прям адский гонщик из фильма, мысленно хмыкнул я, но перестал думать глупости: Потап явно выполнял «свою часть», сгребая живых Боричей лапой и отправляя себе в пасть. Кстати, повреждения от остатков зелья его призрачная плоть получала, но незначительные, как и ожидалось. А видел я странно — не цвета, а какие-то там электромагнитные излучения, что-то вроде того, что, учитывая глаза из огня, и неудивительно.

Но разглядывать округу у меня не было времени: Барисул двигал к выходу из комнаты, а Потап сказал заняться… Кстати да, аркубулюс, но там же рвануть может…

«И хрен с ним!» — рявкнул Потап, занятный «пережёвыванием» Боричей, а точнее, перетягиванием всяких энергий с явно возмутившимся всем этим свином-Бором.

И хоть силы были явно несопоставимы, кабан явно не собирался отдавать своих владетелей без сопротивления. А месте с эмоциональным посылом, я получил от топтыгина очень схематичную, «быструю» схему, что он сделает на тему «рвануть». Так что я, успокоенный, отдал приказ железному медведю, добавив уже своей, жабодушевной огненной энергии. Аркубулюс втопил с места, в несколько толчков-зацепов вбежал по стене трактира, Вломился в осколках стекла и кусках стены в лабораторию, размахивая лапами и пыхая пламенем… И вылетел из лаборатории, отброшенный мощным взрывом. Что я отметил краем сознания с некоторым удовлетворением, но сам больше наблюдал за Потапом: последний скакнул к столу, под которым пряталась Лиса, ударом лапы разнёс его в щепки. Подхватил девчонку зубами за шкирку, благо она обернулась в условиях боестолкновения и даже освободила одну верхнюю лапу из кандалов. И втопил с добычей в зубах от трактира, одновременно с рушащимися перекрытиями. И — успел. Взрыв был мощный, но трактир делали на совесть, и он получился «направленным», то есть вымести аркубулюса и прибить Барисула мощи ему хватило, как и пройтись огненным штормом по второму этажу. А вот с первым он ничего толком не сделал, только разрушил потолок, и вслед драпающем нам даже огня, не говоря о яде, не летело.

Ну а сожранные Боричи Потапу удерживать Лису не мешали: от них в секунду оставались голые костяки, падающие на пол трактира. А бодался Потап с Бором за энерго-душевную составляющую этих типов, на бегу, довольный, прислав мне мыслеобраз. Нельзя признать, что красивый:

Типично навский лес, поляна с холмом-трактиром, мёртвые окаменевшие пни — площадка вокруг трактира. Здоровенный и злостный кабанище, летящий на вставшего на дыбы Потапа, имея своими клычинами его в виду. Изящный медвежий пируэт, пропускающий Бора мимо топтыгина… И смачный, просто можно сказать идеальный пендель под кабаний зад, добавляющий и так немалой скорости свинины воздушного очарования. В смысле, после пенделя, с оглушительным визгом, Бор превратился в опознанный летающий объект: ударом его подбросило метров на десять, придало скорости и вращения, так что визжащий, с выпученными свиными глазками тотемный дух скрылся над деревьями мира мёртвых.

— Сильно, — признал я.

«А то!» — довольно буркнул Потап. — «Но это…» — последовал ОЧЕНЬ эмоционально насыщенное определение ситуации, которое можно было понять как даже не большой, а ОГРОМНЫЙ медвежий матерный загиб. — «Ты — слабый! Становись сильным, а то сдохнешь! А я — тебя и себя латать».

После чего выпустил Лису на землю и свалил в мир мёртвых. Вяло дёрнув задней лапой в моём направлении, но я после впечатляющего пенальти свининой был настороже и отскочил от дёрнувшейся лапы с запасом. И, смотря на ошалело вращающую головой Лису, потирающую загривок (целый, Потап был аккуратен), бегло проводил ревизию себя. Большая часть плоти уже восстановилась, а энергия от Потапа, явно от «переваренных» Боричей, затягивала оставшиеся дырки на глазах. Но заполненные пламенем дыры во мне оставались и впечатляли. Морда тоже почти восстановилась, хотя глаза пока были сгустками пламени. Но восстановлюсь, вопрос минут, судя по ощущениям.

Остальное — ерунда, разберёмся со временем, заключил я, шагнув к Лисе. Последняя зыркала на меня чуть ли не с испугом, но, помотав головой, улыбнулась, поднялась, явно желая кинуться на шею.

— Стой! — рявкнул я. — Обожгу, — пояснил рыжей.

— Спасибо тебе, любезный Михайло, — понятливо кивнув, с улыбкой, в пояс поклонилась Рыжая. — А как?

— Это недолго, стану нормальным за минуты. Ты в порядке?

— Да, эти прохвосты ничего со мной не делали, только держали в плену. Обещали золотом осыпать, как только «поганого видома» накажут, песни пели, что к Рейнарам с вежеством относятся!

— Ладно, сдохли — и чёрт с ними. У меня к тебе… но позже, — прервал я сам себя, подходя к Лисе и начиная ломать браслеты кандалов.

С ОЧЕНЬ ощутимым усилием — от них разило силой Аваруса, божества богатства и жлобства, почему эти украшения вообще могли удержать владетельницу. Насколько я знаю, жрецы клепали такие «одноразовые», в плане, ограниченные по времени применения артефакты, наполненные божественной силой. Одноразовые — из соображений финансового и мистически-религиозного прибытка. Но вот про кандалы я не слышал, хотя Аварус за золото (как и его последователи) сделает всё, и даже больше.

Но поделка была «одноразовой», как и положено таким артефактам, божественной силой не переполненная, так что справился. А пока справлялся, Лиса рассказывала, как она вообще оказалась в таком положении.

Оказалось — Барисул, скотина такая. Итак, валандаясь с семейными делами (пообещала всё рассказать позже, а я не настаивал — пока не горит), получает Лиса от Млады, своей подруги, уже фактической супруги Лаша Квадрасека, письмо с просьбой о срочной встрече. Мол, спешила как могла, срочно надо встретиться.

— И ты поверила?

— Этот… явно знал о нашей дружбе, секреты, которые упоминались в письме. Наши, женские, но как я думала — об этом знала только Млада. И про тебя в письме было, не написано, но намёком, что с тобой беда…

— А за всё время написать… — хмыкнул я, но махнул лапой. — Ладно, понял, позже поговорим. А с тобой — снотворная алхимия в месте встречи, очнулась в кандалах.

— Как ты и говоришь, — кивнула, опустив уши, рыжая.

— Ладно, пойду пока проверю трактир. На всякий случай.

Потопал в трактир, который стоял относительно целый и без пожара — зачарован, что логично. Из интересного — хозяин трактира сиганул в подвал во время начала разборок, выжил вместе с домашними, и сейчас, судя по всему, в обнимку дрожали всей семьёй и слугами под полом.

Из забавного: от Боричей осталась куча всякого полезного добра. От банальных денег (кстати совсем немалого количества, несколько сотен золотых на беглый взгляд), до оружия и артефактов. Самым примечательным было то, что сожранные Потапом оставили самые целые и доступные трофеи: из призрачных недр мохнатого вывалились не только гладкие кости, но и чистое барахло. Интересно, а дерьмо…

«ХАМЛО!» — донеслась возмущённая эмоция от Топтыгина. — «Это — сила, энергия! Нет там дерьма!!!»

— А куда оно делось? — любознательно уточнил я. — На полу не видно…

«Отстань!» — буркнул Потап. — «И я — спать!!! Трудиться, для тебя тоже, хамский шебуршень!»

Ну вот, за попытку пинка, в очередной раз рассчитался, довольно заключил я. И вслух озвучил:

— С дохлой свиньи — хоть шкуры клок, — начав копошится с трофеями.

Отобрал деньги, артефакты и несколько пистолей с пищалями. Всё брать не стал: и тащить неудобно, и вообще — пусть трактирщику останутся. Он в этих разборках действительно выходит невинно потерпевшим, а мне тягать кучи барахла лень. Да и с деньгами вроде особых напрягов нет, но чёрта с два я оставлю всё, нажитое непосильным трудом! Часть — возможно, но точно не всё. А ещё, оглядывая подобранное добро, вспомнилась невесть где слышанная хозяйственная фраза. Очень уж к месту пришлась, так что я её озвучил.

— Это были такие хорошие люди, — вздохнул я, на что Лиса удивлённо на меня вытаращилась. — И стволы у них хорошие, — продолжил я, прибирая к лапам названное. — И деньги. И водка хорошая во фляжках… Кто сказал «мародёр»? — вскинулся я.

— Я — не говорила, — растерянно озвучила рыжая. — Твои трофеи, по праву, Михайло. А что случилось? — отметила моё поскучневшее лицо.

— Да насчёт этого Барисула, канальи, подумал. Лабораторию его к навке разнесло, он там был. Но костяки, — ответил я. — Четырнадцать штук.

— Наверху? — предположила рыжая, сама же легко вскочила в дыру в потолке, завлекательно махнув хвостом.

Пошуршала там, спрыгнула вниз, разведя лапами: ни фрагменов тел, ни кусков сырого или прожаренного мяса.

— Потап! — мысленно загундел я.

«НЕ ЗНАЮ! Не до того мне было, беспокойный шебуршень!» — буркнул явно ещё дующийся за мой праведное возмездие топтыгин. — «У него гадости всякой куча была, может, в пыль перетёрло», — предположил он, в общем-то, возможный вариант и «отключился».

Собрал барахло, загрузил на аркубулюса — тот от взрыва практически не пострадал, разве что на полировку в Товарищество надо загнать. Крикнул подвальным сидельцам, что «всё закончилось», а барахло в трактире им в компенсацию. Подхватил, приобняв, рыжую и поехал в лес: торчать в развалинах трактира не было никакого желания, а до рассвета и открытия ворот Золотого было ещё немало времени. Которое я рассчитывал потратить на выяснение, что за хрень была с этим отсутствием рыжей, без хотя бы писем. И, заодно, прикинуть, как поступить мне в текущих реалиях. Объявить во всеуслышание, что я перебил свинтусов за дело, объявив их остатком кровную вражду. Или нет — участвовала-то часть, относительно небольшая, и молодёжь. Или… в общем: варианты были, надо было их обдумать.

Но по дороге моим планам настал кирдык: рыжая, зыркая на меня, прижимаясь и елозя, очень тонко намекала, чего от меня хочет. И организм на это отвечал более чем взаимно. Так что махнул я лапой на разговоры и разборы с разборками, а занялся с рыжей тем, чем хотелось. И то что в лесу — для териантропов, в общем-то, не большая проблема, даже романтично в чём-то.

И, в процессе, я установил такую вещь: импринтинг на сильного партнёры у рыжей за время её отсутствия явно ослаб, если вообще не пропал. Но восстанавливала она его сознательно, с удовольствием и явно положительными эмоциями. Так что, возможно, долгое отсутствие Лисы — «проверка себя», вполне возможный вариант. Завершившаяся к моему удовлетворению и удовольствию, что не может не радовать.

Короче, вместо разговоров и мыслей мы до рассвета славили Яра. Нравилось ли это божеству или нет — чёрт его знает, главное — нам понравилось. А через полчаса после рассвета аркубулюс миновал закатные ворота Золотого. В Услуге я всучил зеающей рыжей бо-о-ольшую кружку кофе с мёдом и, ехидно скалясь, сообщил:

— Любезная Лиса, нам с тобой надо серьёзно поговорить!