Потапыч: Изнанка

18. Шутовщина

Потопал аркубулюс и жрец, а я предался почтенному мышлению. Вообще — ничего странного и страшного не произошло. Но намёки… От боевых, разрушительных роботов на навчьей тяге — это же реально звиздец по разрушительности! До отравляющих веществ в нави…

«А это они и были», — сообщил слабым мыслеголосом ещё не «отошедший» Потап. — «Ты, конечно, слабый и шебуршень. Но и хрень непонятная — ты НЕ УМИРАЕШЬ в нави. Так не бывает, все умирают, даже боги. А вонь хрень не только воняла, но и убивала».

— Не умираю — потому что не хочу умирать, — хмыкнул я. — В нави этого достаточно. Скажи, что нет?

«Не скажу. Не знаю. Но ты — хрень!» — поставил диагноз Потап. — «Хотя, может быть, твоя дыра — как раз затыкает там, где ты должен был бы сдохнуть».

— Может, и так, — не стал спорить с логичным предположением я…

— Стоп! — рявкнул я, тяжело вздохнув.

— Что такое, почтенный? — напрягся жрец.

— Впереди, светлейший, с высокой долей вероятности — навь. Злой зверь, причём скорее всего — навка. Там, где находятся наши спутники. Правда, непонятно, — выдал я, изрыгая внутренне тонны мата в адрес всех, всего и вообще.

— И что же, почтенный?

— Вы чувствуете колебания?

— Да… после ваших слов — да. Наши спутники отбиваются. Поспешим…

— Нет, мы не будем спешить, светлый. Там — навка. И скажите мне на милость, от кого отбиваются наши спутники В ЯВИ?

— Э-э-э… — подвис жрец. — Признаться — не знаю…

— И я не знаю. Поэтому не нави мы спешить не будем, светлый.

Соскочил с аркубулюса, пошёл, причувствуваясь. И именно «навка», есть с чем сравнивать, причём классическая, объятая жаждой жрать — ну я на эти эманации начувствовался уже.

— Потап?

«Буэ-э-э!!!»

— Совсем?

«Нет, но лень», — призналась ленивая задница.

— Кхм, а тебя не потравило случайно?

«Мне это не страшно», — надулся Потап. — «Но не потому, что я — хрень! А потому что большой, толстый и красивый».

— Особенно в этих замечательных качествах важна красота.

«Не такой уж и глупый шебуршень», — снисходительно выдал Потап.

— Так что там?

«Навка там, сам же почувствовал», — сообщил Потап. — «Не слишком сильная, не слишком слабая. Но не опасная. И не вонючая, точно. Обычная. Но я к ней не полезу!»

— Это почему?

В ответ Потап направил в мой адрес образ летучей мыши.

— Так ты же вроде защищался от воплей? — хмыкнул я.

«Это — другая. И ты, шебуршень, должен отдуваться, раз не охотишься» — говнилась мохнатая задница.

— А сейчас я что делал⁈

«Говны чистил!» — неприлично захрюкал меховой гад. — «Там такой пакости нет. Обычная навка, да ещё и не опасная. Сам увидишь, попробуй из яви прибить»

— Навку?

«Навку. Говорю — увидишь. ТОЧНО не опасно» — отрезал топтыгин, когда я собирался высказать про его прошлое успокоительное блеяние. — «И сам козёл и хрень!» — отрезал он. — «И я — смотреть! И Динька смотреть будет!»

Ну-у-у…. не сказать, что меня эта жопа успокоила: его провтык был как бы буквально только что. Но на аркубулюса я взгромоздился, подумал, ухватил жреца за лапу, посадил за собой. Поможет, если что. В крайнем случае — метну свячёной гранатой типа «жрец Ида» в опасность. Не слишком профессионально, но жизнеспасительно, если что.

Втопил аркубулюс, выскочил в расширение коридора… И я заржал. А за спиной козлино захихикал жрец. Потому что навка — да, была, факт. И не слабая…

Вот только опасности это влекомое жаждой создание не представляло вообще. Простым людям — возможно, но и это не точно…

«Если тупые и слабые. Ей человечка, самого слабого, много дней жрать надо», — сообщил Потап.

А вот в нави, с тем же звуком, которого опасался Потап — могла и подгадить серьёзно. Но, несмотря на то, что это была навка — дух без материального воплощения в материи — она действовала в яви. И, судя по двум мной прочитанным упоминаниям, да и косвенным данным от Потапа — она была ПОЛЕЗНА. Довольно комичный выверт, но именно так. Потому что навка питалась слабой навью. Она не могла, физически (точнее — духовно, но по смыслу — физически) жрать человека. Духовная структура и «размах пасти» не позволял. От простых зверей ей просто не было толка — не та энергонасыщенность. И пищей этого своеобразного, связанного с деятельностью человека вида нечисти были крысы, тараканы и прочая мелочевка, одержимые духами. Призрак в виде голубоватой, заполошно машущей на данный момент нави охотился на этих мелких духов, как только их энергонасыщенность позволяла.

Но, при капитальной «перестройке» и своеобразном методе питания, это была именно навка, одержимая чудовищным желанием жрать. И, наткнувшись на человеков, она не справилась с желанием вгрызться. При том что сделать она этого не могла.

— А когда отожрётся? — поинтересовался я, внешне и внутренне ржа.

«Сбросит шкуру и изменится», — сообщил Потап. — «Может останется навью, жадной и безумной. Может нет, щенков заведёт… хотя если щенков — прибей пакость!» — в очередной раз припомнил бэтменов Потап.

Ржали же мы со жрецом (последний, очевидно, с такими или однотипными видами нави сталкивался и не опасался) потому, что картина наших спутников, атакуемых «жуткой навью», другой реакции не предполагала: один из храмовых воинов, с жутко суровым и одухотворённым лицом прикрывал основную группу. Прикрытие это заключалось в размахивании ритуальным бердышом (которым он не попадал, а даже если бы попадал — нематериальной тварюшке было бы индиферентно). И героически убегал от тварюшки по кругу, Делал он это, одновременно пытаясь отоварить бердышом сверхскоростного, по ломанной траектории мечущегося призрака. Вдобавок, отвлекая от копашащихся жрецов, защищаемых ощетинившимися алебардами коллегами. Но самая соль была в методе перемещения и осанке вояки: какое-то идово воздействие он использовал, на собственные ласты. И не столько бежал, сколько скользил, как на коньках, по влажному полу. При этом он как бы «маршировал». Задирал ноги, пусть согнутые, но почти на девяносто градусов. И спину держал, как будто кол проглотил, что в общем — понимаемо. Так было удобнее махать на навку бердышом, но выглядело это, на фоне «коньковых покатушек», роже, преисполненной героизма, отваги и самопожертвования… Ну, в общем, не заржать, смотря на это было просто невозможно.

Мастера сгрудились, прикрылись руками и изображали из себя потерпевших в процессе потерпежа. А жрецы с натугой разражались всякой магической фигнёй. Причём десятка не слишком сильных зверодухов-заклинаний на эту навку бы хватило. Но жрецы хреначили идовой силой, с нулевым эффектом: хоть что-то «духобойное» по навке просто не попадало, она металась, как бешеная фанера над Парижем. А площадные воздействия и не могли ей ни хрена сделать, потому хоть и были наполнены идовой силой, но заточены на материю, в которой у тварюшки были лишь «светящаяся тень» и некий, оперативно восстанавливаемый эффектор наблюдения за явью. Та же вода Ида его к чертям растворяла, а навка, не претерпевая особого ущерба (но противно и оглушительно пища, прав был Потап), отращивала новый, продолжая погоню за храмовым бойцом. Видно, окончательно озверев от творящегося бардака и жажды жрать, решив хоть не съесть, но понадкусывать вёрткого поганца за свои неисчислимые мучения.

Вишенкой на торте этой канализационно-навской клоунаде был Млад. Пребывая в челодлани средней тяжести, не в силах выйти из этого положения, он нудно бубнил из под неё: тварь непосредственной опасности в ближайшее время не представляет, полетает и удалится, поскольку вреда никому из присутствующих нанести не сможет. Бубнил ровно, даже, можно сказать, занудно — видно, не в первый раз. Ну а с такой пакостью бывший десятник разъездной стражи сталкивался, понятно. Вообще Млад разбирался в нави и ряде навских проявлений именно Золотой Волости явно лучше меня. И получше многих жрецов, на что текущая скорбная (только уржаться хочется) картина указывала.

И да, бормотание дворецкого эти воены картонные не слушали, либо пафосно первозмогая на пустом месте, либо азартно хренача бессмысленной магией, издавая азартные звуки типа «Вот чуть-чуть! Я почти достал эту идопротивную пакость! Ещё немного!!!»

— Идиоты! — ласково произнёс жрец за спиной, явно со специально жреческой магией, потому как повисла тишина, заклинаниями кидаться перестали.

Правда, Млад по инерции добормотал свой речитатив, который в тишине, наконец-то, дошёл до вояк.

— Услышали? — не менее ласково продолжил захребетник. — Вы какого лешего делаете, придурки? Чем вы, гнев Ида на ваши пустые головы, в храме занимаетесь?!! Прихожанок лапаете?!! Что в библиотеке храма написано про «тварей нави, синими призраками именуемыми»⁈ И если мне никто не ответит, — настолько ласково продолжил в тишине жрец, что аж непричастного меня передёрнуло, — то следующую пятилетку он будет нести Слово Ида на полночь, настолько далеко, что ему придётся лёд своей тупой головой раскалывать!

— Синие… призраки… — проблеял один из жрецов. — Есть твари нави редкие, вне жилья человеческого редко встречаемые. Навки поганые, притом для человеком не опасны, а полезны: изводят навь, во множестве заводящуюся в заброшеных домах и иных схожих местах. Однако, жите с синим призраком под одной крышей вредно и опасно — нанести вред человеку такая тварь не может. Но вкусив человеческой души не приемлет иной пищи. И живущее в доме слабеют, хворают. А коли синий призрак переродится, то станет опасной навкой али навью.

— Замечательно, Рабзус, — аж поаплодировал жрец, наконец сползая с аркубулюса. — И что за навь, прости Ид, вы тут устроили?!!

— Э-э-э… ну мы это… почтенный Кжитик… — блеяли жрецы на три голоса.

— Ладно, вы, светлый, их потом довоспитаете, — прервал я приятное, но несвоевременное зрелище. — Навку надо извести, — кивнул я в сторону офигело преследующей храмового бойцы мышатину.

— Понимаю, вкусила души человеческой, — кивнул Кжитик.

— Угу, — почтенно покивал я, помотав головой подскочившему Младу. — Нет, Млад, в навь я пока не пойду. Хочу кое-что проверить.

— Как скажете, господин.

Ну не то, что «хочу», но Потап, злостная мохнатая задница, меня этими тренировочками изведёт, скотина такая!

«Изведу», — довольно посулил топтыгин, эманируя весельем — зрелище суетящихся «военов» ему тоже «зашло».

Ну вообще, как я и думал, тут вполне хватит десятка типичных зверодухов-заклятий. Но это не вполне то, что можно назвать тренировкой. Хотя идиотическое пыханье огнём — тоже не то. Потап, конечно — скотина и не непогрешим: ошибается, зараза, подставляя ценного меня. Но в данном случае — он знал что тут, не ошибся. И ревел — «попробуй из яви». И простые заклятия зверодухами — не то.

«Не отпущу!» — подтвердила мохнатая задница, эманируя интересом.

— Жлоб! — охарактеризовал я это свинское поведение, но задумался.

Теоретически, я могу справится и огнём — собственно в этом, в большей степени и заключалась «тренировка», в смысле бессердечное топтыгинское надругательство над моими спокойными утренними часами. Душевный жаб меня «качает» гораздо эффективнее, нежели стандартные заклятия владетелей. Оборот — ещё сильнее, но там «перерасход», тренировка на разрыв выходит, что сам Потап тормозит.

А вот что я могу с этой пакостью сделать огнём? Хммм… теоретически — могу. Как и, теоретически, одарённые…

«Не смогут», — сообщил Потап. — «У них целый дух, не часть их. Они с ним договариваются, хотя и не словами. Но он делает, как умеет, по-другому не понимает»

Тогда ясно, я могу за счёт того, что жаб — интегрированная в меня приспособа, играть именно «типом» пламени, а не формой, как обычный одарённый. Душевный огонь, хмыкнул я. Но, в принципе, возможно…

«Ты ещё попади», — веселился топтыгин.

— Ещё попаду, — отмахнулся я, формируя магическое воздействие.

В виде гибких, самонаводящихся лент огня, которые, как клетка, охватили бешено мечущуюся, бешено завизжавшую мышь. А вот дальше я напрягся: выжечь навь, оставаясь в яви, теоретически, возможно. А на практике вышло сложно, но справился. Покрылся испариной, чуть не обгадился от натуги (но, учитывая место пребывания — опомнился, удержался) и не сломал мозги, но через минуту справился.

«Хороший шебуршень», — одобрительно сообщил Потап, с медвежьего плеча возобновляя мои оскудевшие закрома. — «И я — спать».

И выдвинулись мы дальше. К моему искреннему удивлению и радости — никаких больше гадостей нам «на маршруте» не встретилось. Шесть часов отдыха я просто послал нафиг, а Млад закинулся алхимией. Так что с «заказом» мы справились за тридцать с копейками часов. Выслушали велеречивые благодарности, выслушали гадости о богах (в плане призвания их внимания на наши непричастные головы) и свалили. Млад — отсыпаться. А я забывать прошедшее и бороться с внутренним определением своей почтенной персоны как «говночиста».

Правда, когда Млад завалился дрыхнуть, а я как следует попарился в баньке, мои «душевные переживания» как ветром сдуло. Не до того стало. Просто я вчитался в прессу, как Вестника, так и Правду. И то, что я прочитал, мне не то, чтобы не понравилось… Просто было действительно важным, по массе причин. Так что со стонами, кряхтениями, причитаниями Потапа «беспокойный шебуршень!» я попёрся в Собрание. Где было… тревожно. Не напряжено, но тревожно и неспокойно. Хорошо, что были знакомые, в том числе те же Куква, которые как бы «бунт затеяли». И выходило, что «охренительно креативная» интрига Корифея вышла Корифейству боком. И даже раком.

Владетели, хоть и данники (хотя не все), не стали «молча жрать» требования его рогоносного величества. А… свалили. Не все, несколько родов, не самых богатых и многочисленных, но просто порвали перед собранием ряд и оставили земли в Золотой Волости, свалив в Вольные Земли. Более того, масса родов, как данников, так и просто вольных владетелей, направили «наблюдателей», чуть ли не большим количеством, чем сами сваливающие рода. По факту — охрана от «случайностей по пути».

Результат: несколько родов из «мятежного списка» остались и даже готовы направить часть владетелей в Пряный. Но после «исхода» — на общих основаниях. В том плане, что не «отрабатывая грехи», а просто посылая владетелей. И если, например, те же Куква, завоюют земли на Пряном — они получат их во владения.

— А если его величество не примет условия? — задумчиво уточнил я у бабушки-Куквы, наухавшей мне (чрезмерно многословно, чисто по-старчески) большую часть прикладной информации.

— Тогда родовичи не поплывут, — пожала она плечами. — Мы потолковали, промеж собой, Михайло. И уходить, как мелкие Грохичи и Олоры — не собираемся. В Золотой Волости у нас слишком много всего. И самих нас немало. Но… странно всё. Молодые как с цепи сорвались, да всё вместе, да так вовремя. Сдохли — так по заслугам, да и вина наша есть, — поджала она старчески уголки рта. — Но перед молодыми родовичами, которых пороли мало, ум не вложив. А в том, что перед Корифеем долг — очень мы сомневаемся, все. Вот если бы нашёлся кто, кто точно знает… — прищурилась она на меня.

Я плечами пожал, с мордой сиволапой и непонимающей. Но «мда», вот просто иначе не скажешь. Далеко не такой «наивняк» владетели, и прикинуть, «кому выгодно» сами могут. Корифей напоказ возмутится… и то не факт. Есть у меня ощущение, что ближайшие дни корифейский палисадник будут оглашать козлиные вопли, имеемого в хвост, гриву и прочие дыхательные и пихательные венценосного козла. Иметь будут прочие Лидари, с чувством, толком, расстановкой. И это всё, с одной стороны, приятно, вот только и потенциально неприятно: трон-то зашатался, это вот прямо чувствуется. А трон — это не конкретный козёл, это государственный институт. И, наверное, приторможу я на месяцок с «нагадить корифею», если и появятся такие дела. Буду помягче: не из-за внезапно вспыхнувшей катсикофилии, а потому что… ситуация выходит предреволюционная. Корифейство, скорее всего, не развалится, да и «парламента вольных шляхтичей» не будет. Но «усохнет» за счёт потерь владетелей, а вдобавок — переформатируется. И есть у меня обоснованные подозрения, что из довольно перспективного формата в более «средневековый», с кучей сопутствующих «прелестей» и потенциальным застоем, а то и регрессом. И развалом усохшего на феодальные княжества. В общем — не самая приятная перспектива для будущего, с междуусобицами, раубриттерами (а не смешными борами-кротами)…

Так что пока — с месяц примерно, пусть ситуация определится. Политика партии, в смысле, решение Лидари, а часть владеющих отправятся на Пряный. Вот это время будем тихими-мирными. Будет дело против служб и управ — решать с ними попробую не судами, а разговорами, во внесудебном порядке.

С такими мыслями я направлялся к Услуге, как на подъезде почуял в приёмной пару одарённых. Довольно сильных, причём явных беролаков, так что Потап с интересом закопошился. Но вскоре презрительно фыркнул, скинув образ относительно мелкого, короткошёрстного, полностью чёрного медведя. «Мелкий слабак», охарактеризовал он сородича.

«И цвет некрасивый!» — дополнил он.

— Ну, на вкус и цвет… Хотя да, на крота похож.

«Во-во!»

Но самовозвеличивание Потапа — самовозвеличиванием. А дело — делом. Так что вздохнул я, посетовал на беспросветные трудовые будни, да и ввалился в Услугу с желанием разобраться: просто околачивать посетителей, или сложно?