Потапыч: Изнанка

9. Медвежий суд

Время до суда я частично провёл в попойках и беседах — народ оказался занятный, хотя и далеко не все. Просто тот же Ромео Курбич, который Адавр, меня ощутимо впечатлил. Именно «другой моралью», системой оценок и отношений, продемонстрированной натурно перед моими глазами. Соответственно, раз уж я копошусь в обществе Зиманды, а не бирюкую сиволапо в Жопе Мира — надо с этими кадрами контачить. Понимать их не только «в общем», но и в частности, стиль мышления, те самые ценности. В общем, время, проведённое за кружкой водки — оказалось совсем не лишним. И заметно отличным от дружинных посиделок: всё же там своя, очень ярко выраженная специфика «действующих боевиков по найму» очень сильно размывала всякие тонкости. Которые в дружине — не важны, а вот не в дружине — немалая часть жизни.

Остаток времени я запирался в комнате, отговариваясь «делами видомскими, никому, блин, неизвестными» и валандался с алхимией. Не варкой зелий и прочей фигнёй, а скорее зельеприменением. Сыворотка болтливости у меня была, алхимическая, но были и сомнения. Не насчёт заметности Диньки: хрен заметят, проверено, а если фигурант что-то почует и отреагирует, как териантроп — так для моих планов только лучше.

Вопрос в том, что в моём «походном нессере зимандского адвоката» была смесь для потребления через пасть. Варианты клизм, инъекций и аэрозолей создателем и продавцом, придурками такими, не описывался. А я сам — ни хрена не алхимик, да и книг по этому затейливому искусству нет. И Потап в вопросе «плавает» — он был могучей и слабопобедимой мохнатой жопой ещё тогда, когда про алхимию слыхом не слышали. И появилось это направление прикладной магии как раз для того, чтобы как-то скомпенсировать слабость молодых родов владетелей с не особо могучим тотемным духом.

За сотни, точнее тысячи лет «подпорка» превратилась в чертовски опасную и неприятную вещь, но потребности вникать у Потапа всё равно не было, ну и он — ленивая задница. В общем, до момента выпиливания Потапычей этой самой алхимией — топтыгин с этой пакостью просто не сталкивался толком.

Принцип действия был «в общем» понятен. На вещества воздействовали зверодухи-заклинания, делая их не «жутко магическими», а переконфигурируя текущий (свойственный любой материи Зиманды) мистический фон из неструктурированного в структурированный. Вещества всякие, варки-возгонки добавляли свойств, причём работать на таком тонком уровне могли только зверодухи, что автоматически делало алхимию прерогативой владетелей.

Это «в общем». А конкретно — мне нужно было понять как подействует «сыворотка правды-больтливости» на териантропа вне оборота. Подействует ли вообще, если подействует — то сколько надо. Динька — не грузовой дирижабль, да и создавать телекинезом аэрозоль ей тяжеловато. При этом давать мелкой мощный канал подпитки своей энергией я не могу. И вопросы: «какого хрена этот подозрительный видом-поверенный магичит на судью, замещающего должность главы рода⁈» — появятся у Курбичей ГОРАЗДО раньше, чем дело будет сделано. И, для начала, подопытной мордой пришлось быть мне. Потап некоторое время ментально орал и обзывался, но аргумент принял:

— Помимо того, что это нужно для дела, а дело, раз уж взялся, должно быть сделано. И сделано хорошо! — рявкнул в ответ я, блеснув профессионализмом. — Это — идеальная возможность тебе разобраться с этой пакостью. Ну хорошо, с отравой ты справишься. Но вот ты бурчал, что долговременный яд — неэффективен против владетелей.

«Так и есть!»

— Фиг тебе! — отпарировал я. — Тот мальчишка-алхимик, мститель недоделанный. Он говорил про то, что «они все умрут», и отказывался говорить про противоядие. И ты думаешь — шутил?

«Зануда! Ладно, пробуй. А я присмотрю: будешь помирать — вытащу. А начнёшь блевать и гадить — буду смеяться!»

— Ваше непревзойдённое чувство юмора, уважаемый Потап, мне прекрасно известно. И каждый раз поражает своей утончённостью…

«ДЕЛАЙ ДАВАЙ!!!» — возмущённо проревел топтыгин, подняв мне настроение.

Ну и «дал», хотя перспектива блевать и гадить — не радовала. И, почему-то, смех мохнатой задницы в подобном случае не рассматривался как главное зло. Но пронесло. Не в смысле сортира, а в смысле от него: зелье на аэрозолизацию никакими нехорошими свойствами не отреагировало, своих не утратило. А Потап набирал статистику действия по моему экспериментальному организму, искал методы противодействия и прочее. Тут был ещё один момент, что зелье было именно «болтливости», поэтому, во избежание предотвращения зала суда в коллективный могильник, стоило локализовать действие именно судьёй-убийцей. А то как насчёт уважаемые владетели рубить друг другу правду-матку неудержимо. Неловко может получится, немного.

Но справились, я даже в приватной обстановке протестил динькин аэрозоль не только на себе, но и на Троксборсе (под руку подвернулся и было ле-е-ень куда-то переться). Действие показал, ослабленное, но вполне рабочее. А я убедился окончательно — у росомах за Брана ко мне не только нет претензий, а меня скорее считают «оказавшим услугу, благорасположенным к роду Троксборсов», что очень неплохо. А сам дед наблюдал за мной, как за актёром, как выяснилось. Что в общем-то тоже не страшно — на «бис» не звал, постановку не заказывал, ну а что развлекается, за мной наблюдая — так не он один. Некоторые, про которых и говорить не хочется, этим самым занимаются, сучности, чтоб их, божественные. Да и не только они, как я думаю, но пока не орут про «фигляра Потапыча» — мне пофиг.

Наутро дедок, правда, кидал на меня настороженные взгляды.

— Да, помню. Нет, не в обиде, уважаемый Кейдио. Вы меня тоже развлекаете, — хмыкнул я.

— И чем же, почтенный Михайло?

— Вашими меняющимися любовницами и их количеством, а так же рассуждениями о том, как вы с ними справляетесь в вашем уважаемом возрасте, — оскалился я. — И я оценил ваши упорные попытки избавить чресла от бремени, свалив его на меня…

На этом моменте старикан заржал, искренне, с подрыкиванием. Ну а вопрос «неуместной болтливости» и неудобного момента был снят с повестки дня.

— И вообще — во всём виновата водка, — подытожил я.

— Да, надо бы пить поменьше…

— Не в количестве дело. Она, уважаемый, просто лежалая, — с важным видом констатировал я. — И вообще, уважаемый, я — собираться. В полдень суд, — закопошился я.

— Да, любопытное предстоит зрелище, — подмигнул мне Троксборс.

— Отменное, — посулил я, ответно оскалившись.

И да, Лидари я в результаты своих изысканий не посвящал. Не его львиное дело: ярлык я получил за приведённые доказательства, для «предоставления убийцы». Что и будет сделано: а вот всякие интересные данные, да ещё и бесплатно, пусть всякие потерпевшие выкладывают.

Сам суд, по понятным причинам, происходил на территории особняка Курбичей. Пустили всех, включая Касса и Мочку Квидых. Старики мне поклонились, зыркая жалобно, на что моя преисполненная бесконечного милосердия и прочей хренотени морда сделала успокаивающий жест и кивнула. Курбичи на нас, как понятно, смотрели, как оборотни какие-то, даже непонятно с чего. А вот зала суда, как такового, не было. Была поляна в приусадебном парке Курбичей, где сидел только сам Порал-убийца, с мордой скорбно-возмущённо-правосудной. Ну посмотрим на твою морду, мысленно посулил я говнюку, широко скалясь всем, кто под улыбку подвернулся. Улыбайтесь: это всех раздражает. И поднимает настроение, если раздражённые не могут навредить.

Тут подвалил Лидари с боевым гаремом, который конвоировал кислого Жатеца. ОЧЕНЬ кислого и печального: не видь я своими глазами вполне пристойную комнатушку, при виде парня подумал бы, что жестоковыйные Лидари всё время до суда мариновали бедолагу в бочке с уксусом.

Пара Курбичей с мордами суровыми подошли к конвоирами, но Лидарихи его не отпустили.

— Волей Корифея, по законам и укладам Корифейства, до решения суда сей владетель останется под моей опекой, — выдал парень.

— А отвечать… — нахмурился Порал.

— До решения суда — слово и дело Жатеца Квидого поверенно почтенному видому, Михайло Потапычу, — озвучил Лидари, потыкав мою скалющуюся, делающуюю шаг на «поляну суда» персону.

Курбичи загудели, причём слово «поединок» звучало часто, причём КРАЙНЕ недовольно. Почему-то не хотят поединиться, трусы такие…

— Решение суда поединком неприемлемо, если судья принимает это, — ну не сказать, чтобы «обломал», но явно урезал карася возможностей Лидарёныш.

Козлы они, всё-таки, ещё шире оскалился я, в знак того что я думаю об этом суде и Лидари надел свою новую и стильную шляпу. Довольно оскорбительный жест, если бы… Это было в помещении. А вот на природах, как сейчас — тоже оскорбительный, как понятно. Но тут пусть Курбич сам думает.

Говнюк веком подёргал, но бузить в мой почтенный адрес не стал. А громко и явно отрепетировано стал бузить в адрес со всех сторон потерпевшего (даже по жизни) Жатеца. Вот какой он жестокий, подлый, злокозненный говнюк. Убил прекрасную Ралу, надёжу и опору Курбичей. На празднике, бесчестно, подло, жестоко.

— … обездолил, лишил нас, Квидых, отрады. А её жениха — смысла жизни! — выдал этот тип. — Посему, выношу…

— Ты, Курбич, погоди выносить, — повысил я голос, наблюдая как Динька аэрозолит. — Ты вот много слов сказал. Только суд — не твоё слово. Суд — тяжба сторон. И я, как представитель Квидых имею что сказать.

— Говоррри!

— Говорю. Оговор.

— Что — оговор⁈

— Слова твои лживые — оговор. Жатец Квидый к смерти Ралы Курбич имеет отношения не больше, чем Корифей. А вот как представитель Квидых… — на этом поднялся просто неприличный гвалт, пришлось морфировать и рявкать: — МОЛЧАТЬ!!! Уважаемые, не препятствуйте мне в моём поверенном деле, по-хорошему прошу, — улыбнулся я уже беролачьей мордой. — Как поверенный рода Квидых я требую от рода Курбичей виры. За пустословные обвинения, за подлое нападение со спины, ничем не оправданное, — радостно прорычал я.

— Да ты сдурррел, видом!!! — попробовал решить криком вопрос Порал. — И Рала — мертва!!!

— Именно. Ты её и убил, лживый судья. А зачем? — состроил я любопытную морду.

— ЗАЧЕМ?!! ЗАЧЕМ?!!! — начал бесноваться надышавшийся зелья Пролап. — Да потому, что эта курррва заняла бы МОЁ место! С этим недоумком! — махнул он в сторону фигеющего (как и все присутствующие) Адавра. — Уродцы, которым повезло родится в богатых семьях! Я — лучше! Я приведу семью Курбичей к процветанию!!!

— Ты уже привёл её к краху, придурок, — пробасил я.

— ТЫ!!! — уставился на меня налитыми кровью глазами Пролап. — ВСЁ из за тебя… УМРРРИ!!!

С этими словами он рванул на меня, с уже знакомым по Адавру прыжком, разнося стол и стул, за которыми размещался. На что-то подобное… я не рассчитывал. Но возможность — предполагал. И не даром полностью обернулся — для того чтобы рявкнуть, полный оборот был не нужен. Просто прокрутился вокруг своей оси, пропуская рывок (реально сверхзвуковой — грохот был огого). И отоварил, сбив прыжок, ломая руку, бичом. Действительно сподручно, оценил я первое боевое применение своей новой цацки. Порала это не остановило — завывая, как штурмовой вертолёт, со сломанной лапой, он ударил копытами и опять бросился на меня. А окружающие — просто не успевали отреагировать. Точнее так: Лидарихи могли отреагировать. Действительно боевые дамочки. Но в их задачу оберегание моего почтенства и прибивание говнюков не входило: Порал не покушался ни на Лидари, ни на охраняемого. А остальное — не их дело, без распоряжения. Ну а Лидарёныш щёлкал клювом.

И не только Лидари, отметил я несколько боеготовых владетелей, даже Курбичей. Но не Курбичи — просто наблюдали. А Курбичи щёлкали клювом, пытаясь вникнуть в новые показания.

А мне этого засранца… вот опять не стоило убивать. Прям как пап Терез, но в данном случае нужен был однозначно виновный, живой, а не поехавший крышей бедолага, приконченный злостным видомом. Кроме того, у меня были некоторые планы… Которые вместо одного условно-враждебного рода (не точно, но назначать во всём виноватых в природе людей и териантропов), сделают два, в разной степени, благодарных рода моей почтенной персоне. Что предполагало живого Порала, но прёт же, скотина бешеная…

Мои мысли прервал выстрел из пищали. Млад, пусть и не обладал реакцией териантропа, обладал прекрасными рефлексами. И тяжёлая пуля из пищали сбила прыжок, развернув Порала на месте. Мелочь для териантропа в полном обороте, но тут уже я не упустил возможность, отвесив со всей дури мощного пенделя. Ломая к чертям тазобедренные кости придурка. Не хрен скакать, потому что.

Порал заскулил, матерясь и падая на землю, где закопошился, не способный к самостоятельному передвижению. Потап послал одобрительную мыслеэмоцию, что было даже слегка приятно. Похвала мастера пинательного дела — не бросовая вещь.

Ну а я поднял, отряхнув, шляпу. И надевать не стал, демонстрируя, что пренебрежение было адресовано именно Поралу. Гвалт поднялся лютейший, Порала пара Кубричей было подхватила, но тут Лидарёныш пришёл в себя. И стал орать, в смысле, оглашать всякое, как представитель Лидари.

— Признанием вины Порала Курбича, по Законам Корифейства, уважаемый владетель Жатец Квидый признаётся не повинным в попрании гостеприимства, злодейском убийстве. И свободен!

Фигеющий парень попал в объятия родичей, Лидари же задумался и продолжил.

— В родовые дела Курбичей Корифейство вмешиваться не будет: не по закону, не по укладам. Так что дальнейшая судьба Порала Курбича — дело Курбичей. На сём суд…

— Защиты и справедливости! — ехидно заголосил я. — Как поверенный рода Квидых я, Лидари, ТРЕБУЮ защиты и справедливости. На моего поверителя было совершено подлое нападение, а под прикрытием правосудия — и покушение на его молодую жизнь!

— Видом… это…

— Это твоё дело, Лидари, — негромко сообщил я.

Потому что защита Квидых было дело Лидари, их обязательство. И вопрос «суда корифейства» тут не стоял. А стоял вопрос вассалов Лидари, Квидых и Курбичей, одни из которых совершили покушение. Ну, скажем так, я сформулировал это как «покушение», а опровергнуть мои слова просто невозможно.

— Да, — нахмурился парень, поняв, что я прав. — И какой виры ты желаешь?

Курбичи стали смотреть на меня косящими глазами — просто картина очень быстро менялась, так что окосели. Но с опасением, чего этот жуткий видом запросит.

— Не я, а уважаемый род владетелей Квидых, — для протокола уточнил я, изящно игнорируя тотальное охеревание обнимающейся троицы Квидых.

— И какое же⁈ — уже рявкнул Лидари, нахмурившись.

— Кровь за кровь, жизнь за жизнь, Лидари, — озвучил я правовую норму.

— Да забирай! — крикнул один из старейшин Курбичей, с явным облегчением.

Курбичи особого восторга не испытали, Адавра даже придерживали — буйствовал, Ромео истеричный. Но в целом не возражали, как и Лидари. Только возражал я.

— Это ВАША падаль, — ответил я старейшине. — Сами с ней разбирайтесь. Вира — жизнь за жизнь. Но никто не сказал, что её надлежит отнять, — пояснил я. — Покушение от рода было. А значит, в качестве виры род Квидых требует жизнь. Отроковицы крови Курбичей, не посвящённой Курбу. Для брака с Жатецом Квидым, для того, чтобы породниться, забыть обиды. И жить в дальнейшем без обид, как родичи и добрые соседи, под властью славного Корифея.

«Э-э-э» и косоглазие поразило всех. Кроме матриарха Квидых — старушка мелко закланялась, закланяла мужа и сынульку и даже старческую слезу пустила.

А несколько особо престарелых Курбичей даже не совещались — переглянулись, пожали плечами и покивали.

— Род Курбичей принимает виру. Она справедлива, просит год, для передачи отроковицы в род Квидых, — озвучил старейшина.

— Да будет так! — поспешил Лидари. — У тебя ВСЁ, почтеннейший видом⁈

— Я слагаю с себя поверенные мне права и обязанности, — ответил я, обращаясь к Квидым. — Поверенное исполнено.

— И исполнено, превзойдя все наши ожидания, почтеннейший Михайло Потапыч!

— Поручение, будьте любезны, уважаемая, — прибрал я из дрожащей лапки свой гонорар. — Прощайте, уважаемые. Я — спешу в Золотой, исправлять ущерб от этого дела.

— Какой⁈ — рявкнул лыбящийся Троксборс.

— У меня сапоги — в клочья! — пожаловался я. — А негоже моему почтенству быть босяком!