Потерянные души Уиллоубрука

Глава пятнадцатая

Попить было негде, а рыдала Сейдж столько, что слез не осталось: она была крайне обезвожена, выплакав все глаза. Лежа под грязным одеялом на кровати своей сестры в палате D, потрясенная и отчаявшаяся, она не могла ни думать, ни чувствовать. Она словно одеревенела.

Мысль о том, что придется провести остаток жизни в Уиллоубруке, оказалась ей не по силам. Лучше умереть. Лучше пусть Кропси — или Уэйн, или кто там на самом деле убил Розмари — перережет ей горло. В сущности, его появление — только вопрос времени, так почему не покончить с этим сразу? Например, просто перестать есть.

Вот только…

Вот только нельзя ей сейчас сдаться. Просто нельзя. Эдди по-прежнему на ее стороне. И он знает правду. Он все еще может рассказать Алану, что случилось, может спасти Сейдж и помочь выяснить, кто убил Розмари. Надо просто немного потерпеть.

Внезапно ей почудилось чье-то присутствие рядом с кроватью, и Сейдж сдернула одеяло с головы. Рядом маячила смутная тень, подступая ближе и ближе. Сейдж переползла на другой край матраца, уверенная, что это пришел Уэйн, собираясь навсегда заткнуть ей рот.

— Спокойно, — прошептала тень. — Это я, Эдди.

Сейдж сощурилась в темноте, отчаянно пытаясь рассмотреть говорящего. Бледный луч лунного света, сочившийся сквозь плексиглас, высветил знакомые черты лица. Она села, едва дыша оттого, что с плеч свалилась тяжесть, и с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься ему на шею.

— Напугал до смерти, — выдохнула Сейдж. — Я думала, Болдуин тебя уволил.

— Он хотел, но потом просто перевел в другой корпус.

— С ума сойти, мы чуть не вляпались! А теперь врет, будто не видел тело моей сестры.

Эдди нахмурился и мрачно ответил:

— Очень не хочется такое говорить, но он говорит правду.

— Что значит «правду»? Мы оба видели мертвую Розмари! Ты его в тот самый туннель отвел? Точное место показал?

— Разумеется, — ответил Эдди. — Не знаю, что случилось, но когда мы туда спустились, твоей сестры там не оказалось. Это значит, что убийца, кто бы он ни был, перепрятал тело.

Паника была настолько острой, что Сейдж схватила уборщика за рубашку и дернула, тряся головой в попытке забыть его слова.

— Нет. Нет. Не может быть! Как же так? Ты повел Болдуина в туннели в то самое время, как Уэйн и Марла потащили меня сюда. У преступника просто не было времени перепрятать тело.

Эдди оторвал ее руки от своей рубашки и сжал в пальцах.

— К сожалению, все получилось не так. Я попытался сразу же увести Болдуина вниз, но он рвал и метал из-за репортеров и непременно хотел сначала куда-то звонить. Я уговаривал первым делом вызвать полицию, чтобы я мог показать тело копам, пока он висит на телефоне, но доктор и слышать не хотел. Заявил, что хочет как можно скорее устранить последствия, и заставил меня ждать у кабинета. Я слышал, как он орал по телефону, выяснял, каким образом репортеры пролезли внутрь и как заставить их уничтожить пленки.

— И долго тебе пришлось ждать?

Он пожал плечами.

— Минут двадцать или чуть больше. Он вышел из кабинета с таким видом, словно его вот-вот хватит удар.

— И тогда ты повел его в туннели?

— Нет. Секретарша заставила Болдуина сесть и выпить воды: он был красный как свекла, весь в поту. К тому времени, когда мы спустились в туннели, тела Розмари уже не было. Я глазам не верил. Болдуин, конечно, решил, что я все наврал, а после этого мы больше не разговаривали.

— О господи, — пробормотала Сейдж, внезапно слабея.

— Да уж, — вздохнул он, помрачнев. — Но есть еще кое-что.

Она высвободила руки из его пальцев и напряглась:

— В чем дело?

— Меня не уволили только потому, что я соврал Болдуину.

— Насчет чего?

— Я сказал, что стаскивал в туннели старое оборудование и наткнулся на тебя. Будто бы ты хотела сбежать. Ты улизнула, и я решил сходить в шестой за Уэйном. Это был единственный способ убедить Болдуина не увольнять меня. Но пришлось перейти на работу в главное здание.

Сейдж похолодела.

— Слава богу, что ты додумался соврать. Не то мне было бы совсем худо и пришлось бы самой барахтаться. А в полицию ты уже ходил?

— И что я там скажу? Что пытался кое-кому помочь убежать из психушки и мы нашли тело, которое теперь исчезло?

— Да. И то, что я здесь по ошибке.

— Мне бы не поверили. И даже если бы копы позвонили доктору Болдуину, он бы как-нибудь выкрутился. А потом уж точно меня уволил бы.

— А ты не называй полицейским свое имя. Ты же можешь сообщить о преступлении анонимно, верно?

— Не знаю. Прежде не пробовал.

— Если спросят фамилию, придумай что-нибудь. Позвони с какого-нибудь здешнего телефона и скажи, что ты доктор Болдуин.

— Это может прокатить, но придется звонить из чьего-нибудь кабинета или с сестринского поста. И тут остаться незамеченным не так просто, как кажется.

— А как насчет Алана? Ты попытался еще раз поговорить с ним? Доктор Болдуин велел секретарше позвонить ему, но ответа не было.

Эдди кивнул.

— Я опять заходил к вам. Его по-прежнему нет дома, но я не сдаюсь.

— А Хэзер или Дон видел?

— Нет, их тоже не оказалось. Мама Дон считает, что они пошли в боулинг.

Сейдж застонала. Если подруги сказали родителям, что идут в боулинг, они наверняка в другом месте: например, выпивают в парке или катаются под кайфом на машине. В боулинге они сто лет не были.

— Блин, где же Алан? — разозлилась она. — Неужели до сих пор торчит на льдине с удочкой?

— Спроси чего полегче. Но должен же он рано или поздно вернуться, верно?

— Надо думать. Если только не смылся из города, пока была возможность.

— Да ладно тебе. Может, просто взял пару отгулов, чтобы порыбачить. Не верится, что ты заставила Болдуина позвонить ему.

Сейдж замялась. Если признаться, что это она сообщила Болдуину про доктора Уилкинсона и ключ для репортеров, Эдди может перестать помогать ей. Даже если она убедит его, что не упомянула его дядю, он все равно может рассердиться и бросить ее. Прямо сейчас нельзя так рисковать. Если правда все же обнаружится, придется лишь уповать на то, что Эдди вспомнит: на кону ее жизнь.

— Самой не верится, что он на это пошел, — согласилась она. — Наверное, боялся, что правда о Уиллоубруке появится в новостях. Секретарша включила телик, когда я сидела у него в кабинете, и он жутко расстроился. Ты видел репортаж?

Эдди кивнул:

— Надеюсь, теперь тут хоть что-то изменится, но многого не жду.

— А что твой дядя? Ты рассказал ему о Розмари?

— Если я хотя бы заикнусь, что был с тобой в туннелях, он велит мне уволиться. И как прикажешь заставить его поверить в смерть твоей сестры, если ее тело исчезло?

— Не знаю, — с отчаянием ответила Сейдж. Ее не оставляла мысль о Розмари, скорчившейся в забитом хламом туннеле, словно в ожидании, чтобы ее нашли. А она, Сейдж, подвела сестру. Опять. Она посмотрела на Эдди: — По-твоему, я права? Это работа Уэйна? Может быть, Розмари пригрозила рассказать о том, что он с ней проделывал?

— Я тебе так скажу: это еще не причина для Уэйна убивать ее. Он знает, что ей никто не поверит, потому-то все его штучки ему и сходят с рук.

— А если у него была другая причина?

Эдди нахмурился.

— Например?

Она задумалась, затем ахнула, пораженная, отчего ей это не пришло в голову раньше:

— А может, у нее не было никакой операции. Может, она от него залетела.

— Ну, если Уэйн ее убил, он и тело перепрятал. Долго он пробыл с тобой в шестом, после того как они с Марлой отвели тебя туда?

— Задержался на сестринском посту поболтать с сестрой Вик, потом отвел меня в яму и держал, пока она меня колола. Руки мне связали, а что было потом, я не знаю. — Желудок скрутило спазмом. Сейдж и не подумала о том, что с ней случилось под наркотиком. Когда она проснулась, штаны по-прежнему были на ней, и, насколько можно судить, ее не подвергли насилию. Но как знать, что могло прийти в голову Уэйну, пока она валялась без сознания? — Не думаю, что сестра Вик оставила бы меня наедине с ним. Во всяком случае, надеюсь.

— Если это был Уэйн, ему потребовалось бы довольно много времени, чтобы добраться до Розмари и перепрятать ее до того, как спустились мы с Болдуином. К тому же, чтобы сестра Вик его не хватилась, ему пришлось бы оставить пациентов в дневном зале без надзора.

Сейдж кивнула:

— Это очень даже в его стиле.