Потерянные души Уиллоубрука

Глава восьмая

Сейдж тряслась под тонким одеялом; другие обитательницы рыдали, кричали, смеялись, бормотали, прыгали, переползали с кровати на кровать и бродили по палате, хотя было уже за полночь. Ей же, голодной, продрогшей, измученной, страшно хотелось спать. После того как она уничтожила утром оранжевые таблетки, дневные образы и звуки сохранили кристальную ясность и теперь снова и снова, как кошмарный сон, непрерывной лентой проигрывались у нее в голове. Вдобавок к обычным дракам и хаосу дневного зала Уэйн сломал нос одной женщине и выпорол ремнем другую; две девушки облевали друг друга с головы до ног; девочка-подросток сломала руку своей соседке, а Сейдж споткнулась о женщину, которую сперва сочла спящей, и лишь потом обнаружила, что та мертва. Наряду с этими кошмарными картинами она беспрестанно думала о Тине, лежавшей на соседней кровати — молча и неподвижно, как тряпичная кукла.

Тысячу раз Сейдж размышляла, не припрятать ли завтра оранжевые таблетки, чтобы выпить их на ночь и поспать, но решила воздержаться. Нужно сохранить ясную голову. И если Бог или судьба с нею, ее освободят еще до следующего вечера. Силясь отрешиться от зловещих картин, она пыталась перестать думать о том, что ей не под силу изменить или проконтролировать. Она не может помочь ни Тине, ни другим прямо сейчас, пока заперта тут, в Уиллоубруке, но как-нибудь, каким-то образом должна помочь самой себе. И найти Розмари. Она не желала верить, что навсегда останется здесь, проводя день за днем среди забытых девочек и молодых женщин, отвергнутых родителями и приемными семьями, оставленных влачить чудовищное существование до самой старости и смерти. Надо надеяться, что она узнает судьбу Розмари и найдет способ выбраться отсюда. Надо. Выбора нет. И все-таки слишком легко было упасть в глубокую, темную яму отчаяния.

Когда усталость наконец подтолкнула Сейдж к краю мутного, беспокойного забытья, она почувствовала чье-то присутствие, темной тяжестью нависшее над ее кроватью и подступающее ближе и ближе. Ошеломленная, она сдернула с головы одеяло и уставилась в могильную тьму палаты.

На нее сверху вниз глядела Норма, точно бледный призрак в жидком лунном свете, сочащемся сквозь грязные оконные стекла. Она прижимала к губам палец; пропитанный кровью бинт на запястье, казалось, светился в темноте. Сейдж оглянулась: видит ли Марла, что Норма стоит здесь? Марла, разумеется, ничего делать не станет, но если Норма собирается навредить Сейдж или совершить какую-нибудь глупость, по крайней мере, будет свидетель. Но Марла, как обычно, дремала в кабинке, раскрыв рот и откинув голову на спинку кресла.

Сейдж уставилась на Норму:

— Ты чего?

— Хочу тебе кой-чего показать, — ответила та.

— Иди в кровать.

— Нет, мне нужно показать. — Норма повернулась к своему невидимому другу, послушала, кивнула и вновь взглянула на Сейдж: — Нельзя рассказывать.

Сейдж не представляла, что хотела показать ей Норма Ни чего важного и ценного спрятать здесь было негде По крайней мере, насколько она знала Может. Норме что-то мерещится, или она лжет, или пытается запудрить мозги. Лучшее, что можно сделать, это игнорировать ее, вспомнилось Сейдж.

— Утром покажешь, — предложила она.

Норма покачала головой.

— Не могу. — Согнув палец, она поманила Сейдж за собой: — Придется тебе пойти со мной.

— Если это не насчет моей сестры, оставь меня в покое.

Норма застыла, затем топнула ногой, надувшись, как рассерженный карапуз:

— Я твоя сестра.

Сейдж уже открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Не следовало снова сердить Норму. Вдобавок то, что она хотела показать Сейдж, все-таки могло иметь отношение к Розмари. Даже крошечная подсказка сгодится. Но если хочешь чего-то добиться от Нормы, играй по ее правилам.

— Ну прости, — примирительно сказала Сейдж, — неправильно выразилась. Я имела в виду: насчет того, где я пряталась, когда убежала.

Норма расплылась в широкой, проказливой ухмылке, преобразившись из сердитой девушки в полного секретов озорного ребенка.

— Может, и насчет этого тоже, — загадочно ответила она. — Но тебе придется пойти со мной, если хочешь сама увидеть. — Присев на край кровати, она грубо погладила Сейдж по голове, зарывшись пальцами в волосы и цепляя пряди ногтями. От нее пахло потом и кислым молоком.

Сейдж окаменела, испугавшись, что Норма вытворит какую-нибудь глупость.

— Пожалуйста, уйди с моей кровати, — попросила она.

Норма удовлетворенно вздохнула и встала, все еще ухмыляясь.

Сейдж села, спустив ноги на холодный пол, готовая оттолкнуть Норму, если та попытается снова сесть к ней на кровать.

— А ты не можешь просто рассказать на словах? — спросила она.

— Не могу, потому что тебе нужно своими глазами увидеть.

Сейдж хотела было спросить, куда надо идти, как Норма вдруг опустилась на колени и быстро поползла к двери, лавируя в узком проходе между кроватями. По спине Сейдж разлился ледяной страх. Норма была явно безумна и так жутко дергалась на полу, что все это походило на кошмар. А если она задумала какой-то трюк или, что еще хуже, ловушку? Вдруг она хочет отомстить, возомнив, будто Розмари ее бросила? Но выбора не оставалось. Если есть хоть малейший шанс, что Норма наведет ее на след Розмари, придется идти за ней.

— Чтоб тебя, — пробормотала Сейдж, сползая с кровати и становясь на четвереньки.

Норма бесстрастно оглянулась, убеждаясь, что Сейдж следует за ней, и продолжила ползти к выходу. Куда, мать ее, она собралась? Неужели она всерьез думает, что можно выбраться из палаты? В середине комнаты девушка вдруг юркнула под одну из кроватей, точно паук под шкаф. Сейдж остановилась и обвела глазами койки. Некоторые обитательницы лежали с закрытыми глазами, другие смотрели в никуда, плакали, мурлыкали мелодию, говорили, пели песни — смятый серый пейзаж из простыней, бледных рук, ног и лиц. Голова Нормы внезапно вынырнула в узком проходе, затем скрылась под другой кроватью, Сейдж затаилась, упершись локтями в пол и пытаясь понять, следовать ли за Нормой или выждать на месте. Может, это испытание. Или игра. Или огромная ошибка. Она снова оглядела кровати. На этот раз, заметив Норму, она едва не вскрикнула.

Та была в плексигласовой кабинке рядом с Марлой.

Панически перепуганная Сейдж ползком торопливо вернулась к своей кровати и нырнула под одеяло. Норма затевала что-то дурное, и Сейдж не хотелось снова травиться таблетками или быть сосланной в яму. Через минуту Норма вновь появилась у ее кровати, покачивая у нее перед носом связкой ключей.

— Я думала, ты идешь со мной, — проворчала она.

— Да ты что, блин, творишь-то?

— Я же сказала, — ответила Норма. — Хочу кое-что тебе показать. — Она отвернулась, вновь обращаясь к невидимому собеседнику: — Мне плевать. Это неважно.

Внезапно Сейдж сообразила, что ей представляется, возможно, единственный шанс на побег.

— Здесь есть ключ от наружных дверей?

— Сама знаешь, что нет, — раздраженно отозвалась Норма. — Те ключи хранятся на сестринских постах, и есть только один комплект на этаж.

У Сейдж возникло ощущение, что Норма либо лжет, либо притворяется, будто знает, о чем говорит. Но проверить ее слова можно было только одним способом: самой подобрать ключ. Как это сделать, Сейдж не представляла, но она точно ничего не узнает, если откажется пойти с Нормой.

— А если нас поймают?

— Меня ни разу не ловили.

— Ты уже выходила из палаты?

Норма кивнула.

— Для чего?

— Увидишь.

Сейдж тяжело вздохнула. Если их кто-нибудь засечет, им устроят ад, а то и что похуже. Но если речь идет о Розмари или возможности сбежать, такой шанс упускать нельзя.

— Ты уверена?

Норма опять кивнула.

Дрожа, Сейдж нерешительно скользнула с кровати, снова опустилась на четвереньки и последовала за Нормой. У двери та встала, быстрая и гибкая, как змея, и вставила ключ в скважину. Сейдж затаила дыхание, не сводя глаз с Марлы. Слава богу, та по-прежнему безмятежно спала. Приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы в нее можно было проскользнуть, Норма прошла первой, затем пропустила Сейдж и беззвучно затворила дверь за собой. Поглядев по сторонам, она заперла замок и на цыпочках стала красться по коридору; ее грязное желтое платье колыхалось в воздухе, как призрак.

Страстно надеясь, что не совершает большой ошибки, Сейдж не отставала от Нормы; сердце колотилось так, что она боялась, как бы не треснули ребра. Норма преодолела главный коридор в направлении, противоположном сестринскому посту, затем свернула направо в другой коридор, в конце которого отперла двустворчатые двери, ведущие в тусклый проход с одностворчатыми стальными дверями. В каждой из них имелось зарешеченное оконце, размещенное над узкой подвижной панелью. Из-за клепаной стали доносились приглушенный плач, громкие разговоры, молитвы, пение, волчий вой.

— Что это за место? — прошептала Сейдж.

— А то ты не знаешь, — ответила Норма.

— Не знаю. Как вернулась, ничего вспомнить не могу.

— Разве можно забыть яму? Уж ты-то тут порядком насиделась.

— За что?

Норма посмотрела на нее, как на ненормальную.

— За вся кое-разное.

Внезапно кто-то принялся колотить в стальную дверь, и Сейдж чуть не подскочила.

— Выпустите меня отсюда, не то пожалеете! — кричал за дверью женский голос, сдавленный и напряженный, словно поднимался из океанских глубин. — Мой муж — Джон Леннон, и он меня разыскивает! — Женщина прижала к зарешеченному оконцу измученное лицо; глаза у нее были дикие, кожа измазана чем-то бурым.

Сейдж двинулась в центр коридора, содрогаясь от ледяного ужаса и тоски. Какая, должно быть, пытка сидеть взаперти в такой камере. И похоже, Розмари провела там немало времени в одиночестве и страхе, не зная, удастся ли выбраться.

В конце коридора Норма остановилась у двери под табличкой «Кладовая» и покосилась на Сейдж:

— Поклянись, что никому не скажешь.

Сейдж кивнула:

— Ладно.

Норма протянула мизинец:

— Честно-пречестно?

Сейдж сцепила свой мизинец с Норминым, и они встряхнули руками.

— Честно-пречестно.

Удовлетворенная, Норма открыла дверь, вошла в кладовку и потянула за шнурок над головой. Зажужжав, ожила голая лампочка, залив желтым светом огромный шкаф, в котором на крючках висели несвежие смирительные рубашки и мотки веревки; в одном углу были горой свалены мусорные баки, стояли громадные бочки с антисептиком, на деревянных полках лежали видавшие виды металлические подносы. В комнате пахло старым деревом, теплой пылью и чем-то, напомнившим Сейдж запах виски. Не успела она спросить, что они здесь делают, как Норма присела на корточки и обеими руками надавила на заднюю стенку. Деревянная панель со скрипом отворилась; Норма сдвинула ее в сторону, открыв проем высотой до колена, и пролезла в него, а Сейдж застыла, пытаясь сообразить, как поступить. Вдруг она права и Норма хочет ей отомстить, потому и заманила сюда, чтобы запереть в потайной комнате, где ее никто не найдет? Сейдж осмотрела кладовую, на всякий случай подыскивая какое-нибудь оружие, но не нашла ничего подходящего: только металлические подносы и веревки.

Пока Сейдж колебалась, Норма просунула голову в проем и зыркнула на нее:

— Ты идешь со мной или как?

— А что там?

— Увидишь. Давай быстрее.

— Блин, — буркнула Сейдж, опускаясь на колени. Она слишком далеко зашла; отступать поздно. Может, там прячется Розмари и Норма об этом знала с самого начала.

Норма посторонилась, пропуская ее внутрь, и в нос Сейдж ударил зловонный дух, нечто вроде коровьего навоза вперемешку с тухлыми яйцами. На секунду она отпрянула и села, затем просунула голову в проем.

— Ты свет загораживаешь, — заметила Норма. — Давай совсем пролезай.

Поколебавшись, Сейдж протиснулась в проем, отползла в сторону и присела на корточки, готовая в случае необходимости ринуться назад. Норма не сводила с нее глаз, ожидая реакции. Сейдж огляделась, прикрывая ладонью нос и рот. Тесное пространство было размером с половину кладовки: наклонный потолок с одной стороны смыкался с полом. Среди вскрытых жестянок, растерзанных голубей и головок дохлых мышей лежал драный, грязный матрас. Оплесневелые половицы были заляпаны темными кучками, напоминающими помет.

— И где мы? — спросила Сейдж, не отнимая ладони от рта.

Норма повернула голову и кивнула воображаемому другу.

— Да, это я тоже собираюсь ей рассказать.

— Рассказать мне что?

— Мы думаем, что Кропси иногда прячется здесь.

Страх кулаком ударил ее под дых. Нужно выбираться отсюда. Сейдж повернулась к проему, но остановилась. Нет. У нее просто разыгралось воображение. Конечно, потайная комната здорово смахивает на идеальное укрытие для душевнобольного, превратившегося в серийного убийцу, но одного сходства недостаточно. Все это просто паранойя, глупости. И Норма тоже хороша.

— Господи, — сказала Сейдж, — ты за этим меня сюда притащила? Да мне плевать. Нет никакого Кропси.

— А вот и есть. Но ты не бойся. Он просто иногда тут прячется.

— Даже если так, ты-то откуда знаешь?

Норма пожала плечами:

— Мой друг мне сказал.

— Какой друг?

— Я не знаю, как его зовут.

Внезапно до Сейдж дошло, что Норма имеет в виду голос у себя в голове. Она не различает, где правда, а где безумие. Можно было бы догадаться.

— Ты поэтому меня сюда привела? Показать мне эту каморку?

Норма кивнула.

— Это здесь Розмари… в смысле, я здесь была, когда пропадала?

— Откуда мне знать, где ты была. Ты же мне не рассказываешь.

— Но ты думаешь, что Кропси здесь иногда прячется, и поэтому захотела показать мне?

Норма снова кивнула.

Сейдж стиснула зубы. Она тратит время впустую. В этой клетушке до чертиков жутко; трудно представить, для чего она предназначена или кто здесь бог знает чем занимается, но если это не связано с Розмари, нужно уходить. У Нормы только Кропси на уме, а Сейдж могут сцапать, и она рискует впустую.

— Нужно возвращаться, пока нас не хватились, — заявила она, направляясь к отверстию. Выбравшись наружу, она подождала в кладовке, пока Норма последует за ней и приладит на место панель.

Выпрямившись, Норма спросила:

— Хочешь знать, как я это обнаружила?

Сейдж взялась за дверную ручку:

— Расскажешь по дороге в палату.

— Мне это показал человек, который водил тебя сюда.

Сейдж выпустила ручку и с раскрытым ртом уставилась на Норму.

— Розмари приходила… в смысле я сюда приходила?

— Ты меня не путай. Сама знаешь, что приходила.

— Откуда мне знать. Я же тебе сказала, что ничего не помню. Кто меня сюда водил? И зачем?

— Ты знаешь кто.

— Скажи мне. пожалуйста. Это тог уборами.

Норма покачала головой.

— А кто тогда?

— Если я тебе скажу, ты не должна никому признаваться, что мы были здесь, помнишь? — Она подняла мизинец, напоминая Сейдж об уговоре. — Уэйн взял с меня обещание. Он говорит, это наш с ним секрет.

В голове у Сейдж сработал сигнал тревоги.

— Так это Уэйн приводил меня сюда?

Норма кивнула, затем гордо заявила:

— Когда ты пропала, он привел меня сюда и сказал, что теперь я его девушка вместо тебя.

У Сейдж свело челюсти. Ко всем кошмарам Уиллоубрука еще и это. Собравшись с духом, она спросила, хотя уже знала ответ:

— Значит, Роз… то есть я была его девушкой, до того как сбежала?

Норма скорчила гримасу, смущенная вопросом.

— Потому я тебя сюда и привела. Теперь ты знаешь, что ты больше не его девушка. Сама сбежала, а мне ничего не сказала, поэтому я хотела тоже сделать тебе плохо. И сделала.

Сейдж сжала губы; сердце у нее разрывалось при мысли о том, что пришлось претерпеть Розмари.

— Ты злишься? — спросила Норма.

Сейдж собралась было сказать, что все в порядке, она вовсе не злится, но вовремя сообразила, что лучше не расстраивать Норму: только не теперь, когда она, Сейдж, наконец сдвинулась с мертвой точки. Сделав глубокий вдох, она напомнила себе, что Норма оказалась в Уиллоубруке не просто так. И было легко понять, что в этом ужасном месте она цепляется за самый крошечный клочок тепла, каким бы порочным и неподобающим он ни был. Вероятно, она и не догадывается, насколько это неправильно.

— А Уэйн… Он тебя обижает, когда приводит сюда?

Лицо Нормы исказило недоумение.

— В смысле обижает? Он свою девушку нипочем не обидит.

Ощущая все большее отвращение, Сейдж собралась было объяснить Норме смысл своих слов, но решила воздержаться. Не требовалось много ума, чтобы сообразить, для чего Уэйн водит пациенток в потайную комнату. Теперь понятно, почему сестра Вик и Леонард считали, что ему известна причина исчезновения Розмари. Но если они в курсе его грязных дел, почему не положили им конец? И знают ли они о потайной комнате? Сейдж нужны были ответы на эти вопросы — но прямо сейчас надо вытянуть из Нормы всю возможную информацию.

— Уэйн знает, почему я убежала? Он тебе сказал, куда я пошла?

— Нет, но он знал, что я расстроилась, когда ты попыталась сбежать без меня.

— Это он тебе так сказал? Что я пыталась сбежать?

— Нет, это ты мне сказала. Сказала, что собираешься сбежать. Но обещала взять меня с собой. А сама не взяла.

От вихря мыслей, вопросов и эмоций у Сейдж закружилась голова.

— Я тебе рассказала, как собираюсь сбежать?

— Нет. Я тебя сто раз спрашивала, а ты никогда не говорила. Просто твердила, что в свое время я все узнаю. А потом бросила меня.

— А как ты обнаружила, что я пропала?

— Проснулась однажды утром, а тебя нет.

— А что сказали Марла и сестра Вик?

— Ничего не сказали. Они нам никогда ничего не говорят. А ты сама знаешь, люди всю дорогу пропадают. Иногда возвращаются, а иногда нет. Но тебя все искали.

— И Уэйн ничего про это не знал?

— Не знаю. Он не сказал.

— Точно?

Норма кивнула.

— Я правда хочу вспомнить, что случилось, — объяснила Сейдж. — Если еще что-нибудь узнаешь, скажешь мне?

Норма улыбнулась, подняв мизинец.

— Скажу.

Сейдж просунула в него свой согнутый мизинец и потрясла, потом положила руку на плечо Нормы:

— Послушай. Я знаю, тебе нравится Уэйн, но тебе не следует ходить с ним сюда. И нужно рассказать кому-нибудь, что он водит тебя в кладовку.

Улыбка сползла с лица Нормы.

— Нет! — Она яростно тряхнула головой. — Я же слово дала. А уж я-то свое слово держу. Не то что некоторые, вроде тебя.

— Но что, если… — Сейдж чуть было не сказала: «Если он и есть Кропси», но оборвала себя. Уэйн — сексуальный маньяк, даже насильник, но это не делает его серийным убийцей. По крайней мере, ей так казалось. И все же нужно попытаться защитить Норму.

— Что, если он опасен?

Лицо Нормы перекосилось от злобы.

— Хватит тебе, — ощерилась она. — Ничего он не опасный. Он со мной добрый. Смотри. — Она подошла к полотняному мешку, висевшему радом со смирительной рубашкой, и вытащила из него горсть палочек «Пикси стикс»[8]. — Он мне награду дает каждый раз, как сюда приходим.

От отвращения и ярости Сейдж на мгновение прикрыла глаза. Как заставить Норму понять и вместе с тем не огорчить ее?

— Послушай меня, — сказала Сейдж. — Ты должна рассказать кому-нибудь, что делает Уэйн. Это неправильно. Он не должен так поступать.

— Я же тебе сказала, хватит, — окрысилась Норма. — Ты просто злишься, потому что теперь он любит меня. — Она вернула конфеты в мешок, затем вытащила одну, надорвала обертку зубами и высыпала содержимое в рот.

— Да нет, я не злюсь. Честное слово. Мне он даже не нравится. Я просто не хочу, чтобы он тебя обижал. И что, если ты… если он…

— Сделает мне бебичку?

Сейдж кивнула.

Норма рассмеялась.

— Ты же знаешь, что этого не может быть. — Она снова опрокинула в рот бумажную трубочку и потрясла, пока та не опустела.

— Конечно, может.

— Не может, у меня же операция была, ты что, забыла? Дебилам нельзя иметь бебичков.

У Сейдж опять заныло под ложечкой. Мало того что здесь проводят медицинские эксперименты и практикуют лоботомию, они еще и насильно стерилизуют обитательниц? И тут ее озарило. Если Розмари подверглась стерилизации, у нее должен был остаться шрам. Может, по этому шраму их и можно будет отличить друг от друга! Ее тряхнуло от выброса адреналина. Наконец-то ясно, как доказать, что она не Розмари. Если, конечно, сестра подвергалась операции. И если Сейдж сможет найти врача, чтобы проверить шрам.

— В Уиллоубруке всех девушек оперировали? А меня?

Норма пожала плечами:

— Почем я знаю. — Смяв пустую бумажку от конфеты, она бросила ее назад в мешок. — Может быть.

Затем Сейдж припомнила слова Марлы о том. что к пациентам приводят врача, только если они истекают кровью или умирают — а иногда даже в таких случаях не приводят. И Тина говорила то же. Да и сама Сейдж уже насмотрелась здесь травм и болезней: понятно, что обитатели не избалованы вниманием докторов.

Медленно, но неуклонно она опять стала падать духом. Невозможно никого заставить даже выслушать ее, что уж говорить о проверке шрама. Она снова посмотрела на Норму — бедную, сломленную Норму, не понимающую, в какую жуткую передрягу она попала.

— Ладно, — сказала Сейдж. — Но даже если тебе сделали такую операцию, ты больше не должна позволять Уэйну приводить тебя сюда. Это неправильно.

— Ты прекратишь или нет? — обозлилась Норма. — Теперь я его девушка, а не ты. — Она говорила все громче и громче. — Поэтому просто прекрати.

Сейдж примирительно взмахнула руками:

— Хорошо-хорошо. Только тихо, не то мы с тобой влипнем.

— Тогда хватит меня злить, — прошипела Норма.

— Я и не хочу тебя злить. Но если ты сама не расскажешь кому-нибудь про Уэйна, это сделаю я.

Разъяренная Норма выпучила глаза и оскалилась.

— Ты обещала, что не скажешь! Ты на мизинчиках обещала!

— Я знаю, — кивнула Сейдж. — И мне очень жаль, но я не могу позволить, чтобы Уэйну сошло с рук насилие. Кто-то должен его остановить.

— Значит, опять ты наврала, — рявкнула Норма, чуть ли не изрыгая огонь. — А теперь хочешь и другой уговор нарушить. Вот только никто тебя слушать не станет!

Возможно, Норма была права, но попытаться стоило. Сейдж хотела сказать, что Марла ее наверняка послушает, но остановилась. Она уже видела этот затравленный взгляд Нормы в тот день, когда та расколотила деревянный стул и рассекла запястье: в тот раз казалось, что она готова умереть, защищаясь. Чтобы не ввязываться в спор, а то и что похуже, Сейдж оставила эту тему и снова взялась за ручку двери. Нужно было возвращаться в палату. И тут она вспомнила о ключах.

— Ну прости, — попросила она. — А давай мы с тобой договоримся: я никому не расскажу про тебя и Уэйна, а ты дашь мне ключи Марлы.

— Что? — протянула Норма, расширив глаза. — Зачем тебе ключи? Опять меня бросить хочешь? Я же тебе сказала, они для наружных дверей не подходят.

— Нет, не в этом дело, — покачал головой Сейдж. — Я…

Не успела она договорить, как Норма обеими руками толкнула ее, сбив с ног. Сейдж налетела спиной на деревянные полки; позвоночник и лопатки словно осыпало ударами кувалды. С полок, грохоча, попадали и разлетелись по полу раздаточные подносы. На секунду застыв с выпученными от страха глазами, Норма выскочила из кладовки, и Сейдж, поднявшись, устремилась за ней.

В проходе Норма скользнула в двери и исчезла. С нарастающим ужасом Сейдж поняла, что Норма может запереть ее в коридоре изолятора. Если ее схватят, могут решить, что она сбежала из здешней камеры. Подскочив к двустворчатым дверям, Сейдж потянула за ручку и с облегчением выдохнула: Норма забыла запереть их за собой. Но ведь она может запереть двери в палату, и Сейдж останется в коридоре! И если сестра Вик или Марла обнаружат ее там, они решат, что она снова пытается сбежать. Бросившись в конец прохода, Сейдж заглянула в главный коридор. Ни души. И Нормы нигде не видно. Завернув за угол, она остановилась, повернулась и, тяжело дыша, прижалась спиной к стене.

О том, что она здесь, знала только Норма, которая к этому времени почти наверняка заперла двери в палату. Если пойти в другом направлении, возможно, Сейдж сумеет найти выход. Посмотрев налево и направо, она попыталась сообразить, в какую сторону идти. Налево был сестринский пост, дневной зал и дверь в туннели. Направо — как знать, что она там найдет? Может, открытое окно, незапертую дверь или другой проход в туннели. Она снова прислонилась к стене, прикидывая, стоит ли рисковать.

— Что ты делаешь? — произнес кто-то у нее над ухом, и она вздрогнула.

Норма.

— Господи Иисусе, — выдохнула Сейдж, прижав руку к колотящемуся сердцу. — Напугала меня до смерти.

Норма разъяренно посмотрела на нее.

— Я знаю, что ты затеяла, — заявила она. — Если ты опять захочешь удрать, я позову сестру Вик. Заложишь меня — я тебя тоже заложу.

У Сейдж упало сердце. Перед ней вдруг встал выбор: защищать Норму или попытаться убежать. Но не было никакой гарантии, что она найдет выход наружу. Зато она знала наверняка, что Норма при случае действительно на нее настучит.

— Я искала тебя, вот и все. — Сейдж двинулась по главному коридору. — Давай вернемся, пока кто-нибудь не заметил нашего отсутствия.

Презрительно фыркнув, Норма обошла ее, пихнув плечом, как хулиган в школе, затем устремилась по коридору в палату. Сейдж с комом в горле последовала за ней. Возле двери в палату D Норма повернулась к Сейдж.

— А ты поберегись, — прошептала она, — не то скажу сестре Вик или Уэйну, что ты не принимаешь таблетки.

— Но я принимаю, — возразила Сейдж.

— Нет, не принимаешь. Опять врешь. Я видела, как ты их давишь на полу и заметаешь под диван.

Не дожидаясь ответа Сейдж, Норма отперла дверь и проскользнула в палату D. Сейдж с глубоким вздохом последовала за ней и сразу же опустилась на колени. Удивительное дело, но Марла по-прежнему спала, и Норме удалось без приключений вернуть на место ключи.

Забравшись в кровать, Сейдж полночи не могла уснуть, соображая, может ли Уэйн знать, где Розмари или что с ней случилось. Она вспоминала, как он вел себя, впервые увидев ее; правда, Сейдж была тогда близка к истерике и теперь не могла доверять своим воспоминаниям. Кажется, Уэйн тогда удивился, но вовсе не испугался, а значит, он, скорее всего, не похищал и не убивал Розмари. Но он все равно мог знать, куда она сбежала. Затем Сейдж пришла в голову другая мысль, и сердце забилось сильнее: санитар знает, что она близнец Розмари, поскольку ему известно, где Розмари сейчас, но пока Сейдж здесь, его не поймают и никакие неприятности ему не грозят. Эта вероятность потрясла ее.

Когда ей, измученной и уставшей, удалось наконец заснуть, кошмары ее были исполнены безумия: она бежала по бесконечным коридорам, зовя сестру и зная, что никогда ее не найдет. Розмари плакала, кричала, смеялась дома в углу их спальни. Розмари сидела на камне возле дерева, волосы скрывали ее лицо, а когда Сейдж откинула их, чтобы поговорить с сестрой, это оказалась Тина с рубцами и прожилками на коже.

Задолго до рассвета Сейдж выдернули из сна пронзительные вопли и истерические рыдания.