Потерявшие судьбу

Глава 24

Стоя по правую сторону трона, Эмарис разглядывал Абайата. Заморский князь выглядел занятно. Посередине абсолютно голого черепа — длинный хвост черных волос. Черные усы, перевязанные в нескольких местах, опускаются до ключиц. Абайат прибыл в боевом облачении. Кожаная безрукавка, увешанная кинжалами и метательными ножами, сапоги бряцают шпорами, на поясе широких штанов — огромный кривой палаш.

Окружавшие князя рыцари выглядели проще. Легкие кольчуги, одинаковые высокие шлемы с гребнями из конских волос — очевидно, в подражание прическе повелителя. Все десятеро стоят, держа руки на эфесах сабель. Переглядываются, нервничают — Торатис почему-то не позвал своих рыцарей. Рядом с ним стоит какой-то пожилой человек — вот и вся защита.

— Дорогой друг! — Голос Абайата звучит ласково. — Дай мне совсем чуть-чуть времени, чтобы понять твои слова. Я пришел к тебе, надеясь получить разъяснения по поводу пропавшего корабля. А ты говоришь, что я должен отправить свою армию на Запад. Торатис, я люблю тебя, как родного брата, но мой бедный приземленный разум отказывается понимать тебя. Мои глаза ищут пропавших пограничников — и не видят их. Мои уши ждут извинений — и не слышат их. Мои руки хотят погрузиться в сундук с золотом, но они — посмотри на них! — они висят без дела, совсем бесполезные. Единственное, до чего они могут дотянуться, это оружие. Но разве оружие укрепит нашу с тобой дружбу? Разве пролитая кровь сделает наши узы прочнее?

Торатис кивал в такт плавному течению речи Абайата, а когда тот закончил, сказал так:

— Я уже принес тебе свои глубочайшие извинения за пограничников, любезный мой сосед. Прямо сейчас, пока мы с тобой ведем неспешную беседу, мои слуги заботятся о них. Каждый получит кров и пищу, каждый будет гостем моего дома. И, поверь, ни один не уйдет отсюда без щедрых даров. Торатис всегда готов исправить ошибку. Что случилось, Абайат? Отчего я вижу твою руку на эфесе? Из-за маленького недоразумения? Но мы его легко загладим. Первым делом прошу тебя быть моим гостем на эту ночь. Тебя и твоих отважных рыцарей. Мы сядем за стол, отведаем лучших кушаний, на которые только способны мои повара, и спокойно обсудим количество золота, которое загладит даже воспоминание о неприятной цели твоего визита ко мне.

Эмарис выступил вперед, и Абайат посмотрел на него.

— Корабль взял я. Я не являюсь подданным восточных княжеств. Надеюсь, в свете этого ты оценишь то великодушие, которое проявляет Торатис.

— Ты? — скривился Абайат. — Старик!

— Со мной был еще мальчишка.

— Старик и ребенок? Ждешь, что я поверю?

— Придется поверить во многое. Я здесь не для того чтобы лгать и выдумывать. Я — вампир. А пока ты обдумываешь мои слова, пока ты видишь, как мои глаза чернеют и вспоминаешь все те страшные сказки, что рассказывала тебе на ночь мама, выслушай еще кое-что. Меня зовут Эмарис, и я три тысячи лет правил Западным миром. Узнав, что меня решили сместить, я ушел сам. Однако мой преемник оказался безумцем. Он собирается двинуть свои силы сюда, на Восток. Вампиры налетают, как вихрь. Я даю Востоку неделю. Но я порой бываю неоправданно добр. Теперь поговорим о приятном. Если мы все неожиданно ударим — сможем победить. Но армия нужна великая. Потому Торатис и просит у тебя помощи. У тебя — первого, а потом — у всех остальных князей. Как только я верну трон, раздам все долги. Каждый князь, принявший участие в войне, получит обширные и плодородные земли на Западе. Мы объединим две стороны света в одно могучее процветающее государство. Так о чем ты хочешь поговорить, Абайат? О пятерых недотепах-пограничниках и жалкой кучке золота, или о том, сколько акров земли придется на каждого твоего храброго воина? Может, поговорим о десятках объединенных княжеств, которыми будут править твои наследники?

Абайат не дрогнул, рука так и лежала на эфесе, когда эхо слов Эмариса затихло.

— Я вижу, что у тебя глаза дьявола, — сказал Абайат. — Я вижу твои клыки. Но я не вижу твоей силы, чтобы поверить тебе. Что ты сделаешь, если я брошу в тебя нож?

— Поймаю, — пожал плечами Эмарис. — Могу вообще ничего не делать. Нож меня не убьет.

Торатис зашевелился на троне, осененный идеей.

— Эмарис, прошу, позови мальчика сюда! Если наши гости настаивают на демонстрации, то, право же, хрупкий юноша произведет большее впечатление.

От Эмариса не укрылась мимолетная хищная ухмылка, скользнувшая по лицу Абайата на словах «хрупкий юноша». Пожалуй, посмотреть на то, как мальчишка разберется с этим дикарем, будет интересно.

— Одну минуту.

Рыцари вздрогнули и шарахнулись, когда стая летучих мышей рванулась к приоткрывшимся дверям.

— Это еще что, — сказал Торатис. — Сейчас вы увидите, каковы эти ребята в бою.

Абайат, единственный не шелохнувшийся, убрал ладонь с оружия. «Добрый ли это знак?» — задумался Торатис. Теперь ему стало немного не по себе. Он оказался совсем один перед вооруженными врагами. Скорее бы Эмарис вернулся…

Эмарис вернулся раньше, чем кто-либо успел сказать слово. Летучие мыши собрались вместе справа от трона, и вот все с восторгом и ужасом смотрят в задумчивое лицо Эмариса.

— Ну? — развел руками Торатис. — Где Левмир?

— Левмир? — переспросил Эмарис. — А… Он занят.

— Чем он может быть занят, когда я прошу его…

— Вы хотите своей просьбой оторвать вампира от его занятия? — Эмарис почему-то улыбнулся, глядя на Торатиса. — Я бы не стал этого делать. Обойдемся без него. Я к вашим услугам, господа. Сделайте одолжение — попробуйте меня убить.

Открыв глаза, Айри долго лежала без движения, глядя на серебрящийся в лунном свете полог. Ветер колышет легкую ткань, так что кажется, над головой текут невесомые реки. Думать не хотелось, и Айри просто смотрела вверх, изредка опускала веки. Вдох и выдох, легко и спокойно.

Когда обнаженная кожа покрылась мурашками, Айри повернула голову. Пусто. Но пустота почему-то лишь развеселила княжну. Улыбнулась. Руки нащупали почти сползшую на пол простыню. Айри бесшумно соскочила с кровати, завернувшись в гладкую ткань.

Левмир сидел на полу в одних штанах, подтянув колени к груди. Взгляд его прикован к огромной луне, глядящей сквозь дверь лоджии. Айри села рядом, опустила голову на плечо Левмиру. Закрыв глаза, она улыбалась ветру, что поигрывал с растрепавшимися волосами.

Левмир хотел что-то сказать, Айри чувствовала его порывы, и замирала в страхе. Неужели заговорит? Неужели разрушит эту единственную светлую ночь за всю жизнь?

Он только вздохнул. Обнял Айри за талию, прижал к себе. Другой рукой стиснул ее ладони.

Айри задремала, а когда снова открыла глаза, луна стала маленькой и бледной.

— Три дня, — прошептала Айри.

В ответ он лишь крепче сжал ее пальцы.

Из коридора послышалось покашливание. Тут же в дверь поскреблись.

— Господин Левмир, к вам поднимается князь. — Громкий шепот Рикеси. — Он сейчас споткнется, но это ненадолго.

Зашуршали удаляющиеся шаги. Айри подняла голову, и встретилась взглядом с Левмиром. Он наклонился к ней первым. Поцелуй получился быстрым и легким, как пушинка на ветру. Айри не стала портить это чувство. Вскочила, подняла платье с пола. Левмир улыбнулся, проводив взглядом упорхнувший с лоджии край простыни. А мгновение спустя раздался стук в дверь.

Спускаясь вслед за князем, Левмир остановил сердце, и стало легче. Теперь не нужно прятать румянец, ежесекундно обонять нежный запах Айри, перемешавшийся с его собственным, вспоминать вкус ее крови. Шаг стал тверже, рука, легшая на перила, не дрожала.

— Господа! — провозгласил Торатис, открыв двери в зал, которого Левмир еще не видел. — Представляю вам юношу, о котором мы беседовали. Левмир с Запада, рожденный в деревне Сатвир.

Левмир остановился, рассматривая огромное круглое помещение, освещенное люстрой размером с упомянутый Сатвир. Посредине накрыт стол, но закуски, похоже, никого не интересуют. Только что слышался гул взволнованных голосов, а теперь — тишина. Десятки пар глаз смотрят на Левмира — оценивающе, с сомнением.

Левмир быстро выделил в толпе вооруженных людей лысого здоровяка с торчащим из головы хвостом. Его взгляд особенно неприятен. Рядом с ним кто-то, показавшийся знакомым. Так ли уж много знакомцев на Востоке? Левмир перебрал все случайные встречи и вспомнил. Да, в прошлый раз лицо наполовину скрывалось шлемом, но сомневаться не приходится. Бинвир.

Эмарис, сложив руки на груди, стоял у стены, и Левмир, заметив его, тут же отвернулся. Вот уж кому сейчас точно не хочется смотреть в глаза.

— Как же я счастлив приветствовать сильного воина, о подвигах которого уже складывают легенды незамужние красавицы! — заговорил «хвостатый». Приторный голос его звучал противно. К тому же он приближался, и Левмир почувствовал опасность. Маленькую, смешную, но — опасность. А еще понял, как удобно быть вампиром. Ведь, что бы тебя ни мучало, это легко топится в крови. Хотя бы в мыслях о ней.

— Позвольте, я представлю себя сам! — «Хвостатый» начал кланяться, подходя все ближе. — Князь Абайат, сосед и дорогой друг нашего дорогого князя Торатиса. Владелец…

Представление оборвалось выпадом. Должно быть, для людей рука Абайата с кинжалом двигалась стремительно. Левмир же успел удивиться и подумать, стоит ли реагировать на шутку. Лишь потом пришла злость, алая пелена застила глаза.

Захватить, выкрутить руку — кажется, чему-то такому когда-то учил Ратканон, и тело сейчас вспоминает полезный прием. Полезный лишь потому, что иначе самозащита закончится убийством.

Абайат вскрикнул больше от неожиданности, чем от боли. Кинжал беззвучно упал на ковер.

Левмир, заломив руку князя за спину, бездумно склонился над его шеей, клыки коснулись кожи…

— Остановись и отпусти.

Холодному и властному голосу трудно не подчиниться. Левмир поднял голову и встретил стальной взгляд Эмариса. Однако Река сдаваться не собиралась.

— Он пытался убить меня, — прошипела она устами Левмира. — Человек!

— Он испытал тебя, и теперь все видят, что таких, как я, может быть много. Отпусти. Левмир, я к тебе обращаюсь.

Пальцы разжались, Абайат ускользнул, успев подхватить с пола кинжал. Похоже, князя нисколько не смутило унизительное положение, в котором он успел побывать.

— Мальчишка отразил «укус гадюки»! — воскликнул он, и зал вновь загудел восторженным гомоном.

Эмарис стоял напротив Левмира, глядя ему в глаза.

— Запусти-ка сердце.

— Не хочу.

— Я спросил, чего ты хочешь?

Левмир едва сдержался. Попытаться схлестнуться с Эмарисом означало снова позволить Реке выйти из берегов. Пришлось подчиниться.

Запах, от которого он бежал, проник в ноздри, щеки покраснели, и Левмир опустил взгляд.

— Тебе обязательно тут стоять? — спросил он.

— Да. Я хочу посмотреть тебе в глаза.

— Не сейчас.

— Тяжело?

— Тяжело.

— Могу облегчить тяжесть.

— Вряд ли ты…

Кулак Эмариса врезался в живот с такой силой, что Левмира подбросило на месте. Он ударился спиной о запертую дверь. Все внутренности подпрыгнули, изо рта хлынула кровь.

— Ну как ты? Легче? — Эмарис заботливо склонился над согнувшимся в три погибели Левмиром, положил руку ему на плечо.

— Немного, — просипел Левмир.

Как ни странно, ему действительно стало легче. Даже смог посмотреть Эмарису в глаза.

— Вот и хорошо. Еще одна такая выходка — и ты забываешь о моей дочери навсегда. Я могу рассчитывать, что ты понял, о чем речь?

«Как он узнал? — мысленно завопил Левмир. — Неужели у меня на лице все написано?»

Тут же замелькали суматошные мысли об Айри. Как теперь с ней быть? Как поведет себя она? Что скажет отцу? Чего ждет? Айри, Айри, Айри…

— Не переживай так, малыш. — Эмарис похлопал его по щеке. — Папочка за тобой присмотрит.

— Эй, старый вампир! — Голос Абайата. — Не обижай мальчишку, я ведь сам напросился.

— Все в порядке, князь, — откликнулся Эмарис, не сводя глаз с Левмира. — Ему не повредит твердая рука. Деревенские ребята другого языка не понимают.

Левмир вытер кровь рукавом прежде чем вспомнил о лежащем в кармане платке. Ну да, насчет деревенских ребят с Эмарисом лучше не спорить…

— Что тут происходит? — спросил Левмир, осторожно выпрямляясь. Внутренности постепенно приходили в норму.

— Мы задержимся еще на недельку-другую. Нужно обойти всех восточных князей и либо убить их, либо убедить отправиться на Запад. Трое, считая с Торатисом, уже согласны. С остальными может сложиться иначе. Беда в том, что не у всех есть дочери твоего возраста…

У Левмира перехватило дыхание. Он смотрел на Эмариса широко раскрытыми глазами и не мог найти слов. Последняя фраза пролетела мимо ушей — может, и к лучшему.

— То есть… Получилось?

— Этот вопрос ты княжне задай, при встрече.

— Эмарис! — Крикнул Левмир, но взгляд отвел. Щеки снова заполыхали нестерпимым жаром.

— И ты еще на меня орешь? Ты? На меня?

Левмир страшным усилием усмирил гнев и гордыню, так не к месту поднявшиеся в груди.

— Извини, — прошептал он. — Спасибо.

— О, тебе еще рано меня благодарить, — сказал Эмарис, и, хотя голос его звучал все так же холодно, в нем прорезались мирные нотки. — Я не сделал еще для тебя самого важного.

— Чего?

От удара в грудь ощутимо хрустнули ребра. В этот раз Левмир вылетел из зала вместе с дверью и еле успел повернуть голову на бок, чтобы не захлебнуться очередным потоком крови.

— Приношу извинения за погром! — услышал он веселый голос Эмариса. — Но в наше время воспитывать детей иначе, право, не получается. Особенно что касается мальчишек.

В ответ раздался дружный хохот.

— Говори! — Варт подтолкнул в спину Матука, лучшего стрелка партизан.

Тот засмущался. Его ответа ждали партизаны, барачники, заключенные, вампиры — все, кроме одного. Сардат опустился на колени перед бездыханным телом Милашки.

— Да чего говорить? — забубнил Матук. — Ну, приказал… Ну, ты же и приказал — присмотреть за ней, значит. Я и поглядывал. И как увидел, что этот пришел — сразу, с докладом…

— Что увидел? — не отставал Варт. — Кто пришел? Толком говори, тут народ недоумевает.

— Этот, Сардат, к ней пришел. И давай кровь сосать. Она вроде сама разрешила. Ну, они там говорили сперва, я не понял толком. И вот, он только ей в шею вцепился, так я сразу — доложить.

Варт обвел собравшихся людей победоносным взглядом. Наконец-то на их лицах появляется страх, презрение, разочарование. От кислой рожи Рэнта Варт поспешил отвернуться. Зато, встретив взгляд Аммита, демонстративно округлил глаза: видишь, мол, какие дела.

На Аммита почему-то посмотрели сразу все. Тот, ощутив внимание, всплеснул руками:

— Ничего себе, новость! Вампир человека убил! Слыхано ли дело? А я тут, кстати, на днях белку видел. Рыжая такая, пушистая. Нет, вы только представьте: в лесу — и белка! В голове не укладывается. Да что не так с этим миром?

Качая головой и продолжая бормотать, Аммит отошел в сторонку. Десятки взглядов безмолвно переместились от него к Сардату. А тот, стоя на коленях над безжизненным телом, казалось, не замечал ничего. Ни того, как некоторые барачники перехватили поудобнее оружие; ни того, как Сиера сделала крошечный шаг к нему; ни того, как Варт, устав сигналить глазами, тайком бросил шишкой в Рэнта.

— Что ж ты так-то, командир, — пробубнил баронет. — Ну подумай-ка — отшила баба. Так уж сразу убивать?

— А ты-то знаешь чего? — встрепенулся Варт.

— Да уж знаю…

— Говори!

Ни Сардат, ни Сиера не слушали, как Рэнт, запинаясь, бормочет заготовленную чушь. Сиера, затаив дыхание, смотрела, как пальцы Сардата стиснули запястье Милашки, потом переместились на шею и вздрогнули.

— Что для этого нужно? — тихо спросил он. Так тихо, что слышать мог лишь вампир, стоящий рядом.

— Просто кровь, — прошептала в ответ Сиера. — Могу… Могу я. — Голос ее дрогнул.

Сардат достал нож.

— Могу я, правда, — еще тише сказала Сиера. — Если она для тебя…

— Нравится себя наказывать? — Сардат полоснул по запястью. — Тогда признай, что тебе есть, зачем жить.

Все смотрели на Рэнта, который, захлебываясь, рассказывал о том, как Сардат всю дорогу клеился к Милашке, а она его чуть ли не копьем гоняла. Сочинять Рэнт любил и сейчас так вошел во вкус, что некоторые уже посмеивались, а Варт вновь без толку пучил глаза. Так никто и не заметил капель крови, упавших на посиневшие губы Милашки. Никто не услышал шепота Сиеры: «Только если она сама захочет».

Губы приоткрылись, пересохший язык медленно скользнул по ним.

— Вы что тут устроили? — Растолкав людей, к Сардату бросился Аммит, но путь ему заступила Сиера. Осекся и замолчал Рэнт.

— Ой-ой! — воскликнул женский голос. — Она оживает!

Люди отпрянули. Только партизаны да смертники остались на месте. Эти и не такого в жизни насмотреться успели.

Напряглись, вцепились в землю руки Милашки. Дрогнули веки, приоткрылись, явив черные с красным глаза. Впрочем, они тут же посветлели, стали обычными.

Несколько секунд она молча смотрела в небо, пытаясь понять, что с ней произошло. Потом глубоко вдохнула, и трое вампиров ощутили, как перестало биться ее сердце.

— Вы, мрази, хоть что-нибудь можете в дерьмо не превратить? — простонала Милашка. — И как я теперь своим на Той Стороне в глаза посмотрю?

— А ты не торопись туда, — усмехнулся Сардат. — Прости. Прости, я ничего другого не мог сделать. Из-за меня…

— Нет. — Она рывком встала, вскочила на ноги, сжимая копье. — Не из-за тебя, мальчик.

Перед ней отступили Сиера и Аммит, молча смотрели, как женщина подходит к Рэнту. А тот побледнел, попятился.

— Хорошо покушал, скотина? — Наконечник копья точно уставился в сердце.

— Ты чего делаешь? — Варт шагнул к своей бывшей подопечной. — А ну, уймись, а то…

Быстрым ударом древка Милашка подбила ему колени, пинком бросила на землю.

— А ну-ка все сюда! — заорала она, обернувшись к барачникам. — Не бойтесь, я — вампир, вы такое уже видели.

Из-за деревьев робко полезли заинтересованные лежащим на спине партизанским командиром мужчины и женщины.

— Вот этот человек, — громко сказала Милашка, — приказал тому недоделку, — показала на Рэнта, — меня прикончить, чтобы свалить вину на Сардата. Одного не учел — придурок хрен от пальца не отличает, не то что живого от мертвого. И вы тоже слушайте! — Она окинула взглядом изумленный партизанский отряд. — Вот так этот скот от своих избавляется, чтобы власть себе вернуть.

— Я не за-ради власти! — заверещал Варт, пытаясь отползти от копья. — Просто чего они все ему в рот смотрят? На смерть ведь тащит, а они…

Сухие хлопки привлекли всеобщее внимание. Хлопал в ладоши Аммит.

— Великолепно! — провозгласил он. — Просто потрясающе. Наконец-то хоть до одного дошло, что тут в действительности происходит. Жаль только, что для всех он навеки останется предателем и подонком. Не грусти, Варт. Старина Аммит не забудет твоей выдающейся смекалки. А теперь давайте поскорее определим, кто у нас новый никому не нужный командир, и поторопимся в путь. Если будем бежать достаточно быстро, то, может, доживем хотя бы до рассвета.

Милашка опустила копье, посмотрела на Сардата.

— Это чувство… — Она повела плечами.

— Да, — кивнул Сардат. — Нас нашли.

Он бросил спокойный взгляд на Варта, потом — на Рэнта.

— Две минуты на сборы! — крикнул, обращаясь к людям. — Коней с поклажей бросаем. Привала не будет до рассвета.

Мгновение стояла тишина, потом все засуетились. Милашка выпустила Варта, и тот метнулся было к своим, с объяснениями, но тут же отлетел в сторону, держа рукой разбитые губы. Рэнт, понурившись, стоял поодаль. Аммит, придав лицу торжественное выражение, подошел к Милашке.

— Я — перворожденный, — сказал он. — Могу назвать твое истинное имя, которое…

— А пошло оно, — отмахнулась копьем Милашка. — Вот зараза… Эти теперь от меня нос воротить будут. Ну и что мне, с вами, что ли, дружить?

— Потерпи уж сутки как-нибудь, — буркнул обиженный Аммит. — Там легче пойдет.