Потерявшие судьбу

Глава 35

«До чего тихо», — думал Глардот, сидя на крыше фургона из пропитанной кровью стали.

Шестерка ломовых лошадей неспешно тащила фургон по каменистой земле. Слева и справа — высокие каменные стены. Скалы. А кажется, будто великан поставил две ладони, смотрит и ждет, когда бы хлопнуть, прибив зазевавшихся мушек.

Это ощущение — будто бы кто-то смотрит — не покидало с самого начала, с тех пор как они с Лерратом прибыли в отряд. Ночью еще ничего, а вот чем ближе утро — тем страшнее.

«Я — вампир, — повторял вновь и вновь Глардот. — Мне нечего бояться в этом мире, я — его хозяин».

Но там, где неизвестность, логика бессильна. Этот страх можно победить только одним — работой. И Глардот в который уже раз за ночь открыл крышку люка перед собой, просунул голову внутрь фургона.

— Живой?

Тишина в ответ.

— Мне спуститься и порезать тебя, или ты дашь ответ?

Пленник молчал так долго, что Глардот уже собрался привести угрозу в исполнение. Но вот пророкотал голос, от которого задрожали стальные пластины:

— Ты правильно боишься.

— Я ничего не боюсь, — брякнул Глардот и тут же обругал себя последними словами. Зачем вступил в пререкания с человеком?

— Ты правильно боишься, — повторил чуть тише Ратканон. — Недолго осталось…

Что-то ударило по стальному листу рядом, и Глардот подскочил. На него смеющимися глазами смотрел Кардар.

— Смена, гуляй! Как там наш? Разговаривает?

— Разговаривает, — проворчал Глардот, закрывая крышку люка. Увы, здесь он не был больше командиром. Только титул барона немного грел душу.

— Слезай, старший зовет.

Глардот задержался ровно настолько, чтобы его движение не выглядело поспешным. Подошел к краю фургона, посмотрел вниз. Понурые кони, вынужденно ведущие ночной образ жизни, спотыкались под всадниками, предвкушая скорый отдых. Одна белая лошадка выступала рядом с фургоном, и на нее-то спорхнул невесомой тенью Глардот — только плащ трепыхнулся за плечами.

Лошадь фыркнула, будто поприветствовав седока. А Глардот уже искал взглядом командира среди одинаковых сумрачных фигур. Увидел Леррата, молча кивнул, получил такой же кивок в ответ.

С тех пор как они нагнали караван и передали слова барона, отряд словно погрузился на дно мрачного озера. Говорили мало, только по делу. За исключением Кардара, который, стремясь, должно быть, разбавить тягостные часы молчания, вечно пытался шутить. И сейчас он, за неимением другого собеседника, обращался через раскрытый люк к Ратканону:

— Вот ведь здоровый мужик — стоишь, ничего не делаешь. Не стыдно? Может, хоть овес, что ли, подавать будешь — скоро лошадей кормить. Да и вообще — лошадей кормить! Почему мы этим занимаемся? Тебе-то в радость должно быть со скотиной повозиться, да?

Только слух Вечного мог уловить глухой ответ из громады фургона:

— А ты сними цепи — я всех накормлю. Повожусь со скотиной, так и быть.

Кардар тихо засмеялся, памятуя приказ не шуметь:

— Ладно тебе, здоровяк. Не сердись. Ну не получилось, бывает. Зато самого короля перед смертью увидишь — честь-то какая! Не то что твои недоделки — дохнут сейчас в лесу где-то, с этим Аммитом, или как там…

— Кардар!

От выкрика командира Глардот подпрыгнул в седле, тут же мысленно обругал себя — застрял тут, заслушался, вместо того чтобы найти командира и получить приказ. Но хмурый вампир с увязанными в хвост длинными седыми волосами сейчас на него и не смотрел. Со своего вороного коня, едва ли не в два раза превосходящего лошадь Глардота, он сверлил взглядом незадачливого шутника.

— Ты что сейчас сказал, Кардар?

И снова Глардот расслышал едва различимый гул:

— Так вы их до сих пор не убили?

— Тс-с-с! — поморщился Кардар и захлопнул крышку, после чего с невинным видом заморгал командиру: — Неподумавши…

— Как только закончим работу, я вышвырну тебя из отряда. Просто чтоб знал. У тебя остается право еще на одну ошибку. И тогда я не стану ждать окончания работы. Сгоришь на месте.

— Да ладно! — возмутился Кардар, непозволительно повысив голос. — Ну и что, что он узнал? Кому какое…

Командир вытянул руку в черной перчатке, сжал в кулак и Кардар схватился за сердце.

— Допусти эту ошибку, — прошуршал голос командира. — Прошу!

Кардар молча замотал головой. Губы посинели, в глазах блеснул страх.

— Как жаль… — Командир разжал пальцы, и Кардар повалился на крышу, тяжело дыша. — Впрочем, я умею ждать.

Глардот постарался, чтобы его лицо оставалось бесстрастным, когда взгляд встретился с холодным взглядом командира.

— Вы хотели меня видеть, — наклонил он голову.

— Ты и твой друг — летите вперед. Скоро мы должны добраться до реки. Это — самое опасное место, и если засада будет — будет там. Хочу, чтобы вы все увидели и вернулись обратно. В бой не вступать. Только разведка. Скажи, что ты меня понял. Потому что если поступишь иначе…

— Понял, — сухо сказал Глардот и взмахом руки подозвал Леррата. — Разрешите выполнять?

— Да поскорее. Солнце вот-вот взойдет.

Глардот вполголоса передал другу суть приказа. Леррат кивнул, и седла двух лошадей опустели. Летучие мыши взвились над ущельем, понеслись вперед.

В последние мгновения перед смертью Глардот думал о том, почему все получилось именно так. Виной ли тому недальновидность командира, оплошность Леррата или его собственная глупость. Приказ был четким и ясным, сам Глардот не простил бы подчиненного, умудрившегося запороть такое простое дело. Но любое дело кажется простым лишь до тех пор, пока в него не вмешается жизнь.

Стремительно оставив позади отряд, две стаи пролетели один поворот, другой. Заметили, что ущелье стало уже, расслышали шум реки. Очередной поворот каменного коридора — и в глаза ударило солнце. Еще не прямые лучи, но сереющее небо означало последнюю возможность. И Леррат принял свой облик.

За миг до того Глардот понимал, что ему надлежит вернуться именно в виде стаи и передать командиру, что на мосту через реку замечены двое. Предположительно — вампиры. И разобрали они уже столько, что без задержки не переправиться. Все это командир мог бы прочитать, глядя в глаза летучей мыши.

Но почувствовав, что друг превратился, Глардот последовал его примеру, уступив нелепой предрассветной панике. И вот они бок о бок стоят на берегу ревущей реки.

— Сиера? — воскликнул Леррат, но его крик утонул в грохоте воды, разбивающейся о каменные пороги.

Сиера сидела на мосту вполоборота к ним, старательно распуская веревки, крепившие очередное бревно. В воде по грудь рядом стоял тот самый парень в одеждах барона Модора, благодаря которому им пришлось пережить страшное унижение на тракте.

Глардот и Леррат переглянулись. Они давно знали друг друга, чтобы понимать без слов: приказ уже нарушен. А эти двое… Эти двое обязаны умереть.

Глардот мог воспламенить вампира взглядом, если тот стоит неподалеку, но здесь расстояние оказалось слишком велико. И он метнул огненный шар в парня. Одновременно вперед рванулось пламя Леррата и полетело к Сиере. Все должно было случиться быстро и просто. Но в последний момент…

В последний момент Сиера повернула голову.

Работать начали еще затемно. Первые веревки Сардат разорвал, но Сиера возмутилась:

— А как они потом все обратно соберут? Развязывай!

— Это ж сколько… — попытался возмутиться Сардат, но Сиера его перебила:

— Не так много — чтобы хоть одно колесо точно проваливалось. Уже не рискнут.

Не запуская сердец, они приступили к делу. Сиера ощущала смутные отголоски боли в содранных до костей пальцах, на краю сознания теплилась мысль, что придется искать где-то кровь. Но, одна за другой, веревки ослабевали, и Сардат, все глубже заходя в воду, кидал бревна на противоположный берег. Еще чуть-чуть, еще немного, еще парочку…

Сереющего неба они не заметили. Просто вдруг пришло ощущение того, что превратиться не выйдет. Сиера встретила взгляд Сардата. Река бушевала так, что можно было только кричать, но девушка шепнула: «Хватит?»

Сардат в ответ поднял палец: «Еще одно!»

Сиера взялась за один конец бревна, Сардат — за другой. Тугие неподатливые веревки распускаются с трудом. Все сильнее это мерзкое холодное чувство. Отряд приближается. Но где же проклятый Аммит? Не он ли больше всех рвался освободить Ратканона? И что теперь? Да, разобранный мост их задержит, но ведь они же его и соберут! А дальше?

А дальше, за рекой, горы сходили на нет. Широкая тропа вилась среди бескрайних лугов, которые просматривались на многие версты. Застать врасплох отряд на такой местности не получится даже у Аммита. Так сколько еще бревен нужно убрать, чтобы дать ему шанс? Или уже поджечь все, наплевав на переправу? Как-нибудь выкрутятся, перетащат людей поодиночке. Уж Аммит-то должен уметь. Правда, говорят, человек для такого должен полностью довериться вампиру, чтобы раствориться в нем, стать частью его стаи.

Что-то сверкнуло, и Сиера повернулась к ущелью. Всколыхнулся и пропал испуг. В этот последний миг все стало предельно просто. Она даже не разглядела тех, кто стоял там, на берегу. Какая разница? Два сгустка смерти несутся сюда, один — ей, другой — ему.

В последний взгляд, который достался Сардату, Сиера вложила одну лишь мысль: «Я тебя освобождаю». И сбросила с себя оковы данного обета.

Сардат не успел ничего понять — Сиера, только что спокойно распускавшая веревку, вдруг прыгнула на него. От неожиданности он не устоял на ногах, упал, с головой погрузившись в ревущую воду.

Что-то вспыхнуло наверху — так ярко, что резануло глаза. Сардат замолотил руками и ногами, пытаясь уцепиться за дно, выпрямиться, встать. Неумолимое течение относило его все дальше, а вокруг почему-то кружились золотые песчинки. Кружились и гасли, медленно и печально, будто танцуя. Почти так же, как тогда, когда Сиера сожгла Рэнта.

Течением Сардата ударило об уступ. Кажется, в плече пошла трещина, но он просто отгородился от боли. Все — потом. Сейчас нужно понять, что происходит. Что это за вспышка там, снаружи?

Сардат выпрямился, приподняв голову над пенящейся поверхностью реки. Лишь только с глаз отекла вода, он увидел бушующее пламя, пожирающее мост. И больше — ничего. Разве что десяток-другой золотых песчинок еще кружатся в потоках воздуха, но вот и они погасли. Думать о них не хочется. Что-то страшное там, за этими песчинками. Что-то такое, откуда нет возврата.

Сардат двинулся к берегу. Взгляд, бессмысленно пометавшись, нашел двух вампиров, чьи лица показались знакомыми. Вытянувшиеся, обескураженные лица. Вот и они его заметили, бросили огнем. Два пылающих шара летят, угрожая смертью. Но где же страх?

Левая рука поднялась сама собой, окутанная черным пламенем. Чернота распространилась, разлилась по воздуху, будто щит, и жалкие снаряды разбились об нее. Сардат шевельнул пальцами — чернота исчезла.

Шаг за шагом. Вот заканчивается река, вот твердая почва под ногами. Хлюпает в сапогах вода.

— Где она? — Так буднично и спокойно звучит голос. Сардат будто со стороны его слышит.

Рука — правая рука — привычным движением лезет в карман куртки за папиросами. Но папирос нет. И куртки тоже нет — на нем чужая одежда, как во сне. Да можно ли думать иначе? Конечно, это сон! Откуда у него, старателя из крохотного поселка, меч на поясе? Откуда эта одежда? Откуда эти безумные воспоминания об отрезанной у барона руке? Может быть, только и надо, что проснуться?

Вампиры попятились, и Сардат ощутил, как закипает внутри гнев.

— Если я задал вопрос, я жду ответа, — процедил он сквозь сжатые зубы, чувствуя, как мешают, впиваются в десны клыки. — Ждать долго не стану. Где она? Сиера? Девушка, которая только что была тут?

Таких глупых лиц он никогда не видел. И вампиры еще чем-то там кичатся? У последнего недоумка в поселке выражение лица было поумнее.

Левая рука дрогнула на эфесе меча. Левой неудобно будет его вытащить, надо бы правой, но правая висит недвижной плетью, будто в растерянности не знает, что делать.

— Сгорела! — крикнул, наконец, один, выхватив меч. — Не видел, что ли?

Удар должен был развалить Сардата пополам, но черная пелена огня окутала, защитила, и меч рассыпался в прах. Вампир ахнул, отпрыгивая. Еле успел разжать ладонь, прежде чем и рукоять сгорела. Второй вампир отступил. В его расширившихся глазах отражается такой ужас, что это даже смешно. Надо же, его, Сардата, боятся вампиры. Так боятся, как не каждого ребенка напугаешь.

Вот рука вампира метнулась за пазуху, достала пробирку. Ну да, о пробирках что-то рассказывали… Сардат успел заметить позолоченную голову дракона, венчающую стеклянный сосуд. Пальцы вампира надавили на нее, и пробирка мигом стала прозрачной.

— Сгорела, — повторил Сардат слово, которое упорно не хотело забираться в голову. Скакало вокруг да около, странное, чудное. — Сгорела…

Пустота внутри такая, что туда можно упасть и лететь, лететь бесконечно, созерцая благословенную тьму. Тьма — это покой и ярость. Ярость, несущая покой. И разве может быть что-то прекрасней?

— Я устал, — вздохнул Сардат. — Как же я устал от всей этой дряни… Не нужно было сюда приходить. Не нужно было брать чужого. — Левая рука нащупала рядом с мечом старенький ножик, еще отцовский.

Острие сверкнуло у самых глаз. И, прежде чем боль, кровь и тьма залили мир вокруг, Сардат воскресил в памяти картинку, которую хотел оставить с собой даже во тьме. Обнаженная фигурка девушки, искаженная струями воды. Очищение. Возвращение. Смирение.

«Я тебя освобождаю», — долетел с Той Стороны голос.

— И я тебя, — шепнул Сардат.

Глардот бежал так быстро, как не летал ни разу в жизни. Если бы мог обратиться — летел бы несколько дней подряд, пока не переломились бы крылья летучих мышей. То, что он увидел на берегу горной реки, не должно было существовать, но оно явилось — то, чему не было названия.

Глардот все еще видел два окровавленных шарика на ладони безумца. Он протягивал их, будто пару ягод, даже улыбался. А когда Леррат, заорав, попытался обрушить на него огонь, только эти глаза и сгорели. Черное пламя вновь вырвалось из самого сердца сумасшедшего, окутало и защитило его, но не пропало. Костер тьмы разгорался все выше, обретая очертания, знакомые из легенд, из древних картин, изображающих начало Алой Реки.

Расправились огненные крылья — черные, будто абсолютное ничто, — и огненная голова на длинной огненной шее выплюнула алое пламя. Глардот повернул голову недостаточно быстро, поэтому и сейчас ему казалось, что Леррат бежит рядом. Ведь он увидел только огонь — и все, не успел заметить исчезающий силуэт друга.

Глардот бежал назад, к отряду. Бежал, выпив пробирку с кровью графа — не чтобы сразиться, а чтобы развить такую скорость. К командиру, который не прощает ослушаний. Бежал рассказать, что нарушил приказ и потерял бойца. Даже сейчас, в панике, Глардот понимал, что наказание ему может быть лишь одно. Но остальные… Они-то заслужили хотя бы узнать, к чему готовиться!

Если бы он несся помедленней, если бы успевал смотреть по сторонам, то, должно быть, заметил бы две фигуры, не больно-то и таящиеся, застывшие на горном склоне среди зубцов и валунов.

— Не иначе — кровь несвежая попалась, — сказала Милашка, проводив вампира взглядом.

Аммит усмехнулся, но лицо его оставалось озабоченным. Ощущение присутствия Вечных давило с двух сторон. Справа — привычное, отряд вампиров. А слева… Слева двигалось что-то намного сильнее. И этот несущийся без памяти боец никак не добавлял причин смеяться.

Всех, кто не мог сражаться, они оставили. С оружием в руках наперерез отряду отправились два с половиной десятка человек и два вампира. Варт шел в числе первых, но главными оказались Аммит и Милашка. Последняя честно сказала, глядя в глаза Варту:

— Ратканон все узнает.

— Ясное дело, — согласился тот.

— Он тебя убьет.

— А ты постарайся, чтобы он меня убил. А не кто другой.

Улыбнувшись, женщина хлопнула его по плечу и отвернулась. Вскоре в арьергард выбился Саспий. Помимо двух копий — одно в руках, другое за спиной — он обзавелся мечом и кинжалом. В оружии теперь недостатка не было, только вот уверенности оно не добавляло.

— А вы нам чего-нибудь скажете? — спросил Саспий, обращаясь через голову Милашки к Аммиту.

Тот удостоил его задумчивым взглядом.

— Ну, перед дракой, — попытался пояснить человек. — Напутствие какое или план…

— Скажу, — решил Аммит. — Передай остальным: я собираюсь победить и вытащить Ратканона живым. Все остальные, скорее всего, погибнут. Собственно, вы можете просто остановиться и ждать. Я тащу вас с собой по одной лишь причине: меня всю дорогу убеждают, будто люди чего-то стоят и заслуживают. Что их бесполезно топить в дерьме — они все равно выйдут все в белом и победят. Они знают, что такое честь и достоинство, и смерть в битве за то, во что они верят, для них — радость. Так что иди — и делай. Я тебе не вожак. Спрашивай с нее.

Аммит кивнул на Милашку. Та, недовольно поморщившись, тут же улыбнулась Саспию:

— Не слушай старика, с него учитель — никакущий. Он только горшки за принцессами выносить умеет. Как начнется — убивай вампиров, всех, каких увидишь, только меня не зацепи. Вот тебе напутствие. Сойдет?

Перевалив через хребет, Аммит раскачался-таки на небольшую речь:

— Если те ребята хоть что-то соображают, — говорил он, обводя спокойным взглядом уставшие, ожесточенные лица людей, — то засаду они заподозрят у моста. Это — самое удобное место. Мы же нападем здесь. Раньше. Тут очень легко устроить обвал. Поэтому часть из вас сейчас спрячется с той стороны. Вон тот камень нужно будет столкнуть сразу, как я столкну вот этот. — Аммит указывал на внушительный кусок скалы, казалось, вросший в землю. — Мы зажмем их с двух сторон и нападем. Нападем мы двое. — Положил руку на плечо Милашки, и та вздрогнула. — Как только мы прыгнем вниз, вы все начинаете стрелять из луков. Первый залп — одновременно. Варт — тебе придется дать сигнал, или как там у вас это устроено.

— Дам, — кивнул Варт, натягивая тетиву.

— Скорее всего, они отобьют стрелы. Но даже если некоторые попадут в цель — это ничего не значит. Десяток лучников пусть продолжают стрелять. Самые лучшие и меткие. Нужно постоянно двигаться, потому что в вас тут же полетит огонь. Остальные — вниз, с оружием, и дальше, наверное, сами сообразите, кого резать, а кого нет. Все ваше оружие — на крови вампиров. Каждая нанесенная им рана — очень опасна. И все же старайтесь рубить головы, это вернее.

Аммит проглотил слова, которые хотел произнести последними: «Хотя вряд ли вас подпустят так близко, чтобы отрубить голову. Скорее всего, вы сгорите, не добравшись даже до дна ущелья».

Вместо этого он, кивком поставив точку, отвел в сторону Милашку. Предрассветный сумрак только-только начинал рассеиваться. Где-то трижды прокричала птица.

— С огнем, значит, умеешь, — скорее утвердительно произнес Аммит. Милашка на всякий случай кивнула. — Ну так они умеют гораздо лучше. И с огнем, и с оружием. Ни силой, ни искусством ты их не одолеешь. Преимуществ у тебя никаких нет…

— Это ты меня так подбадриваешь? — резко перебила Милашка.

— Сейчас, уже почти. Ну вот, пора — слушай: от тебя тоже будет кой-какая польза.

— Прям с души отлегло, — вздохнула женщина.

— Паясничать потом будешь. Если захочется.

— Мне если захочется — взвоешь.

Аммит наградил ее долгим тяжелым взглядом, но Милашка смотрела насмешливо и виниться не спешила.

— Так вот, — вздохнул Аммит. — Драться буду я. Буду нападать и убивать. А ты — держаться сзади и прикрывать мне спину. Если какая-то нужда заставит их выстроиться шеренгой и атаковать по очереди, я управлюсь и один, но эти бесчестные твари наверняка попытаются окружить, и тут-то ты мне и пригодишься. Огонь летит довольно медленно, и уж твоей-то реакции точно хватит, чтобы бросить в ответ собственный. Попросту сбивай их снаряды — вот все, чего я прошу. Возьми меч, у некоторых их по два висит. Мечом тоже получится отразить огонь. Поняла?

— Разберусь, — кивнула Милашка. — Это все?

— Нет. Самое сложное впереди. Когда люди пойдут в атаку, они начнут умирать. И тебе захочется оставить меня, защитить их. Не вздумай этого делать. Потому что как только погибну я — погибнет все. И ты, и они, и Ратканон. Я — самое ценное, что у тебя есть. И меня тебе нужно защищать в первую очередь.

Аммит внимательно смотрел, как то бледнеет, то заливается краской лицо женщины. Она пыталась представить битву, и картина ей точно не нравилась.

— Значит, все они — только для отвлечения вампиров, так?

— У них будет возможность сказать вампирам все, что захочется. Есть другие идеи?

Как бы ей ни хотелось ответить иначе, она покачала головой. Аммит немного смягчился:

— Я ведь был против, помнишь. Но это — ваш выбор. Вы зачем-то хотите погибать.

— Чтобы после того как все закончится, знать: имеем право! — грозно сверкнула глазами Милашка. — Спасибо.

— За что?

— За то, что говоришь «вы». Мне это пока еще очень важно.

— Тебе это всегда будет важно. А теперь пригнись.

— А?

Аммит рывком утащил женщину за камень, и тут же мимо одна за другой пронеслись две стаи летучих мышей.

— Разведчики.

— Поняла. Не заметили?

— Не думаю. К реке летят. Все как я говорил. Только вот…

Только вот что-то пошло не так. Даже Милашка это поняла, когда сначала будто ушатом ледяной воды плеснули с той стороны, куда улетели мыши, а потом оттуда выбежал этот молодец, которого даже разглядеть толком не получилось.

Он скрылся за поворотом, откуда уже слышался мерный цокот копыт. А слева, будто раздуваемое в гигантской кузне пламя, что-то заревело. Милашка услышала хруст и, повернув голову, заметила, как пальцы Аммита вонзились в каменный зубец, из-под них посыпался песок.

— Не двигаемся, — одними губами произнес внезапно побледневший старик. — Не вздумай дышать. И упаси тебя Река остановить сердце.

Изумленная такими указаниями, Милашка предпочла прижаться к Аммиту плотнее, чтобы их обоих надежно укрывал каменный клык.

Слева вновь заревело, и как будто вопреки всем законам и правилам начало темнеть. Солнце вставало там же, золотило скалы теплыми лучами, но по ущелью почему-то ползла тьма. Пальцы Милашки вцепились в плечо Аммита.

— Что это? — пискнула она, сама не узнав своего голоса.

С другой стороны произошло движение. Появились первые всадники. Они тут же замерли, оглядываясь. Вот вперед выехал, очевидно, главный. Милашка предположила это по величественной осанке и кожаным перчаткам. Да и длинные седые волосы очень уж благородно серебрились.

Вампир посмотрел вперед, на сгущающуюся в ущелье тьму, и, что-то сказав, направил коня в сторону.

Дикое ржание, донесшееся из-за поворота, заставило сердце болезненно сжаться. Милашка хорошо знала, как кричит перепуганная лошадь, застигнутая ночью волками. Знала и этот отвратительный звук — когда хлыст рассекает шкуру, свистит и падает, снова и снова, заставляя животное выбирать между болью и страхом.

Вот они показались. Шесть коней со струящейся по бокам кровью. Будь оно проклято, это вампирское зрение! Даже отсюда Милашка видела их безумные глаза. Впереди — смерть, сзади — чудовищная боль от хлыста, усеянного стальными шипами, и стальная же воля вампира, ослушаться которого не могут даже люди.

— Пошли! Пошли! Пошли! — донесся крик погонщика. Хлыст в его руках почти не различался глазом, только кровавые брызги фонтанами разлетались в стороны.

— Суки трусливые…

Милашка вздрогнула. Больших трудов стоило узнать в этом сдавленном рыке голос Аммита. Зато она сразу поняла, чего добиваются вампиры. Они выставляли перед собой защиту. Та сила, что двигалась, наполняя ущелье тьмой, явно не собиралась различать правых и виноватых.

В следующий миг в глазах у женщины потемнело от злости и отчаяния: в грудь погонщика вонзилась стрела. Невесть откуда прилетевшая, она сохранила достаточно силы, чтобы швырнуть его спиной на фургон. Что ж, можно понять стрелка: как вытерпеть такое зверство?

Стоило кнуту на миг остановиться, как одни лошади кинулись влево, другие — вправо. Что-то затрещало, снова раздался этот страшный животный крик. Лошади падали, не в силах избавиться от пут, не могли сообразить повернуть в одну сторону, и лишь бестолково метались.

Что-то крикнул командир, и спешившиеся всадники взмахами мечей оборвали жизни животных. Сам командир тоже спрыгнул с коня, который дрожал мелкой дрожью.

— Спешиться! — прогремел приказ. — К оружию.

Освобожденные кони стремглав понеслись в обратном направлении. К седовласому командиру подбежали невидимые до сих пор воины. Два десятка насчитала Милашка, чтобы хоть чем-то отвлечь разум от ужаса, приближающегося с другой стороны. Среди них она узнала и того, беглеца. Он что-то лихорадочно рассказывал, тыча пальцем вперед, но вот к нему приблизился командир, и острие меча коснулось шеи.

Короткий вопрос, короткий кивок в ответ, и все стихло. Обнажив оружие, вампиры ждали удара. Милашка перевела взгляд на Аммита.

— Что?! — спросила, стараясь не издать ни звука.

И получила самый страшный ответ в своей жизни:

— Не знаю.

Зато кое-кто другой знал. Треск камней, стон земли, и на мертвых тягловых лошадей низверглась каменная глыба.

— Бей их! — прогремел крик Варта, и стрелы полетели в вампиров.

Лицо Аммита сделалось таким, что его хотелось пожалеть. Милашка и сама понимала, что Варт устроил невероятную глупость. Да, все пошло не по плану, и в такой ситуации хороший командир всегда примет верное решение. Но Варт никогда не был хорошим командиром. Он был человеком, которому объяснили, что сегодня он умрет. И за собой он вел таких же.

Ни одна из стрел не достигла цели. Командир отряда слегка повел мечом, и в воздухе будто мигнули двадцать светлячков. Мигнули и пропали. Ну конечно же. Предполагалось атаковать ни о чем не подозревающих растерянных вампиров, а не изготовившихся к битве воинов.

В полном соответствии с приказом Аммита — или уже попросту глумясь над ним? — стрелы полетели вразнобой, и тут же вниз обрушилась голосящая толпа. Барачные, несколько бывших заключенных, размахивая мечами, ринулись в атаку из укрытий, в которых до сих пор умудрялись оставаться невидимыми.

С замиранием сердца Милашка скользила взглядом по стенам, надеясь не увидеть там одного человека… Увидела. С копьем в одной руке и мечом в другой Саспий пошел в атаку.

— Все равно все наперекосяк, — сказала Милашка, извиняясь перед Аммитом.

И сразу стало легче на душе. Будто цепи какие сбросила. С копьем наперевес, остановив сердце, стремительная и смертоносная, Милашка прыгнула вниз.