Правильный ход

Глава 13

Кай

У меня чесались руки постучать в дверь между моей комнатой и комнатой Миллер, мне хотелось спуститься с ней в вестибюль, хотелось вместе предстать перед моими товарищами в надежде на то, что они поймут, сегодня она под запретом.

Она всегда под запретом.

Для них и для меня.

Вместо этого, как только Монти устроился в моей комнате, чтобы присмотреть за Максом, я спустился в вестибюль один, заставляя себя ждать ее там, притворяясь, что меня совершенно не волнует перспектива провести ночь вдали от дома или отеля с девушкой, о которой я, к своему раздражению, не могу перестать думать.

Кажется, вся команда уже здесь, пьют пиво и слишком взволнованы тем, что проведут выходной без необходимости завтра выходить на поле. Я нахожу Исайю на диване, и как только моя задница опускается на подушку рядом с ним, он протягивает мне свежее пиво с уже откупоренной крышкой.

— Никогда не думал, что это случится снова, — говорит Исайя, чокаясь своей бутылкой с моей. — Ты идешь с нами веселиться.

— Это всего лишь на один раз.

Он ничего не говорит, просто подносит пиво к губам, но я чувствую, как невысказанные слова, которые ему до смерти хочется сказать, кружатся вокруг нас.

— Что?

— Мне просто любопытно, что в ночь, когда ты решаешь присоединиться к нам, это та же ночь, что свободна и у Миллер.

— В этом нет ничего любопытного.

— Правда? Потому что я заметил как ты согласился после того, как ее пригласил Трэвис.

Я вижу, что наш кэтчер тусуется с Коди и ещё несколькими другими нашими товарищами по команде. Мне очень нравится Трэв, он хороший парень и отличный бейсболист. Кроме того, ему двадцать шесть лет, он намного ближе к возрасту Миллер чем я, и у него нет никого другого, с кем он проводил бы каждую минуту своего дня.

Я не удивлен, что она может его заинтересовать. Черт возьми, я думаю, любому было бы интересно, если бы они знали ее, но мне неприятно, что если бы интерес Трэвиса был взаимным, это имело бы большой смысл.

— Он влюблен в нее?

Спрашиваю я как можно более небрежно, делая глоток из бутылки.

— Тебя бы это беспокоило?

Я бросаю на брата косой взгляд. — Отвечай на вопрос.

— Сначала ты ответишь на мой.

Закатывая глаза, я снова смотрю прямо перед собой. — Это беспокоило бы меня только потому, что она здесь ради Макса. Я не хочу, чтобы это мешало ей заботиться о моем нем.

Мой брат заливается смехом. — О, мой гребаный бог. Ты полон дерьма.

Он проводит рукой по лицу, чтобы скрыть недоверчивую ухмылку. — Не вешай это на Макси. Я видел, как ты смотрел на нее сегодня на трибунах.

— Я не смотрел на нее. Я смотрел на своего ребенка.

— Ты можешь лгать кому угодно, включая себя, но не пытайся вешать мне лапшу на уши. Я знаю тебя с того дня, как наша замечательная мать благословила мир мной, и я слишком давно не видел, чтобы ты смотрел на женщину так, как ты смотришь на Миллер. Черт возьми, да этого же никогда и не было.

К черту мою жизнь. Я думал, что мои затяжные взгляды были незаметными, но я не могу солгать и сказать, что не ловил себя на том, что смотрю на нее всякий раз, когда она находится со мной в одной комнате. То, как она ведет себя с Максом, странное сопоставление ее как личности — отточенной и собранной на кухне, а затем безрассудной и дикой за ее пределами, — вызывает у меня желание узнать о ней все, что только можно. Ко всему этому, она чертовски сногсшибательна, и ее откровенные заявления о том, как я выгляжу, заставляют меня чувствовать себя таким же желанным.

Я все равно пытаюсь сохранить ложь при себе. — Она отлично справляется с Максом. Так что, да, конечно, мне нравится смотреть на них вместе, но это только потому, что он счастлив.

— Я делаю Макса счастливым. Монти делает Макса счастливым, но я не вижу, чтобы ты смотрел на нас так, будто хочешь прижать к стене.

— Чертовски мерзко, Исайя.

— Я просто говорю что может пора признать, что тебя заинтересовало нечто большее, чем навыки няни у Миллер.

Я качаю головой. — Это не имеет значения. Она вскоре уедет.

Краем глаза я замечаю дерзкую улыбку Исайи. — Черт возьми, я так и знал.

Его голос совсем не низкий. — Блядь, я это знал. Я очень рад что фамильные драгоценности Роудсов все еще функционируют, потому что на минуту начал волноваться.

— Ты не мог бы, пожалуйста, заткнуться?

Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что больше никто его не слышал.

— Я с ней не спал.

— Ну, можешь приступать. Ты сам сказал, она уходит.

Я делаю еще один глоток пива. — Мы закончили говорить об этом.

— Я думаю, ты ей тоже нравишься.

Это привлекает мое внимание. — Ты серьёзно так думаешь?

Он указывает на меня. — Тебе не идет эта неуверенность в себе, как у отца.

— Я не испытываю неуверенности.

Я совершенно не уверен в себе.

— Я просто реалист. Миллер молода и успешна. Она недолго остается на месте. Я понемногу приближаюсь к пенсии, и у меня есть ребенок, который всегда будет моим приоритетом. Такие женщины не западают на таких парней, как я.

Глаза Исайи широко раскрыты и не моргают. — Ты маленькая плаксивая сучка. Тебе нужно потрахаться и найти кое-что из того барахла, которое осталось, когда Макс появился у твоей двери. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда мне придется стать личным рекламщиком Малакая Роудса, но вот оно.

Он садится прямее. — Во-первых, наличие Макса — это бонус, а не сдерживающий фактор…

— Я никогда не говорил, что он является сдерживающим фактором.

Мой брат поднимает руку, чтобы я замолчал. — Я знаю, что ты этого не делал, но ты думаешь, что другие женщины могли бы относиться к нему подобным образом. Нам наплевать на этих женщин. Есть другие люди, давай возьмем, к примеру, горячую няню, живущую в вашем дворе, которая воспримет то, что ты отец, как большую галочку в колонке "За". И насчет выхода на пенсию — ты профессиональный спортсмен. Конечно, ты близок к выходу на пенсию. Мы все близки. Ты делаешь вид, что тебе за семьдесят и ты вот-вот получишь карту AARP. Раньше девушки падали к твоим ногам. Помни, кто ты, черт возьми, такой. Ты Кай Роудс, великий питчер и чертовски сексуальный.

Я поднимаю на него бровь.

— И я говорю это только потому, что, за вычетом цвета глаз и очков, ты очень похож на меня. Давай, чувак. Помнишь мою подружку с выпускного, которая согласилась со мной только потому, что хотела прокатиться в одном лимузине с тобой?

— Криста?

— Кейтлин.

Он вздыхает, поднимая глаза к потолку. — Которую я считал любовью всей своей жизни, пока не понял, что она была влюблена в моего старшего брата, как и любая другая девушка, которую я хотел видеть в старших классах.

— Ты находишь новую любовь всей своей жизни каждую вторую неделю.

Он отмахивается от меня. — Все, что я хочу сказать, это то, что там была бы орда женщин, которые вытащили бы тебя из вызванного тобою же сухого периода.

— Мне не нужна орава женщин.

— Конечно, нет. Потому что тебя интересует только одна.

Я отстраняюсь от него, понизив голос. — Она дочь Монти.

В этот момент двери лифта открываются на уровне вестибюля, и, подобно магниту, которым она стала, все мое внимание сосредоточено на ней, это происходит каждый раз, как только она оказывается в комнате. Эти темные волосы завиты и закрывают вид на татуировки, которые я начал запоминать, а вместо типичного комбинезона на Миллер темные джинсы, которые играют роль второй кожи, такие обтягивающие, что я вижу каждую мышцу на ее бедрах. Кремовая майка обтягивает ее грудь, ее губы накрашены красным, а глаза устремлены на меня.

— По-твоему, она похожа на ребенка? — Спрашивает Исайя, пытаясь привлечь мое внимание, но я никак не может отвести от нее взгляд. — Я так и думал. Она выглядит как взрослая женщина, которая точно знает, чего она хочет.

Он похлопывает меня по ноге, вставая с дивана. — А я уверен, мой брат, что это ты.

Миллер не сводит с меня своих нефритово-зеленых глаз с другого конца комнаты, и это творит всякие вещи с моей головой и членом. Если бы я мог оторвать от нее взгляд, я бы заметил, что несколько моих товарищей по команде тоже пялятся на нее. Не то чтобы я мог их винить, она чертовски сногсшибательна, и этот цвет ее губ заставляет меня мечтать о том, чтобы увидеть его размазанным по моему члену.

Но затем Трэвис подходит к ней, чтобы предложить пиво, отвлекая ее внимание от моего и заслужив одну из ее улыбок.

— И да, — говорит Исайя, пятясь назад, чтобы присоединиться к остальным парням. — Отвечаю на твой вопрос. Трев заинтересован.

Гребаный ад.

— Поехали!

Коди кричит в вестибюль. — Машины приехали

Миллер что-то говорит моему кэтчеру, из-за чего Трэвис присоединяется к остальной команде, выходящей наружу, но она остается на месте, задерживаясь позади. Я встаю и делаю то же самое, ожидая, пока вестибюль опустеет.

Взгляд Миллер медленно скользит по моему телу, пока, наконец, не встречается с моим. — Привет, — говорит она.

— Ну привет.

— Ты выглядишь сексуально.

Я не придавал особого значения своим джинсам и рубашке на пуговицах, пока собирался но теперь, я классифицирую это как наряд, который нужно повторить при первой же возможности.

— Ты выглядишь не так уже и плохо, Монтгомери.

Она всегда хорошо выглядит. В комбинезоне, халат шеф-повара или этих греховно обтягивающих джинсах. Я просто все это время, очень старался ничего не замечать.

В ее зеленых глазах мелькает огонек, на щеках появляется легкий румянец. Она прикусывает нижнюю губу, и черт возьми, как же я хочу вырвать ее оттуда и прикусить сам. В этом нет смысла. Она дикая, слишком беззаботная, на мой взгляд. Не говоря уже о том, что она дочь Монти. Я терпеть не могу половину того, что выходит из этого рта, но по какой-то причине не могу перестать представлять, на что это может быть похоже на вкус.

— Сейчас я воспринимаю не так уж и плохо, как твой самый высокий комплимент на данный момент.

Она наклоняет голову. — Как Макс провел время перед сном?

Внезапная смена темы разговора заставляет меня сделать паузу. Не знаю почему, но я не ожидал, что она спросит о моем сыне, особенно когда у нее свободный вечер, чтобы пойти куда-нибудь повеселиться с командой.

— Он был почти без сознания. Я думаю, что поле вымотало его наилучшим из возможных способов.

Ее губы изгибаются в улыбке. — Нам было весело от вашей игры.

— Эй! — Исайя зовет снаружи. — Кай, мы уходим! Горячая няня, пошли!

Я бросаю на него неодобрительный взгляд с другого конца вестибюля. — Клянусь, я убью его, если он продолжит так тебя называть.

Миллер пожимает плечами. — По крайней мере, хоть кто-то готов называть меня так.

Она разворачивается на каблуках и направляется прямо к выходу.

Напоминания Исайи звучат у меня в голове, откровенные слова Миллер тоже. Я всегда отмахивался от ее откровенного флирта, списывая это на ее любовь действовать мне на нервы. Но я больше не хочу отмахиваться от этого. На одну ночь я хочу притвориться, что могу быть парнем, который может заполучить такую женщину, как она, парнем, у которого нет сотни обязанностей которые давят на него.

На одну ночь я не хочу думать о том, чья она дочь, и уж точно не хочу думать о том, что она уедет меньше чем через два месяца.

Мои шаги поглощают ее шаги, я преследую ее. Догнав Миллер, я прижимаюсь грудью к ее спине и обхватываю ее руками с обеих сторон.

Я опускаю губы к ее уху. — Это то, что ты хочешь услышать, Миллер? Что я считаю тебя сексуальной? Тебе действительно нужно услышать, как я говорю, что не могу оторвать от тебя своих гребаных глаз, когда ты в комнате, теперь ты, наконец, поняла это?

Ее тело напрягается, и сзади я наблюдаю, как ее горло двигается в долгом сглатывании. — Нет. Мне нравится смотреть, как ты коришь себя за желание смотреть на меня. Гораздо приятнее знать, что я тебя завожу, чем знать что я тебя бешу.

Из моей груди вырывается тихий смешок. — Что ж, к моему большому разочарованию, ты, Миллер, превосходна и в том, и в другом.