Правильный ход

Эпилог

Кай

Шесть месяцев спустя

— Макс, брюки какого цвета ты хочешь надеть сегодня? Красные, синие или зеленые?

Мой сын лежит на спине в одном подгузнике и футболке с надписью “Two Wild” жирными черными буквами и смотрит на три варианта брюк, которые у меня на вешалке.

— Зелёные!

— Хороший выбор, дружище.

— Мама, зеленая.

Пока он лежит на полу, я просовываю его ноги в оливково-зеленые брюки. — Ты прав. Зеленый — любимый цвет твоей мамы, да?

— Да.

Пока я заставляю его неподвижно сидеть на одном месте, и, скорее всего, это единственный раз, когда он будет в таком состоянии сегодня, я пользуюсь возможностью надеть ему носки и клетчатые кроссовки.

— С кем ты собираешься сегодня встретиться, Баг?

— Мама.

Я хихикаю. — Да, но ты можешь видеть ее каждый день. Кто еще?

— Зая.

— Да, твой дядя Исайя будет здесь. И…

— Монни.

— Да. Я думаю, дедушка Монти будет здесь с минуты на минуту.

Я поднимаю его со спины, ставлю на ноги, весь нарядный для вечеринки по случаю его второго дня рождения. — И почему все наши любимые люди придут сегодня?

Улыбка Макса становится шире, когда он обеими руками указывает на себя.

— Для тебя! Потому что сегодня твой день рождения, да? — я слегка щекочу ему живот. — Сколько тебе сегодня лет?

Мой сын поднимает руку, демонстрируя все пять пальцев.

— Тебе пять?! Когда это случилось?

Он смеется над собой, когда я помогаю ему опустить три пальца. — Или два?

— Два!

И как, черт возьми, ему уже два?

Мой счастливый мальчик, в котором столько энергии, уверенности и храбрости. Он процветает, и я не могу быть более благодарен.

— Может, пойдем покажем маме твой классный прикид?

— Да!

Я поднимаюсь с пола, позволяя ему взять меня за руку. — Я думаю, снаружи тебя могут ждать джунгли.

Макс поднимает на меня широко раскрытые взволнованные голубые глаза.

— Может быть, даже несколько жирафов, слонов и зебр.

Его легкая улыбка полна такой милой надежды, когда он подпрыгивает на своих ножках. Поворачивая за угол в гостиную, он встает чуть позади моей ноги, прикрывая глаза. Мы останавливаемся, и он оглядывает свое маленькое личико, как будто нервничает перед вечеринкой по случаю своего дня рождения.

Бесконечные воздушные шары с различными рисунками животных, повсюду задрапированные пальмовыми листьями. На каждой плоской поверхности висят баннеры, а декор дополнен множеством гигантских игрушечных животных, которых можно встретить в джунглях.

Я опускаюсь на корточки рядом со своим сыном, прижимая его к себе между согнутых ног. — Что ты думаешь, Баг? Эти джунгли для тебя?

Он взволнованно кивает, но откидывается на меня, как будто не уверен, стоит ли ему выходить.

Но затем он замечает Миллер за столом с десертами, которая переставляет бесконечную посуду, которую она выпекала.

— Мама! — Макс отрывается от моей груди и выбегает на улицу, чтобы найти свою маму.

Я стою у задней двери и смотрю, как она подхватывает его на руки и сажает себе на бедро.

Это мой любимый вид — они вдвоем.

— Что ты думаешь о своем дне рождения, Баг? — Миллер подбрасывает его на бедре. — Это все для тебя?

— Да, — говорит Макс, прячась у нее на плече.

— Я думаю, нам следует отправиться на разведку.

Я уже знал, что они были близки, но эта связь только укрепилась с тех пор, как Миллер официально переехал ко мне шесть месяцев назад. Не проходило и дня, чтобы она не поцеловала его перед сном или не была со мной, чтобы разбудить его утром.

Их любовь друг к другу так очевидна.

В прошлом месяце Макс немного простудился, и вместо меня единственным человеком, которого он хотел, была его мама. Моему эго был нанесен небольшой удар, но увидеть, как растет ее уверенность в материнстве, стоило того удара.

Я иду за ними на задний двор, пока Миллер ставит Макса на ноги, чтобы он мог поиграть с гигантским игрушечным львом, сидящим на земле у стола с десертами.

— Это выглядит потрясающе, детка.

Я обнимаю ее сзади за талию, кладу подбородок ей на плечо.

— Да? Как ты думаешь, шариков достаточно? У меня внутри еще есть, я могла бы надуть.

Я не могу сказать вам, куда она поместит больше воздушных шаров. Стол с десертами и напитками украшен аркой из воздушных шаров. На фотозоне. Вы проходите через арку с воздушными шарами в прихожей дома. Я не смог бы сосчитать, сколько здесь гигантских золотых шаров с номером два.

Я хихикаю. — Я не уверен, поймут ли люди, что это вечеринка по случаю дня рождения.

Она хлопает меня по бедру, но я ловлю ее руку и подношу к своим губам. — Это идеально.

— Правда? Я хочу, чтобы у него все было идеально.

Я раскачиваюсь вместе с ней, когда мы смотрим вниз на нашего сына, который теперь научился сидеть на игрушечном льве, как на лошади.

— Я совершенно уверен, что это будет лучший день в его жизни.

Мой взгляд возвращается к столу с десертами, над которым она работает. Посередине — многоярусный торт, на каждом слое — разные рисунки животных. Стол также украшают кексы, брауни и мини-пироги, приготовленные в стиле сафари.

— Они выглядят идеально, Миллс. Обойдя ее, я кладу в рот мини-брауни. — Черт возьми, — говорю я.

— Кай, — ругается она со смехом. — Это для гостей.

— Нам следует отменить встречу. Мы втроем можем покончить с этим.

— Я слишком усердно готовила их, чтобы не поделиться.

Она поворачивается обратно к столу, чтобы закрыть небольшую щель, которую я сделал на ее тарелке с брауни, прежде чем замечает меня через плечо. — Но да, скажи же они хороши?

Даже после стольких лет и всего этого успеха она все еще ищет одобрения у людей, которых любит, желая, чтобы им понравилось то, что она создала.

Я наклоняюсь к ней через плечо, чтобы поцеловать. — Они потрясающие. Они всем понравятся.

И когда я говорю "все", я имею в виду не только наших друзей и семью. Я имею в виду весь Чикаго.

Еще в октябре Миллер стал владельцем небольшого кирпичного здания в северной части Чикаго. Зимние месяцы она усердно трудилась, ремонтируя заведение и превращая его в свою собственную пекарню. Кондитерская M's открыта всего шесть недель, и ей еще предстоит отработать запланированные рабочие часы, прежде чем ее выпечка будет распродана.

Вайолет, агент Миллер, принялась распространять информацию о последнем начинании лауреата премии Джеймса Бирда. О ней писали в журналах о путешествиях и еде. В социальных сетях ее магазина уже есть невероятные подписчики, и каждое утро, когда они открываются, их встречает очередь из местных жителей и туристов, жаждущих попробовать ее творения.

Я бы не удивился, если бы к концу года она открыла второе заведение, но сейчас ей нравится добиваться успеха в том, что она любит, в том, что связано с ее именем.

Хотя ей еще предстоит признаться, в честь кого названа кондитерская M.

Это могло быть ее собственное имя или в честь Макса, меня или Монти. Но когда ее спрашивают, она просто говорит, что он назван в честь всех ее любимых людей.

В пекарне есть подсобное помещение, которое служит классом кулинарии. По вторникам она преподает основы выпечки, но каждый четверг в ее меню есть фирменное блюдо. Это те блюда, которые она бы продемонстрировала, если бы работала в мире ресторанов высокого класса. Каждый четверг до полудня она распродает все, а вечером проводит мастер-класс и учит людей, как приготовить его самим.

Это конкретное занятие забронировано на три месяца вперед.

Миллер работает четыре дня в неделю, а остальные три дня доверяет своим сотрудникам. И каждый день она возвращается домой с работы с измученной, но довольной улыбкой на лице. Это ежедневное подтверждение того, что она сделала правильный выбор, когда вернулась в Чикаго. Она вернулась не только ради меня или Макса, но и ради себя.

Скользя рукой по ее пояснице, я кладу ее на ее задницу. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Я думаю, нам можно идти.

Притягивая ее к себе, я целую ее в висок. — Ему повезло, что у него есть ты, и мне тоже

Она поднимает на меня нефритово-зеленые глаза, полные счастья. — Я думаю, нам всем повезло.

Как раз в этот момент Монти сворачивает за угол, входя через боковые ворота с огромным подарочным пакетом в одной руке и ящиком пива в другой. Потому что, несмотря на то, что сегодня день рождения двухлетнего ребенка, всем самым близким людям моего сына намного больше двадцати одного.

— Монни! — Макс ликует, когда видит его.

— Вот и мой именинник!

— Позволь мне пойти помочь твоему отцу.

Подбегая, я забираю пиво у него из рук.

— Спасибо, Эйс. В машине есть еще кое-что.

— Я могу сходить.

— Я пойду с тобой, — говорит он, бросая на меня взгляд, который точно говорит мне, почему ему нужно вернуться со мной в машину.

Мы ставим подарок на стол для подарков и пиво в холодильник, прежде чем вернуться к его машине.

— Оно у тебя?

— Нетерпеливый, — смеется он. — Да, оно у меня.

Монти лезет в карман и вытаскивает маленькую, оранжевую бархатную коробочку.

Через несколько недель после того, как Миллер переехал в Чикаго, я пришел в квартиру Монти и спросил, как он относится к тому, что я прошу руки его дочери.

Он немного поплакал, в основном от радости, прежде чем вытащить кольцо, которое хранил при себе более двадцати лет. Это было кольцо, с помощью которого он собирался сделать предложение маме Миллер, но так и не получил возможности.

Когда он спросил, не хочу ли я им воспользоваться, я без малейших колебаний ответила "да". Это кольцо не только красиво и уникально, но и будет значить для нее больше, чем любое кольцо, которое я мог бы купить у ювелира.

Мои руки немного дрожат от нервов, когда я беру его у него, но когда я открываю крышку, меня охватывает ошеломляющее спокойствие от осознания того, насколько это правильно, от осознания того, насколько наша семья принадлежит друг другу.

Меня так и подмывало сделать предложение, как только она вернется, но из-за того, что в ее жизни сразу произошло так много перемен, я решил подождать. До сегодняшнего дня.

— Это прекрасно, Монти.

— Это будет прекрасно смотреться на ней. Ее мама так гордилась бы ею.

Поднимая взгляд, я вижу Монти с блестящими карими глазами, уставившегося на коробочку с кольцом в моих руках.

— Ты уверен, что не против, если я воспользуюсь этим?

— Я уверен. Для меня будет гораздо важнее увидеть его у нее на пальце, а не хранить в этой коробке.

Обхватив его рукой, я заключаю его в объятия. — Спасибо тебе. Не только из-за кольца, но и… из-за всего.

Он обнимает меня в ответ. — Я люблю тебя, Кай, ты это знаешь. И я люблю твоего сына.

— Ты имеешь в виду твоего внука? — Спрашиваю я дразнящим тоном.

— Клянусь Богом, если ты начнешь называть меня дедушкой на работе, я надеру тебе задницу. Но да, я тоже люблю своего внука, и я счастлив, что ты наконец-то делаешь все это официальным.

На заднем дворе полно наших друзей, включая персонал команды и сотрудников Miller's из пекарни. Единственные, кого не хватает, — это ребята из команды, в первую очередь мой брат.

Каждый год перед началом сезона команда отправляется в совместное путешествие. Им нравится говорить, что это для сближения, хотя на самом деле это повод провести несколько дней пьяными у бассейна. В этом году они выбрали Вегас, и, хотя Исайя умолял меня приехать, я принял очень простое решение остаться дома со своей семьей.

Поскольку сезон начинается через пару недель, я хочу проводить дома как можно больше времени. Макс и Миллер не поедут с нами в этом году. Поскольку бизнес Миллер развивается, а Макс становится старше, пришло время отстранить его от моего напряженного графика.

Однако они вдвоем будут приезжать к нам в турне на ночь или две каждый месяц, и это кажется достаточно хорошим компромиссом, пока я не смогу проводить с ними полный день дома. А кабинет Миллер в пекарне можно использовать как игровую комнату, чтобы Макс мог проводить с ней там время. Учитывая нас двоих и друзей, которые предложили помочь нам заполнить любые пробелы в нашем расписании, я не думаю, что Максу когда-нибудь понадобится еще одна няня на полный рабочий день.

Райан оглядывает вечеринку. — Миллер действительно входит в эту совершенно новую роль мамы, да?

Я нахожу ее сидящей на одеяле со Стиви и Инди, малышка Тейлор лежит на спине, а Макс с обожанием смотрит сверху на своего нового друга.

Команда растет, и я рад за Макса, что он больше не будет здесь одиноким ребенком.

— Чувак, ей это нравится. Для меня дико, что всего шесть месяцев назад она думала, что у нее ничего не получится. Она естественна, и каждый раз, когда я вижу ее с Максом, меня охватывает безумная лихорадка счастья. — я качаю головой. — Я так сильно хочу обрюхатить ее.

— Да, — соглашается Зандерс. — Наблюдать за тем, как Стиви становится мамой в течение последних четырех месяцев, действительно одна из самых привлекательных вещей, которые я когда-либо видел.

Мы оба поворачиваемся к Райану, который пытается подавить улыбку. Он очень скоро поймет, что мы чувствуем, потому что они только что узнали, что Инди беременна.

Он подталкивает меня локтем. — Когда вы с Миллер заделаете еще?

— Я готов, но она так занята работой и всем остальным, что мы договорились попробовать, как только я официально уйду на пенсию.

— Папа-домохозяин. — Зандерс одобрительно кивает. — Звучит потрясающе.

— Я не могу дождаться.

Правда в том, что теоретически мы с Миллером собираемся подождать, но и сейчас мы мало что делаем, чтобы предотвратить это. Так что, если мы неожиданно забеременеем, это вообще не будет большим сюрпризом. И на всей планете нет человека, который мог бы переубедить меня. Я уйду на пенсию, как только родится малыш.

Из дома доносится небольшой шум, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что вся моя команда наконец-то здесь, чтобы присоединиться к вечеринке.

— Я сейчас вернусь, — говорю я своим друзьям. — Мне нужно пойти проверить, как там мой брат.

Я приветствую своих товарищей по команде, указывая им в сторону еды и напитков, прежде чем направиться к главному входу, где Коди, Трэвис и Исайя, похоже, ведут приватную беседу.

— Что происходит? — Спрашиваю я подозрительным тоном. — И почему вы, ребята, так опаздываете?

Они втроем смотрят друг на друга, молча общаясь.

— Твой брат идиот, — наконец говорит Трэвис.

— Трев, какого черта?

Исайя бросает на него предупреждающий взгляд. — Мы договорились ничего не говорить сегодня.

Трэвис просто пожимает плечами.

— Ну не знаю, — вмешивается Коди. — Я думаю, что все это романтично.

— Это не романтично, — поправляет Трэвис. — Это была ошибка по пьяни. Очень глупая, пьяная ошибка.

Сбитый с толку, я переключаю внимание с одного на другого. — О чем, черт возьми, вы, ребята, говорите?

Трэвис смотрит прямо на моего брата. — Просто скажи ему.

Исайя натягивает такую улыбку, что становится ясно: он пытается убедить меня, что я не должен на него злиться.

Затем он поднимает левую руку, чтобы я могл видеть обручальное кольцо на его безымянном пальце.

— Что это, черт возьми, такое?

— Это обручальное кольцо, потому что… сюрприз! Я женился!

— Ты что?

— Женился. Связал себя узами брака. Сделал решительный шаг.

— Я понимаю, что значит жениться, Исайя, но на ком, черт возьми, ты женился?

— О, мне нравится эта часть больше всего!

Подхватывает Коди.

Улыбка Исайи в равной степени застенчивая и взволнованная. — Кеннеди.

— Кеннеди? — спрашиваю с недоверием. — Кеннеди Кей?

— Кеннеди Роудс по состоянию на прошлую ночь, но да.

–:Но она… — заикаюсь я. — Она тебя ненавидит.

— Ну, ты сам понимаешь. Оказывается, после примерно восьми рюмок текилы она не так уж сильно меня ненавидит.

Я оглядываюсь на других парней, ожидая, что кто-нибудь скажет мне, что это одна большая шутка, один из их дурацких розыгрышей, которые они любят устраивать.

По выражению их лиц видно, что это не розыгрыш.

— Подождите. Вы хотите сказать, что Кеннеди поехала с вами в Вегас, ребята? Она никогда не выходит на улицу с командой.

— Она была там по другой причине. Мы столкнулись на стриптизе.

— И вы поженились?

— Да, мы оба были немного удивлены этой частью, когда проснулись сегодня утром.

— Кеннеди потеряет из-за этого работу.

Исайя быстро качает головой. — Она не потеряет ее.

— Вам нужно аннулировать это соглашение и просто молиться, чтобы руководство команды не узнало об этом, потому что, если они узнают, я могу обещать, что одного из вас уволят, и мы все знаем, что этим кем-то будешь не ты.

Я недоверчиво качаю головой. — Я полагаю, она не придет на вечеринку.

— Наверно, нет.

— Я не знаю, что может быть более невероятным, — смеется Коди. — Что Кеннеди вышла замуж за тебя или что Дин Картрайт, мать его, теперь твой шурин

— Трахните меня. — Исайя закрывает лицо руками.

— Кай! — зовет Миллер с заднего двора, держа Макс за руку. — Ты готов к торту?

Я поворачиваюсь обратно к своему брату. — Сними это гребаное кольцо, прежде чем пойдешь петь ‘С днем рождения’ своему племяннику. Миллер не может узнать об этом сегодня. Я делаю предложение сегодня вечером, и последнее, что мне нужно, это чтобы мой брат разозлил ее из-за пьяной ошибки.

— «Ошибка» звучит грубо, — возражает он. — Мне нравится термин «счастливая случайность».

— Так это называет Кеннеди?

— О, нет. Она определенно назвала это ошибкой.

Миллер усаживает Макса на стул, перед ним на столе стоит праздничный торт. На лице у него восхитительно милая улыбка, щеки порозовели от всеобщего внимания. Я зажигаю для него свечу и убеждаюсь, что он достаточно далеко от огня пока весь задний двор наших друзей не начинает петь ему “С днем рождения”.

Я обнимаю Миллер сзади за плечи, прижимая ее к себе, пока мы поем нашему сыну. У него так крутится голова, его голубые глаза обшаривают толпу, чтобы увидеть всех, кто его любит.

Когда приходит время, мы предлагаем ему задуть свечу, но ему нужна небольшая помощь, поэтому входит его дядя, чтобы задуть ее вместе с ним, и, когда они наконец задувают ее, Макс выпрямляется и хлопает сам, призывая толпу хлопать вместе с ним.

Миллер смеется в моих объятиях, и я притягиваю ее ближе.

Наклоняясь, я целую кожу у нее под ухом. — У нас с тобой, Миллс, все получается хорошо.

Она находит мое предплечье, сжимая его. — Да, это так.

Как только вечеринка заканчивается и остаются только наши самые близкие друзья, мы позволяем Максу открыть несколько подарков, а сами садимся в кружок и смотрим, как он делает это в центре. Миллер свернулась калачиком у меня на коленях с бокалом вина в руке в конце еще одного из наших хороших дней.

— Вау! — Восклицает Макс, вытаскивая маленький деревянный паровозик из подарочного пакета, который принес Монти. — Твен!

Каждый подарок, который он открывал, сопровождался «Вау»

— Я купил тебе целый набор вагонов, — объясняет Монти. — Мы с твоим папой собираемся установить это в твоей комнате завтра.

Макс встает на четвереньки и толкает поезд по земле, все время издавая звуки "чух-чух".

— Похоже, есть еще один подарок, — говорит Исайя, поднимая крошечный подарочный пакет.

Нервы мгновенно берут верх, и я чувствую, как напрягается мое тело.

Миллер в замешательстве смотрит на меня через плечо. — Ты в порядке?

— Да, — выдыхаю я, ерзая на стуле, пытаясь придумать, как мне аккуратно снять ее с колен, чтобы я мог опуститься на одно колено.

Исайя осматривает пакет. — Хотя я не уверен, от кого это.

Кажется, это хорошее начало. — Дай мне посмотреть.

Я помогаю Миллеру слезть со своих колен и сесть на стул. Забирая пакет у брата, я заглядываю внутрь, притворяясь, что понятия не имею, что это такое.

— Макс, подойди сюда на секунду.

Он оставляет свой паровоз позади, направляется ко мне.

Я прижимаю его к себе, показывая внутреннюю часть пакета, прежде чем прошептать: — Это для твоей мамы. Ты можешь пойти и передать это ей от меня?

Макс с улыбкой передает пакет Миллер, протягивая ее ей. — Мама, это тебе.

— Мне? — спрашивает она его. — Но сегодня же твой день рождения. Почему я получаю подарок?

Ее смущенный взгляд встречается с моим, но я просто отмахиваюсь от нее.

— Ты поможешь мне открыть его, хорошо? — спрашивает она, и Макс кивает, прежде чем забраться к ней на колени.

Миллер ставит бокал с вином на стол и кладет пакет на колени, чтобы Макс чувствовал, что он помогает.

Я быстро встречаюсь взглядом со своим братом и Монти, они оба явно взволнованы, когда я нахожу место перед моими любимыми людьми.

— Как ты думаешь, что это такое? — Миллер спрашивает Макса высоким голосом, не совсем понимая, что там лежит.

Так продолжается до тех пор, пока ее пальцы не касаются бархатной коробочки, и она не переводит взгляд на меня. — Нет.

Я хихикаю. — Ты уже говоришь «нет»? Я даже не успел задать вопрос.

— Малакай.

Она наклоняет голову, ее губа выпячивается.

— Что это? — Спрашивает Инди из-за моей спины.

Миллер вытаскивает маленькую коробочку как раз в тот момент, когда я опускаюсь на одно колено.

— Поехали! — говорит Райан.

— Миллер Монтгомери, — начинаю я, но она прерывает меня, прежде чем я успеваю продолжить.

Она указывает на слезу, которая уже скатывается по ее лицу. — Я ненавижу тебя за это.

— Это действительно было бы неподходящим предложением, если бы ты не сказала мне, как сильно ты меня ненавидишь, да?

Она смеется своим восхитительным смехом, и я осторожно беру коробку у нее из рук.

— Миллер Монтгомери…

— Да! Ответ «да».

— Хорошо, — усмехаюсь я. Спасибо, но я все еще должен сказать тебе кое — что.

Она прижимает нашего сына к груди, ее подбородок опирается на его голову, пока я обращаюсь к ним обоим с этой небольшой речью.

— Я хотел спросить тебя, как только ты вернулась, но я пытался дать тебе пространство в этой новой жизни, не требуя от тебя слишком многого. Но я больше не могу ждать. Больше мне не с кем растить его и, надеюсь, еще нескольких детей. Ты мой самый близкий друг и человек, с которым мне лучше всего. Я люблю тебя, Миллер, и я очень завидую, что Макс может называть тебя мамой, потому что я бы очень хотел иметь возможность называть тебя своей женой.

Она издает сдавленный смешок.

Я открываю коробку, и глаза Миллер устремляются к ее отцу, когда она видит кольцо, явно зная его первоначальное назначение.

Теперь ее слезы текут быстрее, и ее внимание возвращается ко мне, стоящему перед ней на коленях. — Что ты скажешь, Миллс? Ты выйдешь за меня замуж?

Я бросаю взгляд на Макса. Весь мой мир смотрит прямо на меня, на эту семью, к которой я стремился, о которой мечтал, и мы трое никогда не чувствовали себя более полноценными, чем тогда, когда она делает глубокий вдох, улыбается мне и просто говорит: — Да.

КОНЕЦ