Правильный ход

Глава 21

Миллер

Этот дом хороший. Похож на дом Кая, который находится всего в десяти минутах езды, но немного больше. За время короткой поездки я узнала, что хозяева — местный игрок НБА и его невеста, и что я также встречусь с другим парнем, который играет за чикагскую команду НХЛ, а также с его невестой.

Я нервничаю.

Я не хотела соглашаться когда Кай пригласил меня поехать с ним, но по дороге сюда мои нервы только усилились. Встреча с ближайшими друзьями отца ребенка, за которым я присматриваю, не совсем похожа на лето без обязательств, на которое я планировала. На самом деле, этот ужин кажется очень семейным.

Я чувствую странное давление в груди, надеясь, что понравлюсь им. Я не могу вспомнить, когда в последний раз меня беспокоило примут ли меня. Я никогда не остаюсь на одном месте достаточно долго, чтобы беспокоиться, заведу ли я друзей или нет, но здесь я чувствую себя по-другому, и я не уверена, почему. Не должно иметь значения, нравлюсь я друзьям Кая или нет, потому что меньше чем через месяц они все равно меня не вспомнят.

Кай открывает входную дверь без стука, подтверждая, насколько ему комфортно с этими людьми, и я вхожу первой с Максом, висящим у меня на бедре. Но, сделав два шага в фойе, я слышу голоса и останавливаюсь.

— Проходи.

Он указывает в заднюю часть дома. — Я думаю, все уже на кухне.

Я не двигаюсь.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Миллер Монтгомери.

Он поворачивается ко мне. — Ты… нервничаешь?

— Нет.

Он хихикает.

— Боже мой, это так. Мисс «хватай меня за сиськи, если это поможет тебе успокоиться» нервничает из-за небольшого семейного ужина.

Я даже не могу сейчас пошутить. Вот насколько я не в себе.

Его лицо смягчается. — Они все хорошие люди, Миллс.

Я расправляю плечи, между ними возникает решимость. — Я уверена, что так и есть. Пойдем.

Растерянный взгляд Кая прожигает мне затылок, но я не собираюсь показывать, что нервничаю, потому что у меня на самом деле нет друзей. Нет необходимости объяснять, что дружба ведет к связи, которая приводит к разбитому сердцу, когда я неизбежно уезжаю в следующий город. Потому что тогда он спросил бы, почему я нервничала, и мне пришлось бы попытаться самой понять, почему я хочу, чтобы из всех людей я понравилась его друзьям.

Я первая вижу всех, когда стою в дверях кухни с Максом на бедре.

— Всем привет!

Он машет людям в комнате, но я застываю на месте, когда все взгляды устремляются на меня. Затем рука Кая ложится мне на поясницу, и от этого простого жеста меня охватывает странное чувство покоя.

Но это Кай. Стабильный. На него можно положиться. Он всегда рядом, когда он тебе нужен.

Но этим летом он нуждался во мне. Чтобы помочь с сыном. Чтобы дать ему волю. И теперь, впервые в нашей… какой бы ни была наша ситуация, все изменилось.

Группа из четырех человек оглядывает друг друга на кухне, ведутся немые разговоры, прежде чем высокий мужчина с цепью на шее и татуировками, украшающими его руку, расплывается в дерзкой улыбке. — Ну, разве вы трое не самая милая семья, которую мы когда-либо видели.

Он заканчивает фразу, несколько раз нахмурив брови в сторону мужчины рядом со мной.

Мы действительно выглядим чертовски по-домашнему, я держу на руках Макса, а Кай несет лимонный пирог с меренгой, который я приготовила на скорую руку.

— Миллер, верно? — спрашивает женщина с сине-зелеными глазами и вьющимися волосами.

Я поднимаю руку в легком взмахе. — Это я. Няня, которую ему не разрешили уволить, и с которой он теперь спит.

Мужчина с такими же яркими глазами поперхнулся своим напитком.

— Да. Она мне нравится, — говорит первый мужчина с татуировками.

— Она вешает вам лапшу на уши, ребята, — поправляет Кай.

Прямо ко мне пружинистой походкой направляется блондинка. — Так здорово познакомиться с вами! Я Инди, — говорит она, указывая за спину. — Это мой жених, Райан. Добро пожаловать в наш дом! А это моя лучшая подруга Стиви и ее жених Зандерс.

Я мысленно запоминаю эти имена, насколько могу.

Мужчина с глазами океана и веснушчатыми щеками: Райан.

Женщина с такими же качествами: Стиви.

Татуировки и цепи: Зандерс

И светловолосый солнечный шар: Инди.

— Могу я поздороваться с этим малышом?

Она протягивает руки к Максу, и он оказывается в ее объятиях. — И позволь мне забрать это у тебя. — она забирает пирог у Кая. — Это ты приготовила, Миллер? Выглядит потрясающе. Хочешь выпить? Я приготовила маргариту! Проходите, устраивайтесь поудобнее.

После приветствий зал, кажется, успокаивается, давая нам возможность присоединиться.

Я говорю тихо, чтобы слышал только Кай. — Она кажется… дружелюбной.

— Она сделает тебя своей… лучшей подругой. Вы, девочки, так это называете?

Я хихикаю. — Я, блядь, не знаю.

— Что ж, она сделает тебя своей подругой, даже если ты попытаешься сопротивляться, так что мой тебе совет — просто смирись с этим.

При мысли об этом на моих губах появляется легкая улыбка.

Большой палец Кая проводит круговыми движениями по моей пояснице в своей естественной успокаивающей манере. — Теперь ты чувствуешь себя немного лучше?

— Они назвали нас милыми.

— Как они смеют.

Его голова дергается назад.

— Последнее слово, которое я когда-либо использовал бы, чтобы описать тебя, это «милая»

— Именно. Боже, ты так хорошо меня знаешь.

************************

— Стиви, как дела в кинологическом центре? Спрашивает Кай.

— Это было здорово. Благодаря партнерству команды, — она указывает на Зандерса, — пожертвования были потрясающими, а усыновления — стабильными. Она приподнимает бровь. — Почему ты спрашиваешь? Ты хочешь взять себе собаку?

Кай усмехается. — Однажды я сделаю это, обещаю. Как только я официально уйду из бейсбола, ты будешь моей первой остановкой.

— Договорились.

Инди указывает вилкой на ломтик лимонного безе на своей тарелке. — Миллер, мне понадобится этот рецепт. Вообще-то, я думаю, мне нужно, чтобы ты как-нибудь пришла и научила меня. Я никогда не готовлю безе правильно.

— Я бы с удовольствием. Преподавание — одна из любимой части моей работы.

— Идеально.

Она с улыбкой подносит бокал к губам. — Мы устроим из этого праздник для девочек. Стиви, ты в деле?

— Безусловно.

Я откидываюсь на спинку стула с улыбкой на губах, и ладонь Кая скользит по моему бедру под столом, слегка сжимая его. Когда мое внимание переключается на его лицо, на его губах появляется мягкая улыбка, и он незаметно подмигивает мне.

Сегодняшний вечер был великолепен. Нервозность прошла почти сразу.

Также помогло появление Рио, товарища Зандерса по команде, который поделился юмором. Это мой любимый способ растопить лед.

Но это было особенно здорово, потому что Инди и Стиви — милые девочки, и приятно видеть, как сильно ребята заботятся о Кае и его сыне. Райан даже отнес Макса наверх и уложил спать в одной из своих гостевых комнат, где, по-видимому, у них есть детская кроватка для таких ночей, как эта.

— А свадьба?

Кай спрашивает Райана и Инди. — Как продвигается планирование?

Райан вкладывает свою руку в руку Инди, глядя прямо на нее, когда говорит: — Отлично. Мы приближаемся. Двенадцатое сентября.

— Миллер, ты все еще будешь в городе?

Спрашивает Инди, приподнимая бровь в направлении Кая. — У Кая есть плюс один.

— Ладно, сваха, — бормочет он себе под нос.

Я впервые замираю за столом, потому что ужин с его друзьями уже казался мне слишком интимным и привязанным, но посещение свадьбы его близкого друга — это совсем другая категория.

— Меня, к сожалению, не будет. Я уезжаю в конце августа.

Я перевожу взгляд на Кая, но он не улыбается.

— Кстати, о браке и мужьях, — начинает Рио, принимаясь за второй кусок пирога. — Миллер, ты кого-нибудь ищешь?

— Нет, она не ищет, — быстро заявляет Кай рядом со мной.

— Черт возьми, папочка, я просто имел в виду, что из-за того, что пирог такой вкусный, я бы женился на ней ради него.

Кай наклоняется ко мне поближе, но говорит достаточно громко, чтобы Рио услышал. — Он имел в виду это не из-за пирога.

Рио вздыхает. — Ты прав. Это не так. Я просто хочу найти того, кто полюбит меня. Неужели я прошу так много?

— О, Рио, — воркует Инди рядом со мной. — Я люблю тебя”.

— Спасибо, Инд. По крайней мере, кто-то любит.

— Я тоже, — вставляет Стиви.

— Я тоже люблю тебя, чувак, — добавляет Зандерс, сидящий во главе стола.

Рио смотрит прямо на Райана. — А Райан, что насчет тебя?

Райан оглядывает сидящих за столом, делая вид, что пропустил весь разговор. — О чем мы говорим?

Инди игриво шлепает его в грудь, и пока вокруг нас снова раздаются смех и разговоры, Кай протягивает руку между нами и придвигает мой и без того тесный стул еще ближе к своему.

— Тебе весело? — спрашивает он приглушенным голосом.

Мы наклоняемся друг к другу, каждый из нас подпирает щеки ладонями и смотрит друг на друга.

Я киваю с улыбкой. — Да. Спасибо, что привел меня.

Он следит за моими губами, пока я говорю, прикусывая нижнюю губу зубами.

— Спасибо, что пришла. Я думаю, что это мой любимый семейный ужин на сегодняшний день.

— Ах, да?

— Да. В основном из-за пирога.

Я легонько шлепаю его по плечу.

— И из-за девушки, которая это сделала.

Он смотрит на мои губы, а я смотрю на его, прежде чем открывается входная дверь, нарушая наш момент.

— Исайя?

Спрашивает Кай, когда его брат, вальсируя, входит.

— Извините, я опоздал!

Инди встает со стула. — Я так рада, что ты пришел! Позволь мне принести тебе тарелку. У нас были тако. Тебя все устраивает?

— Ты ангел, Инд. Спасибо тебе.

Исайя обходит стол, обнимая Райана, Зандерса и Рио, приветствуя их всех, затем, проходя мимо, целует Стиви в щеку.

— Стиви, ты прекрасно выглядишь.

— Заведи себе собственную девушку, Роудс, — говорит ему Зандерс.

Исайя садится по другую сторону от Кая. — Работаю над этим.

— Что ты здесь делаешь? Спрашивает Кай.

— Это семейный ужин.

— Ты пропускал их все уже несколько недель. И почему ты так поздно?

Исайя наклоняется ближе, чтобы слышали только я и его брат.

— Ты знал, что Кеннеди больше не носит свое кольцо?

— Какое кольцо? — Спрашиваю я.

— У Кен раньше был огромный бриллиант на безымянном пальце, — объясняет Кай. — Его там нет уже весь сезон.

— Ты знал? Почему ты мне не сказал? И как, черт возьми, я не заметил до сегодняшнего дня? Я все время смотрю на эту девушку.

— Я думал, ты видел.

— Ну, я увидел это сегодня, и теперь ты смотришь на изменившегося человека.

Мы с Каем оба расхохотались.

— Извините? Я серьезно говорю об этом.

— Вот почему ты здесь, — осознает Кай.

— Теперь я семейный человек. Все эти годы у меня на самом деле не было ни единого шанса, потому что она была помолвлена, но теперь он у меня есть.

— Технически есть шанс.

— Это так. С сегодняшнего дня вы смотрите на мужчину с одной женщиной. Все эти годы я просто заполнял свое время, ожидая, когда она выйдет замуж.

— И под «заполнением твоего времени» ты подразумеваешь заполнение твоей постели?” Спрашиваю я.

Он быстро кивает головой. — Да, именно так.

Мы с Каем широко улыбаемся, наблюдая, как его брат-плейбой превращается в влюбленного, но полного надежд идиота.

— Ты не можешь винить меня за то, что я делал, когда она была недоступна, но теперь, когда она одна… — Исайя качает головой, указывая на себя. — Изменившийся человек.

Инди ставит тарелку с тако перед Исайей, прежде чем сжать его плечи. — Я рада что ты здесь, Исайя.

— Я буду здесь каждую неделю!

Я наклоняюсь к Каю. — Где тут туалет?

Он указывает нам за спину. — Дальше по коридору. Вторая дверь направо.

— Я сейчас вернусь.

Дом Райана и Инди потрясающий, современный и чистый, но в то же время с большим количеством ярких элементов. Идя по коридору, я не спеша разглядываю произведения искусства на стенах. Я захожу в туалет и когда мою руки над раковиной, не могу не смотреть на свою детскую улыбку в зеркале, потому что сегодня было весело. Эти люди забавные. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ужинала за столом, где разговор шел о чем-то другом, кроме изменений в меню, сезонных фруктов или текущих кулинарных трендов.

Было приятно быть собой, а не шеф-поваром.

Поворачиваясь, я вытираю руки маленьким полотенцем, когда мое внимание переключается на картину, вышитую крестиком в рамке, висящую на стене. Вышивка на этом хрустящем льняном изделии яркая и женственная. Надпись выполнена курсивом, темно-розовой нитью и окружена крошечными цветами и сердечками.

Пожалуйста, не употребляйте наркотики в нашей ванной, гордо вывешено на всеобщее обозрение.

Это так неуместно в этом светлом и уютном туалете.

Мне это нравится.

На обратном пути разговор в столовой продолжается, поэтому я проскальзываю на кухню, чтобы взять еще одну "маргариту". Находясь в доме незнакомого человека, я, как ни странно, чувствую себя достаточно комфортно, чтобы помочь себе самой. Друзья Кая непринужденные, с ними легко общаться, и приятно видеть, как они радушно приняли его и Макса в свои ряды.

Я включаю на блендере быструю взбивку, чтобы повторно перемешать замороженную "маргариту", прежде чем открыть шкафчик и взять новый стакан. Вот только полка на уровне глаз пуста, а единственные доступные чашки стоят высоко, почти вне моей досягаемости.

Приподнимаясь на цыпочки, я вытягиваюсь так высоко, как только могу, от напряжения лямки натягиваются на плечи, и мой обрезанный комбинезон задирается на задницу. Мои пальцы касаются нижней части полки, до которой мне нужно дотянуться, и я использую другую руку, чтобы оттолкнуться от прилавка. Я так близка к тому, чтобы взять в руку стакан, когда надо мной протягивается рука с венами.

— Я помогу, — говорит Кай, прежде чем его рука застывает на чашке, и мы оба внезапно осознаем нашу близость.

Его тело прижимается ко мне сзади, обволакивая каждый дюйм моей кожи, и когда он, наконец, берет стакан с полки, он ставит его, но не отступает. Он сохраняет свою позу, упираясь ладонями в стойку по обе стороны от меня.

Опускаюсь на пятки, каждый дюйм его переда касается моей спины. — Спасибо, — каким-то образом говорю я.

— Угу.

В его груди раздается рык, и я чувствую вибрацию каждым нервом в своем теле.

Прямо сейчас мои шорты задрались мне до задницы, но меня это не волнует, потому что тело Кая прикрывает мое. Давая ему разрешение остаться, я слегка откидываюсь назад, моя голова ложиться на его широкую грудь. С

Он вдыхает и говорит шепотом. — Ты приятно пахнешь. Сладко, как ни странно.

Я хихикаю.

— Какая ирония, ведь я зарабатываю на жизнь выпечкой.

— Но тебе нравится притворяться, будто ты вся такая пикантная.

Я знаю, что он делает, пытается сломить мою защиту, приглашая меня на уютный семейный ужин после того, как его сын сделал свои первые шаги. Говорит мне, что он знает, что я слаще, чем показываю. Но я позволяю себе это, тешиться мыслью о простых днях, когда я знаю что достаточно скоро вернусь к хаосу погони за жизненными галочками на напряженной кухне.

Блуждая, его рука скользит по моему обнаженному бедру, кончики пальцев задевают подол моих шорт. Он проводит по линии ткани, подушечками пальцев обводя контур моей голой задницы, прежде чем натянуть материал, чтобы снова прикрыть меня.

— Эти гребаные ноги, Миллс.

Непроизвольно я выгибаюсь навстречу ему. Ему это нравится. От него приятно пахнет, и я действительно устала от его правила без поцелуев.

Рука Кая ложится мне на низ живота, чтобы сохранить наш контакт. — Сегодня был хороший день.

Это действительно так. Просто и хорошо.

Поворачиваясь, я смотрю на него, наши губы почти соприкасаются. — Все дни могут быть хорошими.

Его взгляд перемещается на мой рот.

— Серьёзно? На моей кухне? Рядом с едой?

Райан стоит в проходе с полными руками грязной посуды. — По крайней мере, воспользуйтесь свободной спальней. У нас есть еще три, кроме той, в которой спит Макс.

Кай делает шаг назад, и я увеличиваю дистанцию. Последнее, что мне нужно, это чтобы его друзья думали о семейном положение Кая, пока они женятся и рожают детей, я здесь позволяю себе наслаждаться его образом жизни только на время моего краткого пребывания.

— Знаете, ребята, вы могли бы переночевать здесь?

Райан ставит посуду в раковину и начинает ее мыть. — Тогда тебе не придется перевозить спящего Макса.

И, Боже милостивый, это звучит чертовски по семейному — провести ночь в доме его друзей после того, как мы все вместе поужинали и выпили.

Кай быстро бросает взгляд в мою сторону, скорее всего, заметив выражение абсолютного ужаса на моем лице. — Спасибо, чувак, но завтра мы уезжаем в поездку, так что нам пора возвращаться.

Это один из немногих случаев, когда я благодарна судьбе за то, что он может читать мои мысли.

************************

Макс все еще спит на плече своего отца, когда мы подходим к входной двери их дома. Кай открывает ее, отступая, чтобы пропустить меня внутрь.

Но я не могу войти. Меня как будто удерживает силовое поле. После сегодняшнего вечера все кажется слишком запутанным, слишком связанным, чтобы я могла пойти с ним внутрь.

Проводя рукой по волосам Макса, я быстро целую его в маленький лобик.

— Я собираюсь… — я показываю большим пальцем через плечо в сторону боковой калитки, ведущей на его задний двор. — Я просто собираюсь лечь спать.

— Миллс.

Тон Кая несколько умоляющий.

— Пожалуйста, не спи там.

Боже, эта мольба поражает меня прямо в сердце, еще больше разрушая бронированную оболочку, которая его окружает.

И по этой причине я делаю два шага назад к боковой калитке и проскальзываю на задний двор, не сказав больше ни слова.

— Миллер, — шепчет он. — Ты серьезно?

Я сажусь в фургон, немедленно запирая за собой дверь, нуждаясь в создании какого-то барьера от чувств, которые заполонили мою грудь сегодня вечером.

Мне просто нужно выспаться. Может быть, я прокачусь завтра перед вылетом и напомню себе, что есть другие места, кроме Чикаго, ведь это город, который я покидаю через месяц. Мне просто нужно немного свежего воздуха чтобы напомнить себе, кто я такая, что меня не волнует мнение которое составили его друзья обо мне, или тот факт что я действительно хотела бы снова увидеть этих людей. Я могу на мгновение побыть сама по себе, просто так, как я привыкла жить.

Я тянусь за зубной щеткой рядом с раковиной, но ее там нет.

Это странно. Я кладу его всегда в одно и то же место, последний раз я видела его сегодня утром.

Обыскивая свой крошечный фургончик, я нигде ее не нахожу. Также я не нахожу средства для ухода за кожей, зубную пасту, свои чертовы тапочки.

Я: Ты украл мою зубную щетку?

Папочка бейсболист: Ты даже не пожелала спокойной ночи.

Я: Малакай Роудс. Где моя зубная щетка?

Папочка бейсболист: О, ты назвала меня полным именем.

Я: Кай!

Папочка бейсболист: В следующий раз не уходи, не пожелав спокойной ночи.

Я: Спокойной ночи. Доволен? Где моя гребаная зубная щетка? И все остальное мое дерьмо.

Папочка бейсболист: Кажется, я видел это в своей комнате для гостей. Хотя не могу быть уверен. Тебе, наверное, стоит зайти внутрь и проверить.

Я: Ты собираешься поселить меня в своем доме без моего ведома? Серьезно?

Папочка бейсболист: Я уже говорил тебе, что мне не нравится, когда ты спишь на улице.

Я: Ты раздражаешь.

Папочка бейсболист: Задняя дверь не заперта.

Как только я захожу через задний двор, я обнаруживаю, что Кай уже разделся до боксеров и стоит на кухне скрестив ноги, рядом с ним разогревается электрический чайник. — Ромашковый чай? Он полезен для нервов.

— Мне кажется, я снова тебя ненавижу.

На его лице появляется горделивая улыбка.

Я проскакиваю мимо него прямо в комнату для гостей. — Я знаю, что ты делаешь, Кай. Поужинаешь с моими друзьями? переедешь ко мне в дом?

— Я ничего не делаю. Это был ужин, который ты употребляешь каждый день. И большой сюрприз, мне не нравится, что ты спишь на улице. Это все совершенно случайные и рациональные вещи. Если вы слишком много об этом думаешь, то это звучит как твоя проблема.

У меня нет сил спорить с его абсолютно здравой логикой. Может быть, я слишком много думаю обо всем этом, но этот странный комок не выходит у меня из груди. Это похоже на тоску по дому, которая не имеет никакого чертова смысла. У меня нет дома, по которому я могла бы скучать.

Гостевая комната Кая находится за первой дверью направо после кухни, напротив его запасной ванной комнаты. Одна из футболок его команды аккуратно сложена на одеяле, чтобы я могла спать в ней, а мои тапочки выстроены в ряд рядом с дверью. Быстро раздеваясь, я оставляю нижнее белье и натягиваю его рубашку через голову. Кай огромный, а я нет, так что эта рубашка — практически платье, ниспадающее до середины бедра.

Топая по коридору в ванную, как ребенок, я нахожу свою зубную щетку и пасту в стаканчике у раковины, а средства по уходу за кожей заботливо разложены на столешнице.

В зеркале я вижу почти обнаженного Кая позади себя, длинные руки упираются на двернй косяк, на губах довольная ухмылка, когда он наблюдает, как я чищу зубы.

— Ты раздражаешь, — бормочу я сквозь пену во рту.

— Это стена. Единственная разница между тем, что ты остаешься в моем доме и за его пределами, — это стена. Но ты можешь продолжать убеждать себя, что фургон на колесах будет держать тебя в стороне от всех вокруг.

Я бросаю на него хмурый взгляд сквозь отражение.

— Это мой дом, и я возвращаюсь туда сегодня вечером.

— Это твоя машина, и если ты останешься в доме, я наконец смогу снова запереть заднюю дверь.

— О чем ты говоришь?

Я выплевываю зубную пасту. — Почему ты не запирал заднюю дверь?

Он пожимает плечами. — Я не хотел, чтобы она была заперта на случай, если тебе понадобится… что-нибудь. Я не делал этого с той первой ночи, когда ты осталась там.

Мои глаза пробегают по отражению, мгновенно находя его. Я стою там с зубной щеткой в руке, а его взгляд блуждает по моему телу, наблюдая как его футболка облегает мое тело.

Кай прочищает горло. — Я буду на кухне.

И с этими словами он и его обнаженное тело оставляют меня завершать мою ночную рутину.

Когда я заканчиваю, я нахожу его прислонившимся к кухонной стойке с кружкой в руках. Он потрясающий и сонный, и я изо всех сил стараюсь не думать о единственной стене, которая будет отделять его кровать от моей сегодня вечером, если я останусь в его комнате для гостей.

— Чаю? — спрашивает он, поднимая кружку.

Он бы выпил чаю, этот семейный человек, который носит очки и воспитал своего младшего брата. Мои первоначальные представления о нем как о властном и чопорном человеке не могли быть дальше от истины. Он просто слишком сильно заботился, слишком сильно любил. Ради всего святого, он чуть не плакал от радости, наблюдая, как его сын делает сегодня свои первые шаги.

— Со мной все в порядке, но спасибо.

Я чувствую его предвкушение, ожидание, что я сбегу. В конце концов, это мое дело.

Я сказала себе, что возьму свои вещи и сразу же выйду на улицу, но обнаружила, что мои ноги приросли к кухонному полу. Как бы мне не хотелось этого признавать, испытать простые радости жизни Кая сегодня было самым веселым занятием, которое у меня было за последнее время. И вот я здесь, показываю этому человеку, как хорошо провела с ним время, когда воскресный ужин и первые шаги малыша превосходят все, что я могла придумать.

Его внимание переключается на кружку в его руке, когда я облокачиваюсь на стойку напротив него. — Почему ты так нервничала перед знакомством с моими друзьями? — спрашивает он.

— Я не знаю.

Он переводит взгляд на меня. — Не лги мне. Скажи мне почему.

Ладно, он понимает меня достаточно, чтобы понимать, когда я лгу, это довольно раздражает.

— У меня не так уж много друзей.

Он пригвоздил меня взглядом, молча прося пояснить.

— Я так много нахожусь в разъездах, что мои отношения всегда временные. В каждый новый город легче приезжать с уже сложившимися ожиданиями. Уходить таким образом не так больно.

— Но сегодня вечером это были мои друзья. Почему это было трудно для тебя?

Я качаю головой.

— Прекрати.

Меня охватывает разочарование. Мы оба знаем, что он делает. Он уходит от ответа, пытаясь заставить меня признать, что мне не все равно. Что мне будет по-прежнему не все равно, когда я уйду.

— Почему, Миллер? Почему ты не можешь признать, что хотела понравиться им? Что здесь, в Чикаго, есть люди, из-за которых тебе будет сложнее уехать на этот раз.

Я бросаю на него хмурый взгляд. — Не надо.

Отставив кружку, он делает шаг ко мне как хищник. Запустив пальцы в мои волосы, он заправляет их мне за ухо. — Тебе будет трудно уехать, не так ли?

— Это не имеет значения. Я все равно это сделаю.

Его ноздри слегка раздуваются от моих слов, его ледяные глаза не отрываются от моих. — Ауч, эти слова обожгли меня, когда выходили из твоего рта. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе. — Потому что твоя броня ужасно раздражает.

— Ты тоже раздражаешь.

Его внимание приковано к моему рту. — Пожалуйста, не спи на улице, — мягко умоляет он. — Я плохо сплю, зная, что ты где-то там.

Его рука опускается на мое горло, и я сглатываю в его ладонь.

— Скажи мне, что останешься это ночью здесь, — продолжает он.

Аргументов действительно не осталось. Я киваю, затаив дыхание. — Я останусь.

— Хорошо.

Приподнимая мой подбородок костяшками пальцев, он прижимается своими губами к моим. Это мягко и интимно. Немного неуверенно, но только до тех пор, пока я не выгибаюсь и нетерпеливо не встречаю его. С чуть большей уверенностью его рука скользит по моему затылку, пальцы запутались в волосах, когда он целует меня.

— Для чего это было?

Спрашиваю я, хватая ртом воздух.

— Ты мне нравишься уязвимой, Миллс.

— Ну, не привыкай к этому. Это единственный раз.

Он усмехается. — Тогда мне лучше сделать так, чтобы оно того стоило.

Его губы прижимаются к моим, на этот раз настойчиво. Он сжимает мое бедро, прижимаясь ко мне, и я притягиваю его ещё ближе. Кай издает отчаянный стон мне в рот, от этого звука тепло разливается у меня между ног, и я желаю сделать все, что в моих силах, чтобы услышать это снова.

Он покусывает мою нижнюю губу. — Что я тебе говорил об этих гребаных ногах?

— Что ты возбуждаешься, просто глядя на них?

Подтверждение давит мне на низ живота.

Его пальцы скользят по моим бедрам, приподнимая рубашку, чтобы лучше их видеть.

— Ты тот, кто не оставил мне штанов, — напоминаю я ему.

На его губах появляется злая усмешка. — Я умный человек.

Кай сажает меня на столешницу. Холодная поверхность шокирует мой организм, по моим ногам бегут мурашки. Я кладу руки на его широкие плечи, в то время как он задирает мою рубашку до бедер, обнажая промокшее нижнее белье.

— Черт, — выругался он, когда посмотрел вниз, чтобы увидеть это. Запрокинув голову и подняв глаза к потолку, он глубоко вздыхает. — Вот почему я не должен был целовать тебя.

— Почему?

Я продолжаю играть с волосами у него на затылке, двигая бедрами в поисках чего-то, нуждаясь в трении.

— Потому что каждая мелочь, которую ты делаешь, делает меня влажной?

— Иисус, — стонет он. — Потому что сейчас все, о чем я могу думать, это трахнуть тебя.

— Тогда перестань думать об этом и сделай это.

Он невесело усмехается. — Ты доставляешь столько гребаных хлопот, Миллер.

Его глаза снова встречаются с моими, наши носы соприкасаются. — Что произойдет, если я стану зависимым?

— Тогда нам повезло, у нас еще есть месяц, чтобы предаваться такого рода зависимости.

— Ты действительно думаешь, что я смогу бросить тебя после того, как все это закончится?

Я с энтузиазмом киваю, надеясь убедить его. — Меня легко забыть.

— Ты сегодня маленькая лгунья, да?

Обхватывая лодыжками его бедра сзади, я притягиваю его к себе. — Просто не придавай этому значения, и у нас обоих все будет в порядке.

Вспышка раздражения проходит по нему, прежде чем он сдается и прижимается своим ртом к моему.

Делая вдох, я притягиваю его ближе, углубляя поцелуй. Все мое тело горит, когда его ладони скользят по коже моих ног и хватают меня за задницу, его язык легко проникает в мой рот.

Он прижимается своими бедрами к моим, его эрекция создает достаточное трение, чтобы из моего рта вырвался отчаянный стон.

Кай проглатывает звуки с хриплым стоном удовлетворения. — Черт возьми, — выдыхает он, отстраняясь всего на секунду. — Почему ты не сказала о том, что ты так приятно стонешь?

Я выгибаюсь ему навстречу. — Ты мог бы услышать это несколько недель назад, если бы не был таким упрямым.

Его руки скользят под мою рубашку, ладони обхватывают мою обнаженную спину, пробегая по ней вдоль всей длины. Он прижимает меня к себе как можно крепче в поцелуе, который кажется слишком интимным для случайного перепихона, но я забываю обо всем этом когда его руки начинают исследовать мои бедра и грудь. Он пощелкивает большими пальцами по моим соскам, твердым и чувствительным для него.

— Сделай это еще раз, — умоляю я, затаив дыхание.

Он так и делает, перекатывая их, прежде чем зажать между пальцами.

— Тебе это нравится? — спрашивает он, хотя не нуждается в подтверждении. Я думаю, ему просто нравится слышать, как я прошу об этом.

Я быстро киваю, мои глаза умоляют, когда наши лбы упираются друг в друга, мы прерывисто дышим.

Он лукаво улыбается. — Тебе нравится, когда я играю с твоими сосками, Миллс?

— Да, — шиплю я сквозь еще один щипок, который посылает пульсацию прямо к моему клитору.

— Как ты думаешь, я мог бы заставить тебя кончить только от этого?

До сегодняшнего вечера это было бы решительным "нет". Я из тех женщин, которым нужна чертова тонна времени, прежде чем я когда-нибудь кончу. Я говорю о игрушках и о многом другом, в большинстве случаев это длится довольно продолжительное время.

Но если есть кто-то, кто мог бы заставить меня кончить от небольшой игры с сосками, то только этот мужчина, в котором я начинаю видеть другую сторону. — Я думаю, тебе стоит попробовать, — предлагаю я, целуя его.

Он слегка хихикает, прежде чем снова прижимается своим ртом к моему, наши языки сплетаются. Я притягиваю его ближе, но каждый дюйм наших частично одетых тел уже соприкасается, и все же этого недостаточно. Я хочу, чтобы мы были обнажены. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Я бы позволила ему трахнуть меня прямо здесь, на этом столе, где я могла бы проигрывать это в уме каждый раз, когда готовила у него на кухне.

Он сжимает меня в своих ладонях, перекатывая мои соски между пальцами, в то время как наши нижние половинки продолжают прижиматься друг к другу. Моя задница едва касается столешницы от того, как сильно мы тремся, мои бедра ищут его с каждым толчком.

Он убирает одну руку с моей рубашки, снимает запотевшие очки и бросает их на стойку, но вместо того, чтобы снова прикоснуться пальцами к моему чувствительному соску, он обхватывает мое бедро почти болезненно, так отчаянно сжимая мою плоть, пока наши тела соединяются.

Мы оба смотрим вниз и наблюдаем, как терзаемся друг о друга.

— Черт возьми, Миллс.

Его дыхание затруднено.

— Ты ощущаешься невероятно.

Я откидываю голову назад, когда он сжимает мой сосок двумя пальцами. — Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста. Пожалуйста.

Я такая влажная, я так близко. Я чувствую, как мое тело пульсирует, готовое кончить просто от трения о его член.

Его рука обхватывает мою задницу, чтобы удержать на месте, пока он трется об меня, его член касается моего клитора при каждом движении.

— Да, — кричу я. — Боже, Эйс. Вот здесь.

Это прозвище слетает с моего языка непроизвольно, но прямо сейчас я задыхаюсь и не могу отвечать за свои действия.

— Господи.

Его рука ударяет по шкафу рядом с моей головой, ища опору. — Назови меня так еще раз.

— Эйс? Тебе нравится, когда я называю тебя прозвищем?

Его лицо утыкается в изгиб моей шеи с кивком. — Это звучит мило из твоих уст. Особенно когда твоя киска намокла и трется обо меня.

Он продолжает прижимать нас друг к другу, прижимаясь к краю стойки, целуя мою шею и ключицу, очерчивая линию подбородка, прежде чем прикусить ухо.

Каждый мускул в моем теле напрягается от этого, мои бедра инстинктивно двигаются, когда он касается моего клитора снова и снова.

Затем я падаю, прямо с обрыва. Все еще одетая, я лежу на кухонном столе, кончив от трения и игр с сосками.

Чертовски жаркий трах и игра с сосками, могу я добавить.

Когда он чувствует, как мое тело напрягается от оргазма, хватка Кая на мне усиливается, удерживаясь именно там, где он мне нужен. Оторвав голову от моей шеи, он смотрит, как я разваливаюсь на части.

— Черт возьми, да. — шепчет он, загипнотизированный.

Совершенно очарованная, его внимание не покидает меня, пока я стону и прокладываю себе путь сквозь это. Он смотрит так пристально, как будто никогда больше не увидит, как я кончаю, и ему нужно запечатлеть это в памяти, но, черт возьми, если мое тело так реагирует на его прикосновения в одежде, мне нужно знать, каково это — прикасаться к нему без нее.

Грудь вздымается, все мое тело оседает, когда я опускаюсь, усталые мышцы обмякают, и я благодарна, что он держит меня. Переводя дыхание, я падаю на его плечо, бездумно играя с темными волосами у него на затылке. Мое тело рассеянно трется о его, все еще на взводе от моего кайфа, когда я чувствую, как его эрекция скользит по внутренней стороне моего бедра.

Я обхватываю его, поглаживая рукой по всей длине и готовая ко всему остальному.

— Миллер.

Его голос хриплый, отчаянный. — Остановись.

Что?

Отрываясь от его плеча, я все еще тяжело дышу, когда мои глаза находят выпуклость в его трусах, которая как я знаю, в этот момент должна быть на грани боли. — Но…

— Пожалуйста.

Его льдисто-голубые глаза умоляюще смотрят на меня.

— Все, о чем я могу думать, это трахнуть тебя прямо сейчас, но ты, черт возьми, не в своем уме, если думаешь, что я смогу легко забыть что-либо из этого.

Он качает головой, проводя ладонью по своему лицу.

— Я думаю, что меня погубит наблюдение за тем, как ты кончаешь, поэтому, пожалуйста, сделай мне одолжение и иди спать.

Поправляя мою рубашку, он быстро целует меня в последний раз. — И ради всего Святого… Запри гребаную дверь своей спальни.