Миллер
На следующей неделе я все свободное время провожу в доме Кая. Либо на кухне, либо с Максом, и когда Кай возвращается домой с работы после игр, я нахожу способы задержаться подольше, хотя вдохновение еще не пришло.
Очевидно, что это мое дело, если даже потрясающая, ультрасовременная кухня с совершенно новыми инструментами не может заставить меня творить.
Но сегодня тот самый день. Я чувствую, как он жужжит у меня в кончиках пальцев. Прошлой ночью, лежа в постели, я представила это в своем воображении, представила каждый шаг — мой взгляд на разложенный банановый фламбе.(Термин «фламбе» в названии десерта означает, что при приготовлении блюда применяется метод фламбирования, т. е. кратковременного обжигания бананов открытым огнем)
В мире высокого класса вам просто нужно указать что-то как «реконструированное», и это автоматически удваивает цену, что на самом деле не имеет гребаного смысла, если вы спросите меня, но не я устанавливаю правила.
Однажды я приготовила десерт, который назывался просто «Вкус бананового сплита» (в классическом варианте банановый сплит состоит из очищенного банана, разрезанного вдоль, на который выкладываются шарики ванильного, шоколадного и клубничного мороженого под сиропом. Затем сладкое блюдо посыпается орехами, украшается взбитыми сливками и коктейльной вишней. Банановый сплит подается обычно на продолговатой тарелке-лодочке.). Я разложила банановый сплит на весь стол. С одной стороны — шоколад с лесными орехами, с другой — клубничный мусс. Пришлось потрудиться, чтобы съесть хоть кусочек, но презентация была потрясающей, и я получила награду за то, что по сути представляло собой гигантский, беспорядочный банановый сплит.
Однако сегодня я предпочитаю банановый фламбе.
По крайней мере, таков был мой план до того, как Макс решил, что его план — быть цепким. Он ползет так же быстро, как я подхожу к плите. Я собиралась поработать, пока он спал, но было так много дел, с которыми Каю нужна была помощь по дому, что я не хотела их игнорировать. Даже не смотря на то, что он будет недоволен тем, что я постирала и, возможно, сделала глубокий вдох, уткнувшись в одну из его поношенных футболок.
От парня вкусно пахнет. Подайте на меня в суд.
Я смотрю вниз, рядом со своими босыми ногами. — Макс, детка, что случилось?
Он садится на кухонный коврик, протягивая ко мне обе руки. — Нана, — говорит он.
Я пришла к выводу, что независимо от того, что это за звук, который начинается с “Н" и заканчивается небольшим бормотанием, скорее всего это его версия просьбы о банане. У меня их целая куча стоит рядом с плитой, которую я купил несколько дней назад. Они вот-вот потемнеют, вот почему именно сегодня мне нужно их использовать.
Очищая один, я опускаюсь на корточки и отламываю ему кусочек. — Держи, Баг.
Его голубые глаза сияют, волосы все еще немного потные после сна, но, черт возьми, он чертовски милый.
Плита разогревается, но я ни за что не смогу готовить этот десерт, когда он так близко. Поскольку фламбе требует, чтобы я разожгла огонь, на сегодня мы официально покончили с этой идеей.
Макс с довольным видом жует банан, сидя на земле, его каштановые волосы разметались во все стороны.
— Макси, не хочешь пойти поиграть со своими кубиками?
Он качает головой.
— Может быть, нам стоит выйти на улицу и надуть мыльные пузыри?
Еще одно "нет".
— Хорошо, ты просто хочешь посидеть со мной на кухне?
Поднимая глаза, он улыбается, размазывая банановое пюре по молочным зубам.
Я хихикаю, поднимая его на руки. — Ладно, дружище. Тогда давай займемся тобой.
Я выключаю конфорку, прежде чем поставить его на маленькое приспособление, которое удерживает его в вертикальном положении на высоте стола.
Опираясь на предплечья, я оказываюсь на одном уровне с ним. — Что мы должны приготовить?
— Нана! — кричит он.
— У тебя все еще есть твой банан.
— Нана!
— Я не могу приготовить этот банановый десерт с тобой на кухне. Пламя большое и горячее, и ооо… — я начинаю щекотать ему живот, просто чтобы услышать его смех. — Немного страшно. Так что нам нужно придумать что-нибудь еще с бананами.
— Нана!
Боже милостивый. Сегодня я большой поклонник бананов.
— Как насчет… — Я оглядываю кухню в поисках идей. Бананы, мука, сахар. И сковороду для запекания тоже. Я снова смотрю на него. — Может, нам испечь банановый хлеб?
Это, черт возьми, точно не будет учитываться при выполнении какой-либо работы, которую мне нужно выполнить, но я уже много лет не готовила ничего более простого, чем банановый хлеб.
Макс хлопает в ладоши.
Думаю, мы готовим банановый хлеб.
В моей памяти всплывает старый рецепт, по которому я готовила для своего отца, когда была маленькой девочкой. Этот хлеб почти как пирог с влажной серединкой и сладкими добавками.
Мою руки, потом руки Макса, я ставлю его ближе к столешнице, позволяя ему видеть и трогать столько, сколько он захочет. Открутив основу от миксера, я устанавливаю ее прямо перед ним.
— Хорошо. Для начала. Мы должны размять эти бананы.
Я очищаю их от кожуры и бросаю на дно миски, но Макс в какой-то момент протягивает руку, чтобы взять горсть, прежде чем отправить в рот.
Я киваю. — Я никогда раньше так не пекла, но давай посмотрим что из этого выйдет.
Взяв в руку вилку, я протягиваю ему вилку поменьше, которая ни хрена не сделает, но, по крайней мере, он сможет почувствовать, что принимает участие.
Разминаем бананы. Ну, я разминаю бананы. Макс просто как бы звякает вилкой о металлическую миску.
— Отличная работа, — повторяю я. — Теперь нам нужно четыре яйца.
Эту часть выполняю я. Я не думаю, что его маленькие ручки могли бы ухватить яйцо. — И немного масла канолы.
Наполняя один из мерных стаканчиков, я протягиваю его ему, стараясь накрыть его руку своей.
Я хочу, чтобы он чувствовал, что делает это. Кто знает, может быть, он учится. Я бы с удовольствием научилась готовить у своей мамы, но ее не было рядом, чтобы научить меня так же, как нет мамы Макса, чтобы научить его.
Мы вливаем масло в смесь, по пути немного теряя содержимое, поэтому я добавляю еще немного для пущей убедительности.
То же самое проделываем с сахаром и солью. Добавляем пищевую соду и пакетик ванильного пудинга быстрого приготовления. Мне ни за что на свете не сойдет с рук добавление пудинга быстрого приготовления в рецепт для работы, но мы готовим для удовольствия, чего я не делала уже много лет. И это особенно забавно, когда Макс насыпает муку в миску, и из-за этого взлетает большое мучное облако, покрывая его белым слоем.
Он истерически смеется, и я не могу не присоединиться к нему. Его растрепанные каштановые волосы в муке, рубашка испачкана, но на лице сияет широкая улыбка, когда он пытается набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы дышать сквозь смех.
— Баг, я думаю, нам нужно купить тебе фартук, как у меня.
Он снова хихикает, и я в восторге от этого звука. Конечно, его семья выглядит немного иначе, чем будет у его сверстников, когда он пойдёт в школу. Он, вероятно, заметит, что у многих детей двое родителей, но у Макса все хорошо. Он счастлив, и я не могла бы желать для него ничего большего.
Я снимаю с него рубашку и позволяю ему пожить своей лучшей жизнью голого малыша, прежде чем добавить в смесь еще немного муки. Держа и его, и чашу, я прикрепляю ее к основанию миксера, затем позволяю ему помочь мне включить его.
Его голубые глаза расширяются, а маленький ротик приоткрывается, когда он видит и слышит, как включается миксер. Я не слежу за ингредиентами. Я наблюдаю за ним только потому, что не могу прийти в себя, видя, как он переживает все это впервые. На его милом лице столько радости, и я ловлю себя на том, что чувствую то же самое.
Счастье и восторг во время приготовления.
Самое время мне снова это почувствовать.
Обычно я предпочитаю орехи, когда дело доходит до бананового хлеба, но в этот раз я предпочитаю шоколадную стружку. Я позволяю ему посыпать его сверху, отмечая, что одной рукой он кладет в миску, а другой засовывает в рот.
Я ставлю форму для выпечки в предварительно разогретую духовку, испытывая странное чувство гордости и… облегчения , потому что я действительно приготовила десерт, который, я не испорчу в течение следующего часа, пока он выпекается, у меня хорошее предчувствие.
Но потом я оборачиваюсь и вижу абсолютную катастрофу, которую мы устроили на кухне. Макс вернулся к стойке, продолжая есть шоколадные чипсы, которые я достала для него, и я не могу не улыбнуться открывшемуся виду.
Мои преподаватели кулинарии умерли бы, если бы на моем месте в школе был такой беспорядок. На меня бы кричали, и ругали. За время работы в ресторанной индустрии я выросла толстокожей. Чистота и организованность — это первое и второе правило на всех кухнях, с которыми я заключаю контракты. Кроме единственного полотенца, перекинутого через плечо, я не могу ни к чему прикасаться. Мои волосы туго зачесаны назад, форма накрахмалена, а кожа покрыта.
Но сейчас, передо мной голый ребенок, мои волосы растрепаны на макушке, и я больше не могу чувствовать себя собой.
Чуть больше часа спустя, когда открывается входная дверь, я готовлю для нас нарезанный ломтиками пирог с тающим сверху маслом. Кай с важным видом входит после тренировки, подкрадываясь к сыну сзади.
— Ты голый? — спрашивает он, щекоча живот Макса и покрывая его щеки поцелуями.
Макс извивается в его руках, смеясь.
— Голый Макси, что ты делаешь?
Кай поднимает его на руки, прижимая к груди. Маленькие ручки Макса мгновенно обвиваются вокруг его шеи, и мне приходится отвернуться, чтобы не пускать слюни, наблюдая, как Кай держит своего сына, надев эту чертову бейсболку задом наперед.
— Привет, Миллс, — говорит он.
Я снова поворачиваюсь к нему. — Привет.
Он держит Макса на невероятно жилистом предплечье, когда подолом рубашки вытирает летний пот со лба.
Он, должно быть, чертовски шутит. Почему он ни с кем не спал с тех пор, как появился Макс? Все, что ему нужно сделать, это постоять у своей входной двери, подержать сына и, возможно, снять с себя рубашку. Сбежались бы все женщины по соседству. Это как смотреть порно с отцом-одиночкой.
— Что вы, ребята, приготовили?
— Что?
Раздражающе самодовольная, но вполне заслуженная ухмылка скользит по его губам. — Что вы приготовили, Миллер?
— Банановый хлеб.
Его брови приподнимаются вместе с взволнованной улыбкой. — Ты сделала новый десерт?
Так мило что он хочет этого для меня. Возможно, он не понимает всех тонкостей, особенно если учесть, что он спрашивает, буду ли я добавлять в Food & Wine банановый хлеб, приготовленный с пудингом быстрого приготовления, но, тем не менее, он вкусный.
— Это не новый рецепт, но я закончила его, не сжигая, так что это уже плюс. Макс тоже помог мне.
— Так это ты сделал?
Кай спрашивает своего сына.
Макс решает быть застенчивым, но я вижу на его лице гордую улыбку.
— Хочешь попробовать? — Спрашиваю я.
— Абсолютно. Ты уже пробовала?
— Пока нет.
— Что ж, сначала ты поешь, а потом я.
— Почему? — Я смеюсь. — Боишься, что я пытаюсь тебя отравить или что-то в этом роде?
— Нет, но ты усердно работала над многими рецептами и ни хрена не преуспела в процессе. Тебе стоит попробовать.
— Мне нравится печь для других людей.
И я слишком давно не пекла для кого-то, кроме критиков. Я как будто забыла, что моя любимая часть выпечки — накормить людей, которых я люблю. У меня не всегда получается выражать свои чувства, поэтому я предпочитаю говорить о них через их желудок.
Неудивительно, что в последнее время ничего не получалось.
— Но сначала Макс, — говорю я, дуя на крошечный кусочек, чтобы приготовить его для него.
Он широко открывает рот, чтобы взять мою вилку, и мурлычет, когда она попадает ему на язык.
— Ладно, с такими восторженными отзывами, думаю, мне тоже нужен кусочек, — вмешивается Кай.
Я накалываю для него на вилку.
— Ты не собираешься подуть на это ради меня?
У него дьявольская улыбка, но моя намного озорнее.
— О, я что-нибудь подую для тебя. Все, что тебе нужно сделать, просто это попросить.
— Господи, — смеется он. — Дай мне этот долбаный банановый хлеб.
Я не уверена почему, но я не передаю ему вилку. Вместо этого я подношу ее к его рту и сама кормлю его.
Его глаза остаются прикованными к моим, его губы обхватывают вилку, и во всем этом есть что-то такое странно эротичное.
— Миллер.
Он жует, его глаза расширяются. — О Боже мой, это потрясающе.
— Правда?
Это то, чего мне не хватало. Видеть чистую радость, когда кусочек попадает кому-то на язык.
— Да. Это лучший банановый хлеб, который я когда-либо пробовал. Я даже не знаю, стоит ли называть это хлебом. Это больше похоже на торт, и я хочу съесть его целиком.
— Вау.
— Нет, я серьезно. Дай мне еще кусочек.
Посмеиваясь, я так и делаю, снова кормя его.
Он стонет, и, черт возьми, если мне не приходится сжимать ноги при этом звуке.
— Ты должна попробовать, — настаивает он.
Той же вилкой, что была у него во рту, я откусываю кусочек. Я чувствую, как он следит за мной, как будто у него та же мысль, что и у меня, о том, что мои губы находятся именно там, где только что были его.
И надо же, он прав. Это хорошо. Это действительно хорошо. Я думаю что это даже лучше чем то, как я готовила его раньше.
— Ты прав.
Я откусываю еще кусочек, прежде чем дотянуться до обнаженного живота Макса. — Отличная работа, Баг.
Большая рука Кая обвивает мой затылок, привлекая мое внимание к нему, и я нахожу его взгляд таким мягким. Его большой палец мягко поглаживает пульсирующую точку сбоку на моем горле, прежде чем он нежно сжимает меня. — Хорошая работа, Миллс.
Вау. Странный прилив эмоций подкрадывается ко мне, подавляя мои чувства.
Что, черт возьми, это значит?
Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне говорили, что я хорошо справляюсь на кухне, и Кай говорил это так буднично. Так уверенно. Мне хочется испечь еще, чтобы снова услышать это.
И я даже не буду вступать с ним в борьбу. Я действительно проделала хорошую работу.