Пришельцы из прошлого

XVII

Я поставил наш грузовичок перед входом в ресторан, рядом с маленьким синим автомобильчиком, который узнал по надписи, приклеенной к заднему стеклу. Именно его мы обогнали на дороге. Это был «моррис». Я где-то читал, что изготовители этих каракатиц увеличили мощность двигателя с двадцати семи лошадиных сил аж до сумасшедших тридцати восьми. Но даже такого количества лошадей было недостаточно, чтобы «моррис» стал любимцем гонщиков.

— Это «моррис», — сказал я Тине, открывая для нее дверцу пикапа. — Помнишь, точно такую же штуковину мы сперли в Лондоне? Машина не заводилась, и мне пришлось своим бойскаутским ножом разобрать бензонасос, который они позаимствовали, наверное, из детского конструктора.

— Помню, — сказала она. — Твои технические способности произвели на меня неизгладимое впечатление.

— Так и было задумано. — Показав рукой на телефонную будку, стоявшую на углу, я сказал: — А теперь иди и сделай так, чтобы тебя заметили. Я буду ждать в ресторане. Десять центов у тебя найдется?

— Найдется.

— Отлично. Выходит, Мак не ограничивает тебя в накладных расходах. — Я усмехнулся. В мирное время подобные задания выполнять намного проще. В Германии я даже не мечтал о возможности позвонить Маку и спросить: «А что делать дальше?» — Как ты поддерживаешь с ним связь? Он по-прежнему сидит в своей конуре на Двенадцатой улице в Вашингтоне?

Этот светский разговор я вел с единственной целью поддерживать видимость полнейшей безмятежности, совершенно не задумываясь над тем, что говорю. Тина, однако, бросила на меня быстрый взгляд. Выдержав паузу, она сказала:

— Извини, дорогой, я не имею права просвещать тебя на этот счет. Ведь ты фактически… Короче, ты слишком долго не был с нами.

Другой бы, возможно, расценил ее ответ как легкий щелчок по носу, но в действительности для обиды не было оснований.

— Нет вопросов, детка, — спокойно сказал я.

Коснувшись рукой моего плеча, она быстро проговорила:

— Я узнаю у него о твоем статусе, дорогой.

Я пожал плечами:

— Не беспокойся. Я могу ограничиться неквалифицированным трудом. Ты продолжай убивать их, а я буду заниматься похоронами.

— Не говори глупостей. Закажи мне гамбургер и кока-колу.

— Так точно. Есть. Конец приема.

— Эрик!

— Да?

В ее глазах застыло виноватое выражение.

— Честное слово, мне очень жаль. Но, поменяйся мы местами, ты ведь тоже ничего не сказал бы мне, если бы у тебя не было соответствующих инструкций.

Я усмехнулся:

— Иди звони и перестань тревожить свое сердечко проблемами служебного долга и воинской дисциплины.

В дверях мне пришлось уступить дорогу выходившей из ресторана молодой паре — худощавому юноше в спортивной куртке и клетчатой кепке — такие когда-то носили только игроки в гольф — и высоченной девице в туфлях без каблуков, твидовой юбке и шерстяном свитере. Тот факт, что она обходилась без каблуков, свидетельствовал о ее недюжинном уме, потому что в противном случае она, как и я, рисковала постоянно биться головой о притолоку.

За свою галантность я был вознагражден улыбкой этой «дюймовочки», обнажившей два ряда больших, белых и очень ровных зубов. Приглядевшись к ней, я подумал, что она по-своему даже привлекательна — длинные, стройные ноги, пышущее здоровьем лицо. Кого-то она мне напоминала, и я, задержавшись у входа, некоторое время наблюдал, как она грациозно усаживалась в крохотный синий автомобильчик. Молодой человек устроился рядом с ней, и они с гордым видом не спеша отбыли.

Только войдя в зал, я сообразил, что высокая девушка напомнила мне мою жену. В недалеком прошлом Бет была такой же симпатичной, молодой и хорошо воспитанной, как эта техасская каланча. Возможно, Бет и сейчас мало изменилась. Трудно судить о внешности женщины, прожив с ней больше десятка лет. Впрочем, в данной ситуации мне меньше всего хотелось думать о том, как выглядит сейчас моя жена.

Взяв со стоявшего возле дверей столика газету, я прошел в зал. Он вызвал у меня ощущение тепла и уюта. Официантки в пышных псевдоиспанских юбках пробудили во мне воспоминания о Барбаре Херрере. Сегодня на меня почему-то напала легкая сентиментальность.

Я сел и, раскрыв газету, обнаружил, что она вчерашняя. Я сложил ее пополам и обвел взглядом помещение.

Сзади бесшумно подошла официантка и, положив на столик меню, так же незаметно удалилась. Музыкальный автомат бил по барабанным перепонкам.

Посетители ресторана — законопослушные, мирные граждане — казались мне странными. Естественно, все они были нормальными людьми, а странным был я — человек с ножом в кармане, пистолетом за поясом и с пылью от тайной могилы на ботинках. Вошла Тина, огляделась и, заметив меня, направилась в мою сторону. В джинсах она выглядела стройной и деловитой. Она была еще одним свирепым плотоядным созданием среди безобидных травоядных. Эту ее особенность нельзя было не заметить — она отражалась в ее глазах и походке, и я немало удивился, что посетители ресторана не воззрились на нее с ужасом.

Она не из тех, кому можно довериться. Впрочем, любому другому члену нашей банды отчаянных головорезов тоже нельзя доверяться. Мне подумалось, что было бы очень полезно лично поговорить с Маком. Тогда бы я точно знал, каков мой статус. Сейчас Тина вряд ли обманывала меня, но я знал: в случае необходимости она солжет, не моргнув глазом, и без малейших угрызений совести бросит меня на полпути. На ее месте я поступил бы точно так же. В годы войны, когда требовала обстановка, я совершал аналогичные поступки. Совесть никогда не мучила меня.

Она села напротив меня и, скорчив гримаску, заткнула пальцами уши.

— Надо запретить подобное издевательство над невинными людьми, — сказала она, имея в виду пронзительные вопли, издаваемые музыкальным автоматом.

Я ухмыльнулся:

— Что ты знаешь о невинных людях? — На ее лице появилось отсутствующее выражение, и я спросил: — Удалось связаться с Маком?

— Да, — ответила она. — Он крайне недоволен тем, что за нами следят. А выбор маршрута, о котором ты успел наболтать, назвал редким кретинизмом.

— Кретинизмом? — переспросил я. — В следующий раз пусть заранее пришлет мне маршрут, который наметил сам.

Она пожала плечами:

— Что сделано, то сделано. В Санта-Фе примут дополнительные меры безопасности. Амоса Даррелла будут охранять день и ночь, пока не вычислят замену Херреры. Вернее, пока не вычислят и не ликвидируют. А в данной ситуации, Мак согласен, твой план оптимальный. Нам следует продолжать путешествие и вести себя беззаботно. И стараться установить, кто за нами следит. Наступит момент, и их арестуют.

— Выходит, нам отведена роль приманки.

— Вот именно, любовь моя. Что же касается тебя, он интересуется, не намерен ли ты вернуться к нам на постоянной основе. Если да, он полностью введет тебя в курс того, что тебе необходимо знать. И произойдет это весьма скоро. Если такого желания у тебя нет, тогда чем меньше тебе известно, тем лучше.

— Понятно.

Она наблюдала за мной.

— Сначала ты должен решить для себя сам. Его требование вполне законно, ты ведь не станешь отрицать. Мак говорит, для тебя у него всегда найдется место. Понятно, тебе придется освежить многое из того, что ты несомненно успел забыть. Поэтому первое время ты не сможешь претендовать на главную роль, руководящую должность, как было в конце войны. Многие из нас работали без перерыва все годы существования организации. Поэтому не считай себя обиженным, если я раскрою не все аспекты теперешней операции. Зачем вводить тебя в курс дела, если завтра ты решишь вернуться к жизни безвредной букашки?

Я сказал:

— Конечно, но в определенной степени это зависит и от того, пожелает ли принять меня обратно моя прежняя жизнь.

Тина улыбнулась:

— Пожелает, милый, если ты вернешься смиренным и раскаявшимся. В конце концов, ситуация отнюдь не уникальная — любовь военного лихолетья, внезапно вспыхнувшая вновь спустя многие годы. Твоя жена поймет и втайне будет еще больше ценить тебя, зная, что ты понравился и другой женщине. Конечно, вслух она этого никогда не признает. В общем, тебя не выгонят, если, вернувшись, ты будешь униженно молить о прощении. Так что решение за тобой.

Я отрицательно мотнул головой;

— Не только за мной.

— Что ты имеешь в виду?

— Кое-кто настроен к нам не слишком дружелюбно. Ты о них забыла? За смерть надо платить, и, если мне не изменяет память, расчет с долгами был одним из наших главных принципов. Они играют по тем же правилам. Помни, Тина, сейчас мы просто приманка, и, если что-нибудь случится, найти нам замену не составит труда. Поэтому не переживай за мое будущее. Я не уверен, что оно у меня есть.