Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Глава 6

Глубокой ночью я проснулась от надоедливого жужжания мухи. Тольвейра рядом не было. Наверное, улетел по своим делам… Я перелезла на его половину кровати и завернулась в шёлковое покрывало, чтобы доспать. Из окошка лился лунный свет, было тихо и очень уютно.

Муха, видимо, решила, что надо испортить мне всё блаженство, и не оставляла в покое. Садилась то на руку, то на плечо, или норовила подлететь к лицу. Уже подумывала сжечь её огоньком, но тут меня начал одолевать сон. И в этом сне муха засветилась золотым сиянием; тихим голоском, похожим на нежный звон колокольчика, она проговорила мне на ухо:

— Феолике, пожалуйста, встань с постели и иди за мной.

Я не удивилась: какой только ерунды ни бывает в снах! Мной вдруг овладело любопытство — непривычное любопытство, потому что всё время, что я жила в Скальном Дворце, мои мысли занимал лишь Тольвейр. Как ему угодить, сказать то, что ему понравится, одеться и причесаться так, чтобы он похвалил. Пару раз я прогулялась по коридорам, но и только. В целом, моё существование свелось к тому, что я сидела в комнате и либо ждала Тольвейра, чтобы провести с ним время, либо примеряла платья и драгоценности.

Сейчас же моим вниманием завладела муха. И неважно, что это был сон.

— Феолике, — снова позвала она. Бормоча: «Иду, иду», я в ночной рубашке слезла с кровати, нашла свои удобные башмачки из мягкой белой кожи и, обувшись, направилась к двери.

— Тихо, — лепетала муха, сидя на моём плече, — тихо, прошу тебя!

Я как могла бесшумно отворила дверь и выглянула наружу. Слуг-иллюзий не было видно, и самого Тольвейра — тоже. Убедившись, что путь свободен, я пошла в тот коридор, который мне указала золотистая муха. Пройдя шагов пятьдесят и свернув направо, я остановилась в недоумении, потому что передо мной предстала сплошная стена. Тупик.

— Это иллюзия, — прозвенела муха. — Притом ослабевшая, уже не такая твёрдая. Смотри!

И, сорвавшись с моего плеча, она пролетела сквозь стену.

У меня это вышло не так легко. Иллюзия, стоило просунуть через неё руку, оказалась на ощупь как густое желе. На миг почудилось, что я застряну в нём, и сон закончится, но нет, всё-таки смогла выбраться. И застыла на месте, глядя то влево, то вправо — в каком направлении идти?

— Сюда, — раздался тонкий голосок мухи, и я заспешила в узкий, тёмный коридор, который только золотистые крылышки и освещали. Факелов на стенах здесь не было.

— Не вздумай зажигать огонь, — предостерегла муха, когда мы двинулись дальше. — И если обратишься ко мне, говори тише.

— Куда ты меня ведёшь? И кто… что ты вообще такое? — не выдержала я на очередном повороте. Здесь, между прочим, было не так уж тепло, а моя ночная рубашка доходила только до колен.

Муха вздохнула, как человек, а затем её окутало облако золотых искр. Когда они рассыпались, я прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть. Передо мной в воздухе парила самая настоящая фея!

— Тс-с! — прошептала она, коснувшись моей щеки крохотной ручкой. На фее было розовое платье; светлые волосы в беспорядке падали на плечи, а маленькое личико, бледное и довольно худенькое, исказилось тревогой.

— Меня зовут Линлейт. О тебе я всё знаю из ваших бесед с Тольвейром. Только не кричи, пожалуйста! Если он узнает, что я здесь и жива, то прикончит меня, — жалобно пискнула златокрылая.

Линлейт! Бывшая советница королевы фей, подруга Вильгерна и Софи! Только сейчас я поняла, что не сплю, и, желая окончательно в этом убедиться, хорошенько ущипнула себя за руку.

Тёмный коридор никуда не делся. Феечка — тоже.

— Как ты здесь оказалась? — Я обдумывала её слова. Линлейт боялась Тольвейра… Интересно, почему? По какой причине он должен был убить её?

— Я всё расскажу, но сначала ты должна кое-что увидеть, Феолике, — фея повернулась и золотой бабочкой устремилась вперёд. Стряхнув с себя оцепенение, я заторопилась следом за ней.

Чем дальше мы шли, тем шире становился коридор, пока, наконец, не вывел нас в огромную залу. Здесь было около двадцати или больше клеток с пленниками — мужчинами, женщинами, даже детьми. Все они лежали, закрыв глаза, и, похоже, находились в некоем зачарованном сне. Все были скованы цепями, и многие, как мне показалось, ранены или сильно избиты; глядя на эту ужасную картину, я закрыла руками лицо и попятилась.

— Это будущие жертвы Первого жреца, — проник в мои уши грустный голосок Линлейт. — Скользкая Богиня, которая прячется за образом Великой Матери, требует крови для того, чтобы поддержать свою силу. Ей нужны кровь и вера. От тех, кто не покорился воинам Тольвейра, требуют первое. От тех, кто покорился — второе. Покорившихся, как я слышала, много, но очень много и тех, кто прячется за барьером Чистосердечной. Или, например, горные дикари в Пельтенне — они веруют во что-то своё и до того непокорны, что готовы умереть, но не склониться перед чужой волей…

— Чистосердечная — это кто? — глухо спросила я, отнимая ладони от лица.

— Жрица. Её имя — Дэрна, — пояснила Линлейт.

Вот почему Тольвейр до сих пор не называл при мне имени жрицы! В драконьей или человеческой библиотеке легко можно было узнать, что Дэрна, которой сейчас перевалило далеко за шестьдесят, славилась как одна из самых одарённых жриц Невидимого Бога в истории. Дэрна могла охранять своими молитвами от демонов, а не призывать их.

И Гиркантию, очевидно, замкнула тёмной магией вовсе не она!

— Ты же знаешь, что Вильгерн был одержим идеей открывать и исследовать новые земли для драконов, — начала свой рассказ Линлейт, и я кивнула. — Эти места привлекли его с самого начала. Здесь была тайна. Загадка. И он решил взять меня с собой… после того, как я стала много жаловаться на судьбу. После того, как меня сочли слишком легкомысленной, чтобы давать советы Её Величеству, — фея помрачнела. — Но это всё уже не имеет значения. Так вот, мы с Вильгерном прилетели в Земли Кровавого Солнца…

Я молча слушала, как они забрались глубоко в подземные лабиринты, обнаружили там кристалл с гигантской змеёй и полубезумного Грэйлека. А затем драконья битва разбудила чудовище от сна, длившегося тысячи лет. И при этих словах я вспомнила зловещее предсказание о том, что восстанет древнее зло…

Услышав, как после взрыва кристалла Вильгерн, весь в крови, распростёрся на полу, а Ти-Амата, приняв человеческий облик, подошла к нему, я не выдержала и перебила фею:

— Да, всё верно! Он сказал, что Богиня вернула его к жизни поцелуем, дав ему при этом новое имя!

— Очнись, Феолике, — грустно откликнулась Линлейт, — ей не под силу оживить дракона; Ти-Амата — легендарный монстр, а не истинное божество!

— Значит… — Я сжала кулаки, вонзая ногти в ладони и не чувствуя боли. Не верю, не верю, не верю!..

— Вильгерн мёртв. А Тольвейр — это тот, кого создала в его теле ужасная магия Ти-Аматы.

— Нет! — закричала я, не помня себя, и фея вздрогнула. — Вильгерн не мог умереть! Ты лжёшь!

— Тише, перестань, не кричи. Нас могут услышать, — в ужасе пролепетала Линлейт, метнувшись назад, к выходу. Её всю трясло, но мне сейчас было стократ хуже.

Я хотела крикнуть снова, что Вильгерн жив, я это чувствую, и что бы ни сделала с ним Ти-Амата, я верну его своей любовью! И сказала бы много чего ещё, но не успела. Потому что прозвучавший из коридора голос заставил мой язык отняться, а ноги — ослабеть:

— Вас уже слышат, глупый мотылёк!

Линлейт пронзительно вскрикнула. А вслед за этим вокруг неё материализовалась птичья клетка. И клетку эту подхватил, не давая ей упасть, шагнувший к нам Тольвейр.

Встретившись взглядом с его пронизывающими чёрными глазами, я почувствовала, как страшно холодеет внутри. Будто моё сердце сжали чьи-то грубые ледяные пальцы.

— Что ж, — усмехнулся Тольвейр, встряхнув клетку с едва живой от страха феей, — по крайней мере, я могу больше не притворяться. Настало время откровенных разговоров, Феолике.