Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Глава 9

Тольвейр

Она стояла на поляне, окружённая почерневшими, дрожавшими, словно от холода, деревьями. Ветер развевал спутанные волосы Феолике, играл подолом её рваного платья. Глядя на это, я спустился с сумрачного неба и обернулся человеком. Правда, крылья за спиной исчезли не сразу, и, вероятно, придавали мне вид кровожадного демона, потому что Феолике всхлипнула и подалась назад.

— Тольвейр, что… что происходит?! Эта поляна посреди туманной пустоты… Я ведь только что была в Рубикальтовых лесах!

— Ты во сне, — сказал я, предупреждая новый захлёбывающийся поток слов. — Помнишь, я давал тебе пить зелье, Феолике? Оно затянуло тебя в мой сон, стоило лишь этого пожелать. Мощное волшебство, не правда ли? Жаль, одноразовое. Но для того, чтобы сделать тебе небольшое внушение, хватит.

В серых, расширившихся глазах появился испуг. Каким же притягательным он был! Мне хотелось и впредь устрашать Феолике, видеть её трепет, чувствовать её покорность моей воле. Тем более, что в нереальности сна магии у неё не было.

— Значит, и во владениях Дэрны я не смогла убежать от тебя, — прошептала Феолике, и я удовлетворённо кивнул.

— Именно так, моя дорогая, именно так. Смирись. Ты сама прилетела ко мне, — усмехнулся я, шагнув к ней, — и теперь нечего плакаться. Кроме того, я привёл тебя сюда не затем, чтобы выслушивать твои стенания, Феолике. Меня интересует другое.

Под моим взглядом она вся сжалась.

— Уже два дня, как тебе удалось проникнуть за барьер Чистосердечной жрицы, — продолжал я. — Рассказывай, как твои дела?

Феолике торопливо заговорила, подобрав с земли веточку и ломая её в пальцах:

— Я… я устроилась работать в харчевне «Волшебная настойка». Она называется так потому, что её владелец, Гриндельтракс, или Гринд, как все его зовут, умеет готовить по-настоящему сшибающую с ног настойку из грибов хоммора. Все лесные жители приходят в эту харчевню пропустить кружку-другую…

Я нахмурился. В памяти воскресли совершенно ненужные воспоминания о таверне в городке Лейта, о друзьях Вильгерна… Усилием воли отбросив сентиментальную чепуху, я вновь обратился к Феолике:

— И это всё?

— Да, — она как-то растерянно посмотрела на меня. — Пока я ещё ничего не разузнала про Дэрну, но в харчевне бывает много народу, и наверняка…

Феолике не успела договорить. В мгновение ока я очутился рядом и схватил её за горло. И, пока она, побелев от страха, безуспешно пыталась что-то прохрипеть, я зло выплюнул:

— Наверняка! Наверняка пройдёт ещё три дня, и ты выяснишь, где живёт Дэрна, потом — как она выглядит, и месяца за два, может быть, доберёшься до неё! У нас нет столько времени, Феолике!

Я отпустил её. Глядя, как она хватает ртом воздух, подумал, что охотно бы, пожалуй, задушил её.

— Из-за тебя и так появились дополнительные неприятности! Если бы ты оказалась такой же, как любая приличная драконесса из рода Ари, то дала бы Хэг-Даалю благополучно сдохнуть от ран! Вместо этого ты спасла его, да ещё любезно подсказала насчёт Земель Кровавого Солнца.

Феолике, казалось, была потрясена, и с заметным трудом проговорила:

— Он же… друг твоей семьи! Как ты можешь… так говорить?!

— Семьи Вильгерна, — поправил я. — На которую мне плевать, как и на него самого. Зато теперь квизари и другие драконы вместо того, чтобы улететь от Гиркантии, упорно пытаются пробить защиту Богини! Она сообщила мне, что чувствует драконье волшебство. Если с ними ещё и Кэрхильд с её антимагией… В общем, ты поняла.

— Поняла, — Феолике вдруг хрипло засмеялась, потирая горло, и это привело меня в бешенство. Вокруг нас вспыхнул огонь, заключая в круг. Феолике мгновенно перестала смеяться, закричала, когда пламя лизнуло её башмак, и сбросила его с ноги. Сжалась и в явном испуге закрылась обеими руками.

— Я знаю, что на самом деле происходит, Феолике! Ты нарочно не ищешь Дэрну, думая, что всё как-нибудь образуется, и тебя, Линлейт, всех вас кто-нибудь спасёт, — выплюнул я. — Ты ведь и раньше такая была — жалкая, беспомощная, ждавшая спасителя, верно?

Мои слова, похоже, жалили её сильнее, чем мог бы обжечь огонь. Феолике задыхалась и ничего не могла сказать, по лицу её текли слёзы. Ничего, пусть страдает и плачет, так ей и надо!..

— Я слишком много времени потратил на болтовню. С тобой действительно надо жёстче обращаться, — говорил я, пока огонь медленно потухал. Чёрные деревья стенали, словно живые, и тянули к нам свои руки-ветви. Забавно было наблюдать, как эта деталь сна заставила Феолике вздрогнуть и отползти в самую середину поляны.

— Даю тебе сроку один день и одну ночь, не больше. По истечении этого времени ты получишь в подарок крылышко феи, как я тебя и предупреждал.

Феолике сглотнула.

— Ещё через сутки — второе крыло. Не бойся, даже без крыльев Линлейт будет жива, просто искалечена. Фейская магия поддерживает в этих надоедливых мотыльках жизнь, пока они не лишатся… головы, — я хмыкнул, видя, как смертельно побледнела моя чувствительная собеседница. — Но до тех пор, я надеюсь, ты всё-таки справишься со своим заданием.

— Скажи, — прошелестела Феолике, — неужели в тебе совсем нет жалости? Сочувствия? Как ты можешь быть таким жестоким, Тольвейр?

— Ну, почему же, — я склонился к ней и, ухватив за руку, вынудил подняться. — Иногда бывает, что я могу кого-то пожалеть. Например, тебя, если ты сделаешь, как я велю, и опять станешь послушной девочкой…

Я привлёк её к себе, разрывая на ней платье. Жадно поцеловал в искусанные губы. Нетерпеливо ущипнул за белое, нежное плечо… Тут Феолике взвизгнула, забилась в моих руках, как птица.

— Нет! Не хочу! Помогите! — Отчаянный вопль зазвенел в моих ушах. Я отпустил её и в каком-то непонятном смятении сделал несколько шагов назад.

Яркое до боли воспоминание, принадлежавшее Вильгерну, вспыхнуло перед глазами. Грязный человечишка, прижавший к дереву заплаканную Феолике, которая точно так же срывающимся голосом звала на помощь…

Что тогда испытал Вильгерн, прежде чем одним ударом отшвырнуть человека на камни? Гнев. Сострадание. Желание помочь. То, что испытал и я, увидев Феолике привязанной к столбу. Вот оно что!

Она была права — во мне ещё многое оставалось от Вильгерна. И пусть я не сомневался, что со временем всё это исчезнет, пока я не мог причинить Феолике столько боли, сколько хотел, сломать её полностью.

— Тольвейр? — робко проговорила она, стянув на груди разорванное платье.

Я постарался взять себя в руки. И взглянул на Феолике так, что она поёжилась.

— У тебя в запасе ровно сутки. Поняла?

— Поняла, — обречённо вымолвила она.

— А теперь возвращайся обратно, — и, прежде чем Феолике снова принялась бы хныкать, взывая к моей доброте и милосердию, я громко произнёс вслух заклинание, выкинувшее эту… нежную птичку из моего сна.

Когда чёрная дымка рассеялась, я остался на поляне один. Опустился на голую землю и долго сидел без движения, не обращая внимания на ветер и тоскливый вой деревьев.

На душе было погано, как никогда.