Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Глава 8

Когда-то, давным-давно, я прочитала в библиотеке городка Лейта сказку. В ней человек надел на себя одежду, которая жгла его, словно огонь, и никак не мог её сбросить. Сейчас, стоя перед Тольвейром в платье несчастной деревенской девушки, я примерно так же себя и чувствовала. Невыносимо хотелось снять с себя простенькое, грязное, местами порванное одеяние, но я ни за что не осмелилась бы этого сделать. За моё непослушание Тольвейр сполна отыгрался бы на фее.

— Повтори свою историю, — велел он, развалившись в кресле и поглаживая прутья клетки, стоявшей у него на коленях. Комната, в которой я провела столько счастливых и беспечных часов, выглядела, как обычно, из окошка лились приветливые солнечные лучи, будто ничего не произошло. И сам Тольвейр, с его расстёгнутой на груди рубашкой и волосами, падавшими на лоб, выглядел точно так же, как вчера, когда я самозабвенно целовала его, не зная, что передо мной чудовище.

Проглотив комок в горле, я заговорила бесцветным голосом:

— Бьярена. Единственная дочь кузнеца Олорна, родом из городка Диэра, который находился неподалёку от Большого Пельтенна. Мои родители и пятеро братьев погибли в лапах Первого жреца, но мне удалось бежать из плена. Я разочаровалась в наших богах, ведь они ничем не помогли своему народу, когда пришло войско злобного Тольвейра. Мы верили в богов, которые покровительствуют Пельтенну — богов-великанов…

— Перечисли их имена, — потребовал Тольвейр, — расскажи мне о своей вере подробнее.

Я никогда не могла пожаловаться на память, и, выслушав меня до конца, чёрный дракон остался доволен.

— Сыграешь свою роль, убьёшь Дэрну и вернёшься, а после этого наконец-то встретишься с Богиней. Если она в знак своей великой милости наградит тебя поцелуем, то, Феолике, сомнений твоих убавится, а сил — прибавится, — заключил он.

— А вдруг нет? — тихо спросила я. — Что, если у меня не получится убить Дэрну? Вряд ли это так просто.

Тольвейр нахмурился, и в чёрных глазах его появился опасный огонёк.

— Ты сделаешь всё, что в твоих силах, Феолике. Иначе, — он сжал кулак, и Линлейт, до сих пор неподвижно сидевшая в птичьей клетке, с криком выгнулась от боли, трепеща крылышками, — ей придётся плохо. Очень плохо.

— Прекрати! — взмолилась я. — Оставь её в покое, Тольвейр! Я сделаю всё, что ты скажешь!

Он разжал кулак, и фея с плачем упала на дно клетки. У меня сердце разрывалось от сострадания и страха, что Линлейт не выдержит, погибнет, ведь она казалась такой хрупкой и нежной.

— Вот и договорились, — как ни в чём не бывало улыбнулся Тольвейр. — Значит, так, моя дорогая Феолике. Сначала попрощаешься с отцом, потом выпьешь зелье на дорожку, и я отпущу тебя в Рубикальтовые леса.

Он позвонил в иллюзорный колокольчик и велел слуге позвать Грэйлека. Тот появился, словно этого и ждал. Шагнул мне навстречу, с приторно-слащавым выражением лица раскрыв объятия, но я не тронулась с места.

— Обними своего отца, — сухо приказал Тольвейр. Лишь тогда я, внутренне содрогаясь, позволила Грэйлеку обхватить меня костистыми руками и похлопать по спине.

— Хорошая, послушная моя доченька, — лицемерно вздыхал Первый жрец, — смотрю, так и рвёшься выполнить задание. А там и Богиня благословит… Твой несчастный, много выстрадавший отец будет ждать и молиться за тебя, Феолике! Молиться и душу отводить на недостойных людишках, что не уверовали в Богиню…

Я резко отстранилась от него. Если Тольвейра создала тёмная магия, то дракон, который, к несчастью, был моим отцом, выбрал свой путь сам, ещё с юных лет. Ненависти я к нему не испытывала, только омерзение и гадливость. Ничего другого Грэйлек из рода Тэн не заслужил.

— Не стану тебя задерживать, — спохватился он, отступая к двери. — Желаю удачи и скорейшего возвращения, дочь моя. Да благословит тебя Скользкая Богиня!

С этими словами он скрылся за дверью. А молчавший всё это время Тольвейр опять позвал слугу. На этот раз для того, чтобы тот принёс пузырёк с зельем ярко-фиолетового цвета и бокал, как для вина.

— Что это такое? — настороженно поинтересовалась я.

Тольвейр вместо ответа откупорил пузырёк и вылил зелье в бокал, который затем протянул мне.

— Пей, — властным тоном проговорил он, — а не болтай.

Я взяла бокал из его руки, думая, что выбора у меня всё равно нет, попробовала и скривилась. Редкостная дрянь.

— Давай, — судя по выражению лица Тольвейра, шутки с ним шутить не стоило. У меня промелькнула было мысль выплеснуть зелье на пол, но я перевела взгляд на заплаканную, несчастную Линлейт. И, опустошив бокал, поставила его на столик. Во рту остался поганый привкус, который нечем было перебить.

— Это зелье не даст тебе позабыть о своём задании, — наконец-то, снизошёл до объяснений Тольвейр. — Мне понадобилась помощь Богини, чтобы его сварить, и я занимался этим, пока ты перебирала наряды и побрякушки и мечтала о всяких глупостях вроде свадьбы.

От унижения и стыда у меня кровь прилила к щекам. Захотелось провалиться сквозь землю. Тольвейр беспощадно усмехнулся:

— Да, моя дорогая Феолике, я знаю, что ты иногда говоришь сама с собой. А мои слуги-иллюзии любят подслушивать, всё равно им больше нечем заняться. Но ты не беспокойся, — он сделал паузу, отставив клетку с Линлейт на столик, и потянулся всем своим сильным, здоровым телом, прежде чем встать с кресла, — как сделаешь задание, у тебя появится вдвое больше и платьев, и драгоценностей, и чего захочешь, — Тольвейр шагнул ближе; на его лице отразилось нечто похожее на дикую, тёмную, звериную страсть. — И пусть я не женюсь на тебе, но ты останешься моей, Феолике. Ты всегда будешь принадлежать мне и только мне.

Я посмотрела ему в глаза. И, обуреваемая внезапной, отчаянной и безумной надеждой, прошептала:

— Я люблю тебя. Люблю. Вернись ко мне… Вернись, мой прекрасный принц, мой Вильгерн, — вспомнив о сказках, в которых поцелуй истинной любви творил чудеса, я потянулась к чёрному дракону. Коснулась своими губами его губ, вложив в этот поцелуй всю нежность и боль, которая терзала моё сердце. Чудо, хоть бы случилось чудо! Я закрыла глаза, переживая этот миг, застыв в мучительном ожидании…

Грубые руки впились в плечи, тряхнув меня, как следует. Я вскрикнула и, распахнув глаза, уставилась на Тольвейра, а он ответил на мой взгляд насмешливой улыбкой:

— Даже не надейся, Феолике. Вильгерна, который носился с тобой, как с хрустальной вазой, больше нет. Привыкай к тому, кто есть.

— И не подумаю, — во мне волной поднялся гнев. — Ненавижу тебя, ненавижу! Пусти!

Я вырвалась и хотела бежать, но Тольвейр легко поймал меня.

— Ещё раз такое услышу, побью, — прорычал он, стискивая мою руку. — И сейчас бы побил, как следует, чтобы знала своё место, но… — Чёрный дракон умолк, однако мне и так было ясно — что-то его удерживает. И это лучше всяких слов говорило о том, что Вильгерн жив, и надо поскорее спасти его!

Вот только как? Если б я знала, что делать!..

— Сейчас же отправишься в Рубикальтовые леса, — Тольвейр потащил меня к двери, не забывая следить за тем, чтобы не применила магию. — И хочу кое-что уточнить для тебя…

У выхода из Скального Дворца мы задержались. И я обернулась к Тольвейру как раз для того, чтобы уловить на его лице жестокую ухмылку:

— Понимаешь, дорогая моя, я ненавижу фей, как и любую назойливую мошкару. А ещё я придумал, как позабавиться с Линлейт, а заодно и тебя подстегнуть. Если ты промедлишь с убийством Дэрны, я возьмусь за фею всерьёз. И начну, пожалуй, с крыльев.