Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь)

Глава 4

— Благородная Хасса из рода Эйль, не передать, как я рада вас видеть в замке Хеннет! Слуги как раз накрыли на стол. Пройдёмте со мной, — сладким голосом промурлыкала госпожа Тэрль, увлекая за собой напудренную и разодетую подругу. В ушах, на шее, на запястьях и на тонких пальцах — везде у госпожи Эйль, как обычно, сверкали драгоценности. И говорила она подчёркнуто нежным голосом, но жёсткий взгляд и резкие складки у рта говорили об Эйль-Хассе больше, чем показное добродушие.

Мне было велено прислуживать за столом. И я не могла избавиться от мысли, что госпожа Тэрль нарочно хотела меня помучить. Она ведь знала, что после вынужденного голодания на воде я успела торопливо съесть на кухне лишь один небольшой кусок хлеба. А тем временем на белоснежной скатерти стояли вкуснейшие блюда, какие только мог приготовить наш повар. Эйль-Хасса была давней подругой госпожи Тэрль, а значит, почётной гостьей, и её надлежало угостить, как следует.

— Ах, какие цветы вырастил Бади! — Эйль-Хасса потянулась к источавшим сладкий аромат розам, которые алели в вазе посреди стола, и с выражением крайнего блаженства на лице понюхала их. — Прелестно, благородная Сандрена, поистине прелестно! Одолжите мне вашего садовника, пожалуйста.

Госпожа Тэрль омрачилась и бросила на меня косой взгляд.

— К сожалению, Бади умер. Несчастный случай в горах… Теперь цветы выращивает Лина. А ты не стой столбом, Феолике, положи нашей достойной гостье салата с курицей!

Я молча выполнила приказ, надеясь, что у меня в животе не заурчит от голода. Госпожа Эйль посмотрела сквозь меня и воткнула двузубую деревянную вилку в кусочек мяса, говоря подруге, что времена настали дурные, прислуга не суетится, стремясь угодить господам, а требует для себя каких-то прав.

— Так ведь сам благородный альгахри Ниарвен, — вздохнула в ответ госпожа Тэрль, кивая мне на исходивший паром белый фарфоровый чайник на подставке, — издал указ о правах слуг… Как будто мы их обижаем! И призвал не только Найварис, но и остальных драконов быть добрыми — считай, мягкотелыми — по отношению к людям… или тем, — она выразительно глянула в мою сторону, — кто из-за своего поведения оказался на той же ступеньке развития.

С этими словами госпожа Тэрль начала привередливо ковырять вилкой овощной салат. Явно показывала своей подруге, как образцово борется с лишним весом. Я перевела взгляд на тощую Эйль-Хассу, но тут же отвела его и сосредоточилась на том, чтобы красиво и аккуратно разлить чай по чашкам. Если б я пролила заварку на великолепную кружевную скатерть, госпожа Тэрль заставила бы меня голодать ещё день. Или два.

— Какой вкусный салат! — проворковала госпожа Эйль. — Да, от жаркого тоже не откажусь, спасибо… Как хорошо, что у вас всё по-прежнему, благородная Сандрена! Дух старины, традиций, овеянных веками… Недавно была в гостях у своих знакомых… даже не хочу называть имён, несомненно, древний и достойный род, но… вы представляете, они установили на башне замка ужасные механические часы! От громкого перезвона я чуть не отдала душу Невидимому Богу!

Госпожа Тэрль выразительно скривилась, придвигая к себе чашечку чая.

— Соглашусь, это безвкусный кошмар. Плод воспалённого воображения! Представляете, благородная Хасса, мой супруг, уж на что я уважаю его мнение, ставлю выше остальных, и тот однажды предложил испортить вид замка Хеннет этими часами! Я сказала ему: только через мой труп, и никак иначе! Феолике, ещё чая.

Выполнив распоряжение, я подумала о том, с каким жадным любопытством посмотрела бы и на часы, и на другие механизмы. Всё это изобрёл некий Дааль из рода Хэг, которого госпожа терпеть не могла, как и его род. Она утверждала, что много лет тому назад «эти высокомерные белобрысые ящерицы» отобрали у семьи Тэрль солидный кусок их законных владений, а тогдашний альгахри только руками развёл.

Тем временем Эйль-Хасса продолжала сокрушаться:

— Молодые драконы и драконессы, к сожалению, легко поддаются соблазну, жаждут отказаться от наших обычаев, — сказав это, она покачала головой так осторожно, чтобы из высокой, как башня, причёски не выбился ни один волосок. — Помню, как моя дочь захотела учиться в этой… так называемой академии Эльдрейни. Я её, конечно, не пустила. Объяснила, что это верх неприличия и бесстыдства — без слуг, без сопровождения ходить там, где полно молодых парней, где пьют драконий эгль и, как я слышала, занимаются сплошными непотребствами! А феи, призванные следить за студентами, закрывают глаза на всё!

— Ещё бы им не закрывать, — пожала круглыми белыми плечами госпожа Тэрль, помешивая сахар в чае серебряной ложечкой. — Когда их собственная королева… ну, вы понимаете, благородная Хасса!..

— Да уж понимаю! — госпожу Эйль всю передёрнуло. — С драконом… Это же противоестественно, это… Ох, благородная Сандрена, давайте не будем говорить на столь мерзкие темы. Ваши-то дети, я знаю, так благовоспитанны, что и не заговаривали об учёбе в Эльдрейни!

Госпожа Тэрль горделиво кивнула:

— Это верно.

Повинуясь её жесту, я налила госпоже очередную чашку чая и подала сладкий десерт. Ага, как же, благовоспитанны… Черлиэн и Синсита просто были настолько ленивы, что и шагу бы лишнего не сделали. Не то что преодолеть расстояние до Мэйчестры, а потом ещё справляться с учёбой в академии! Синсита даже из замка вылетала редко. Во всяком случае, я ни разу не видела её в драконьем облике.

С тоской подумала о том, как охотно я бы полетела в Эльдрейни сама. Но об этом и мечтать поздно. Учились от семнадцати до двадцати лет, и, может, кого-то и приняли бы потом, но не такую, как я…

— Очень вкусные пирожные, — Эйль-Хасса ела с таким аппетитом, что я потупилась, не в силах наблюдать, как изящно она слизывает с ложечки крем. Как же я была голодна! Когда же меня отпустят?!

— Увы, своего повара я вам одолжить не смогу, — рассмеялась госпожа Тэрль, разрезая на кусочки большое красное яблоко, взятое из вазочки с фруктами. — Феолике, ещё чашечку чая!..

После того, как госпожа Тэрль проводила гостью, мне удалось торопливо перекусить на кухне сыром и хлебом, а затем меня снова позвали. Я должна была заняться стиркой вместо Лины, которая работала в саду — госпоже теперь хотелось осенних рыжецветов, не только роз, — и, прихватив с собой стопку белья, мыло и корыто, села на летающий ковёр, чтобы спуститься к горной реке.

— Бедные твои руки, Фео! — сказал маленький Эгмун, обычно с другими поварятами помогавший отцу на кухне, но сейчас выбежавший меня проводить, и украдкой протянул ещё один кусок хлеба, завернутый в тряпицу. — Заболят же…

У него были большие, грустные чёрные глаза. Я потрепала мальчишку по темноволосой голове, с трудом заставила себя улыбнуться:

— Справлюсь, Эг! Лучше беги обратно, а то господа рассердятся, скажут, что ты бездельничаешь!

Поваренок махнул мне рукой и скрылся в дверях замка Хеннет, а я дёрнула пёстрый ковёр за кисточку, вынуждая его подняться с облачной тверди.

Как хорошо было в горах! Прохладно, свежо, живописно. Пока я спускалась к реке, успела доесть хлеб, любуясь красками ранней осени. А затем под пение сладкоголосой птички из леса взялась за работу. Но со временем, когда улеглась радость от того, что я выбралась из замка, поняла, что Эгмун был прав. Руки у меня закоченели, став совсем красными от холодной воды. Уборка в замке и прислуживание за столом были куда легче стирки! На очередной рубашке господина Хеннет я сдалась и решила отдохнуть.

— Хотя бы немного, — пробормотала я себе под нос, глядя в бледное небо, усеянное лохмотьями облаков. Солнце куда-то спряталось, и, пытаясь его найти, я увидела чёрную точку. Она становилась всё ближе и ближе, пока не обрела очертания драконьего тела. Рогатая голова, туловище и хвост с шипастым гребнем, огромные кожистые крылья, поджатые в полёте лапы с когтями. Чешуя блестела и казалась такой невообразимо чёрной, что отливала в синеву, как перья ворона.

С бьющимся сердцем я смотрела, как чудесный дракон опустился на землю. Скрылся в тёмной дымке. И пару мгновений спустя вышел из неё в человеческом облике.

— Ну, здравствуй, Дара, — улыбнулся мне Вильгерн.