Путешествие идиота

Глава 32 Герой и его слава

К утру мне стало совсем хорошо. Только кулаки еще саднили и дышать было немного больно. Но строгая холодная женщина в белой одежде и такой же смешной высокой шапочке мне сказала, что это скоро пройдет. И меня одели во все новое, дали черные блестящие ботинки и даже повязали на шею галстук.

А потом я стоял в каком-то большом зале, где было много людей, и важный человек в форме громко произнес:

— Дамы и господа, представляю вам образец имперского гражданина, капитана Юджина Уэллса.

И все вокруг встали и начали хлопать. Словно я певица какая-нибудь.

Но просто так стоять в ярко освещенном месте, когда все вокруг тебе рукоплещут и вообще — улыбаются почем зря, было как-то неловко. И тогда кивнул. Совсем как тогда, на лайнере. И вокруг меня стали кружиться какие-то жужжащие штуки, и я все щурился от яркого света, что в глаза мне бил. Но голос про эти штуки не сказал ничего, и я решил, что бояться их нечего.

И потом ко мне все время подходили какие-то люди и рассказывали, как они горды оттого, что им чего-то там выпало, и жали мне руку, и долго ее трясли, и все время улыбались куда-то в сторону зала. А жужжащие штуки так вокруг и порхали. А мужчина громко живописал, как блестяще завершилась тщательно спланированная операция, и хотя жертв среди сотрудников избежать не удалось, преступности Плима был нанесен «сокрушительный удар», чему в огромной степени поспособствовал капитан Уэллс, то есть я. И над головами людей крутились большущие цветные голоролики, где я, совсем как в кино, прыгал и вертелся, раскидывая каких-то небритых глыбообразных типов. И все люди задирали головы и смотрели на них, а потом снова на меня, а потом снова мне хлопали.

Потом вперед вышел какой-то очень важный мужчина, и все сразу притихли. А мужчина подошел ко мне и встал рядом. И сказал проникновенно, что такие граждане, как я — гордость и опора Империи. А потом повернулся и повесил мне на шею цветную ленточку с блестящей штукой. И сказал, что для него это незабываемый день. И руку мне осторожно пожал, словно я из фарфора был. И долго так ее держал, и при этом к залу повернулся. Наверное, это чтобы его летучие штуки лучше видели. Голос мне сказал, что они нас «снимают». И еще сообщил, что меня, оказывается, «наградили».

Так они меня довольно долго мучили. Но уйти было неловко, ведь столько людей тут ради меня собралось, и я терпел.

Еще у меня что-то спрашивали из зала. И мужчины и женщины. Хотели узнать, надолго ли я посетил их планету, женат ли я, сколько у меня детей, и как я отношусь к проблеме равенства каких-то полов, а также — что я думаю о конфликте «квакеров» и «белой партии», и какие политические последствия применительно к астероидному кризису, на мой взгляд, это может повлечь. Особенно одну дамочку интересовал «военный и экономический аспекты проблемы». И какой у меня любимый цвет. И как я отношусь к свободной разнополой любви. И правда ли, что я работал под прикрытием под видом разносчика пиццы. И еще много всего.

Трудно мне было, вы не поверите как. Я ответил, что жены у меня нет, и детей тоже. И что к проблеме полов я отношусь с уважением. Там, где я не знал, что сказать, я отвечал, что это «закрытая информация», и улыбался. И все с понимающим видом кивали. Такая уж это волшебная фраза. А про любовь я сказал, что давно ее ищу, но пока мне не удается понять, что это такое. И что рано или поздно я это узнаю. И женщины из зала начали мне бурно аплодировать, а мужчины натянуто улыбаться. И оглядываться вокруг, словно не поняли, куда это их занесло.

И когда меня провожали из этого гостеприимного дома, то дали маленькую платежную карточку, вроде моего жетона, и сказали, что это «скромная компенсация». Еще добавили, что рассчитывают на мою порядочность и благоразумие. Правда, тот, кто это говорил, неловко себя чувствовал. Будто с обезьяной какой разговаривал. А напоследок мне вернули мой подарок. Не именно мой, но точь-в-точь такой же. И заверили, что это абсолютная копия моего пенала, с полностью идентичным содержимым. И еще он теперь не горит, не боится воды, и выдерживает какое-то там «давление». Я подумал, что Анупаму ведь все равно, какой пенал я его сестре привезу, этот, новый, или старый, испачканный и помятый. И согласился. И все были очень довольны. Мне пожали руку, посадили в большую машину и отвезли домой к Васу. А вокруг ехало несколько мотоциклистов с оружием. И народ мне смотрел вслед, раскрыв рты.

Васу, меня когда увидел, чуть в обморок не упал. Сильно он напуган был. Сказал, что нипочем не верил, что «отмажусь», так я много народу покрошил. Рассказал, как его шарахнуло из парализатора. И как он под кучей мусора спрятался, а потом уполз через мусоропровод на другой этаж. Так вот и спасся. И еще он сказал, что я чисто «киборг-убийца». Киборг — это такой искусственный организм, так мне голос перевел. А я в ответ, что никакой я не киборг. И что я самый, что ни на есть, настоящий. Хотя у меня теперь и новые ботинки. «И еще галстук» — сказал Васу. И мы с ним обнялись, как братья. Ведь это мой «компаньон». И даже «кореш».