Путешествие идиота

Глава 40 Будущее Земли

Орбитальная база с громким названием «Будущее Земли» на деле оказалась старым авианосцем класса «Меркурий». Так Борислав сказал. «Я на этих гробах прожил больше, чем на поверхности. С закрытыми глазами их узнаю, — заявил он, как только мы из шлюза вышли. — Вот за этим люком направо — лифты на главные палубы. Этот радиальный коридор, где мы стоим, — минус третий уровень, одиннадцатая палуба. Направо отсеки жизнеобеспечения, налево зенитные посты. Вон на той переборке должна быть табличка с названием».

Кто-то не поленился, сходил к указанному месту.

— Замазано на хрен. Не разобрать ничего. Но табличка на месте.

— Вот. Я же говорил! Тип «Меркурий», мать его. Последнее такое корыто лет десять назад списали, — почему-то обрадовался Борислав. Будто друга встретил.

«Ностальгия у него», — так мне Дуонг сказал. Его все почему-то звали Дыней. Я почти и не разговаривал с ним на «Либерти» — он все время глотал какие-то пилюли и сидел, покачиваясь, на своей шконке, как желтокожий Будда с остекленевшими глазами.

— Ностальгия?

— Ну да. Юность вспомнил. Все мы тогда были молоды и неудержимы. Всего и забот было — отлетать задание да гудеть в городке, жизнь прожигать.

И я взглянул на Борислава по-новому. Трудно представить, что этот наполовину лысый толстяк с дряблыми щеками был когда-то юным и сильным. И даже летал.

Больше никого никуда рассматривать не пустили. С каждой стороны коридора стояло по паре охранников при оружии, и даже в легкой броне военного образца.

Тут люк открылся и нам навстречу вышел человек в летных штанах и вязаном морском свитере. Свитер я сразу узнал, у меня когда-то был такой же. Когда «Нимиц» всплывал в высоких широтах, я надевал такой же, выбираясь на верхнюю палубу подышать воздухом. Поэтому незнакомец сразу показался мне симпатичным. Особенно на фоне моих синюшных товарищей с недостающими зубами и щетинистыми рожами. Во всяком случае, он был чисто выбрит и твердо стоял на ногах.

— Добро пожаловать на борт, господа, — сказал человек. — Я Петр Крамер, ваш командир на время контракта.

— Какой, на хрен, командир! — возмутился маленький человек в задних рядах. Гербом его величали. — Я всех командиров послал, когда форму снял! У нас гражданский контракт.

И тут люк переходного шлюза за нашими спинами схлопнулся. И герметизировался. А на переборке голубой индикатор засветился, что означало вакуум. А охранники по флангам опустили лицевые пластины, и положили руки на рукояти шоковых дубинок. На всякий случай.

— Утихни, — спокойно ответил Крамер. — И чем быстрее, тем лучше. У нас тут маленькая война под видом научной экспедиции, так что воспитывать тебя некогда. Будешь нарушать дисциплину, сброшу в Восьмой ангар, и все дела.

— Что это, Восьмой ангар? — спросил кто-то.

— Законсервированный отсек. Персонал не в состоянии обслуживать всю базу — народу маловато. Он законсервирован. Оборудование снято. Ничего нет. Воздуха самый минимум, только чтобы климатизаторы не отключались. Термоизоляция обшивки местами нарушена. Из жратвы — только крысы. Они там размером с добрую кошку. Вода — конденсат и изморозь на переборках. В общем, «страна дикарей». Самое то для воспитания штрафников.

— И что — перевоспитываются?

— А то. Даже случаи людоедства зарегистрированы. Один пацифист там весь срок отсидел. Крыс жрал. Правда, зверушки в долгу не оставались — ночью отъели ему пальцы на руке.

— Понятно. Война так война, — сказал Борислав.

И все вокруг с ним согласились. Даже Герб.

— Прошу следовать за мной, господа.

Крамер развернулся на каблуках и нырнул в отъехавший в сторону люк. Весь он такой коренастый был, плотный. И топал по палубам бодро, мы едва за ним поспевали.

Народу навстречу маловато попадалось. Иногда вообще казалось, что мы тут совсем одни. Авианосец этот был здоровущий, как железный город, где вместо неба — низкие потолки. Жутковато было идти по пустым длиннющим коридорам. Только эхо наших голосов по ним и гуляло. От неровных слоев серой краски на переборках глаза уставали быстро, так что только под ноги и хотелось смотреть. Те из местных, кого мы изредка встречали, топали куда-то по своим делам и на нас смотрели без интереса. Мне даже показалось, с жалостью. А четверка охранников шла позади нас, выстроившись цепью поперек коридора.

Через систему лифтов и транспортеров мы притащились, наконец, в большой круглый зал, напоминающий кинотеатр. Только потолок больно низкий и по стенам сплошь ниши с разными надписями. Типа: «Пост жизнеобеспечения», или «Аварийно-спасательное оборудование». И пара — красных, как кровь: «Пост пожаротушения». Правда, в большинстве из ниш оборудование лет сто не включалось, потому как все пылью покрылось. А некоторые штуки с мертвыми индикаторами так и вообще наполовину разобранными стояли.

— Это наш зал для инструктажа, — сказал Петр. И за металлический стол в середине уселся. — Прошу устраиваться, господа. Перед тем, как расселитесь по каютам, кратко введу вас в курс дела.

Мы уселись, кто где. Места хватало. Сиденья были какие-то холодные и с неуютные с виду. На деле же оказалось, что сидеть в них удобно. Кое-кто из наших сел один на целый ряд, и даже ноги на спинки впереди закинул. Петр про это ничего не сказал. «Вольницу пилотскую чтут. Значит, жить можно», — так Файвел пробурчал. И тоже развалился поудобнее и задрал ноги на спинку. Ну а я сел просто так. Без ног. Рядом с Дыней и Миланом. И Борислав сзади нас.

— Итак, господа офицеры, все вы наняты компанией «Криэйшн корп». Уже из названия следует, что компания специализируется в области терраформирования планет. С целью их преобразования для нужд человечества. В настоящее время мы выполняем правительственный заказ на планете Земля, Солнечная система. Цель заказа — превращение планеты в место, пригодное для комфортного проживания человека на поверхности без средств защиты. Поясню суть проводимых работ.

Тут он чем-то в столе пощелкал, и за его спиной в воздухе развернулась большущая картина. На ней крутился голубой шар, укутанный в вату. Потом Петр достал световую указку, и начал тыкать ею в разные места шара.

— Итак, что сейчас представляет собой наша старушка. Помойку и больше ничего. В результате естественных изменений климата, а также вследствие бурной промышленной деятельности человека среднегодовая температура поверхности поднялась более чем на девять градусов Цельсия. Основное повышение температур пришлось на средние и особенно на высокие широты, где оно достигало десятков градусов, тогда как потепление в экваториальной и тропических зонах в среднем составило всего 3–4 градуса. Первичное повышение температуры было связано с увеличением в атмосфере содержания углерода вследствие сжигания большого количества природных ископаемых в качестве топлива для обогрева жилищ, а также метана. Впрочем, отчасти эффект потепления замедлялся выбросом в атмосферу большого количества частиц-загрязнителей, которые, вызывая прорву респираторных заболеваний у живых существ, тем не менее препятствовали проникновению на поверхность Земли солнечного излучения. Значительная часть выброшенного в атмосферу углерода соединялась с кислородом, образуя диоксид углерода, что не только сокращало запас свободного кислорода, но и способствовало удержанию атмосферой тепла. Это явление получило название «парниковый эффект». С ростом этого эффекта нарушения климата приобретали все более отчетливые формы. Гибли многие виды растений, животных и микроорганизмов. Началось таяние полярных льдов и повышение уровня океана. Произошло существенное увеличение водной поверхности и, как следствие, площади испарения, что еще больше усилило эффект потепления. Огромное количество метана, выделяемое болотами, образовавшимися на месте вечной мерзлоты, также способствовало повышению температуры. На завершающей стадии процесса, из-за потепления полярных морей в атмосферу в больших количествах начал поступать метан, до этого находящийся в виде кристаллогидрата в донных отложениях. С этого момента процесс приобрел необратимый характер. Полярные льды растаяли. Уровень океана поднялся более чем на 70 метров, оставив от суши лишь жалкие остатки. Большинство животных и тропических растений не выдержали перемены климата. В настоящее время процесс несколько стабилизировался, ввиду того, что плотный облачный покров, образовавшийся вследствие потепления, существенно сократил проникновение солнечного тепла. Жить в этом бедламе практически невозможно. Дышать можно, но нежелательно. Еще точнее — можно, но недолго. Концентрация углекислого газа, метана и других газов близки к предельно допустимым для человеческого организма пропорциям.

Тут Петр прервался, чтобы глотнуть пива из высокой бутылки.

— Безалкогольное, — пояснил он. — На борту сухой закон.

Чем вызвал недовольное перешептывание в рядах.

— Наша с вами задача, — продолжил Крамер, — проста и тривиальна. Мы должны распылять в атмосфере аэрозоли с бактериальной культурой, перерабатывающей и разлагающей метан. Это во-первых. Во-вторых, засеивать похожей по свойствам культурой поверхность океана. В-третьих, с низких высот сеять на мелководьях растворы, содержащие личинки специально выведенных кораллов. Они поглощают углекислоту и очень быстро растут, образуя новые участки суши.

Петр замолчал и вновь приложился к бутылке.

— А в-четвертых? — громко спросил Герб, когда стало ясно, что это еще не все.

— В-четвертых, на остатках суши живут аборигены, — ответил Крамер. — Хотя Земля номинально в составе Земной Империи, местные ничего об этом не знают. Они изолированы от внешнего мира и считают наше вмешательство агрессией. Кроме того, та дрянь, что мы распыляем в атмосфере, в качестве побочного эффекта вызывает дожди из сажи. Теоретически они не приносят особого вреда, но согласитесь, приятного мало, когда на тебя днем и ночью сыплется черная дрянь. И еще. Их заводы и другие промышленные объекты продолжают выбросы. Руководство корпорации считает это недопустимой порчей имперского имущества. Мы выдвинули аборигенам ультиматум — в течение полугода прекратить загрязнение воздуха. И теперь периодически проводим рейды по уничтожению тех структур, что продолжают работать. Они не остановили работу ни одного объекта.

— Так может, им без них крышка? — спросил Борислав.

— Может быть, — спокойно согласился Крамер. — Но мы приказы не обсуждаем.

— Они и кусаются, поди? — поинтересовался Дыня.

— Бывает. Но в целом уровень их техники существенно уступает нашему. Так что особо опасаться нечего. Риск присутствует, но в пределах нормы.

Эта его «норма» мне отчего-то не понравилась. Я сразу понял, что Петр не договаривает. Сильно не договаривает. И все это поняли, потому что затылки чесать стали. А Герб даже вслух сказал: «Вот гадство-то».

Тут ребята остальные стали спрашивать, на чем мы летаем. А Петр ответил, что в основном на А57 нескольких модификаций. На тех самых примитивных «Москито» первых выпусков.

— А истребители прикрытия? — спросил кто-то.

— У нас их нет. Они тут не нужны.

— Да? А как же аборигены? Неужто у них нет перехватчиков?

— Есть, но в малом количестве. И они уступают нам в скорости. И в высотах. Кроме того, они практически не выходят в космос. А их баллистические ракеты, что иногда за атмосферу прорываются, наши зенитчики крошат еще на подходе. Они довольно примитивны.

— Ни хрена себе, примитивны! Ракеты, которые способны шарахнуть по орбитальной цели, это примитивно? — удивился Борислав.

— На некоторые задания вместо бомб мы вешаем лазерные батареи и ракеты «воздух-воздух». Такие машины мы отправляем в качестве прикрытия, — нехотя признался Крамер.

— «Москито» в качестве истребителя? Да что за дурь!

— Согласен, не лучший вариант. Но мощность залпа искупает недостаток маневренности. И берет он не десяток ракет, как обычный легкий истребитель, а больше трех десятков. А если на дополнительные пилоны — и того больше.

Народ загудел, обсуждая услышанное. Похоже, многим тут предстояло вспомнить свою боевую юность. А я с грустью подумал, что опять вляпался в какое-то дерьмо. Надо хоть почитать этот самый контракт — сколько мне платят за этот цирк.

— На первое время за вами будут закреплены наставники из числа пилотов-ветеранов, — громко сказал Петр, перекрывая гул голосов. — Рекомендую выбрать для расселения каюты на пятнадцатой палубе, — она наиболее обитаема. Народу на станции не больше двадцати процентов от штатного состава. Поэтому кое-что не работает, кое-что работает не так, как надо. Хотя в целом посудина у нас добротная. По всем вопросам, касающимся быта, прошу обращаться к старшине Бару. Он находится там же, на пятнадцатой палубе, в адмиральской каюте. Все свободны. До завтра, господа.

С этими словами Крамер погасил картинку и утопал с чрезвычайно деловым видом.

— Пошли, братва, покажу, где эта пятнадцатая палуба, — потянувшись, сказал Борислав.

И мы гурьбой двинули за ним. Ни у кого не было охоты заблудиться на огромной орбитальной базе и до скончания века бродить по безлюдным отсекам.