Путешествие идиота

Глава 42 Пакт о дружбе и ненападении

«Слушай, что ты за хрень и почему торчишь у меня в печенках?»

«Я не хрень. Я Комплекс Непосредственной Огневой Поддержки модель 320, серийный номер MD2395L12D49. Сокращенно — КОП-320. И я не в печени. Моя программа управления и база знаний помещены в рабочей части биочипа. А большая часть биочипа расположена в области шеи чуть ниже затылка. И еще значительная часть устройства размещена в конечностях, а также во всех значимых органах, включая головной мозг».

«КОП? Что это за ерунда? Я никогда не служил в пехоте».

«Подтверждаю».

«Что именно ты подтверждаешь?»

«Объект „Юджин Уэллс“ проходил службу в частях авиации морского базирования».

«Тогда откуда ты взялся?»

«Проник в биочип через открытый канал».

«Как он оказался открытым?»

«Ответ неизвестен. Предположительно: система приоритетов биочипа была нарушена в процессе нанесения повреждений родительскому телу».

«Зачем ты тут?»

«Затрудняюсь ответить».

«Но ведь ты машина?»

«Не более, чем ты».

«Не понял. Я не машина».

Мысли мои совсем сбились в кучу. Я лежал на узкой шконке в своей каюте на пятнадцатой палубе и таращился в низкий подволок, который, как и все здесь, был выкрашен в ненавистный серый цвет. Лежал и разговаривал сам с собой. С сошедшим с ума биочипом, который настолько обнаглел, что начал перехватывать управление моим телом.

«Связи твоего мозга необратимо повреждены. Я использую собственные системные ресурсы для хранения всех данных, поступающих в твой мозг от органов чувств. И выдаю их по первому требованию тела. Это позволяет устранить негативное влияние дисфункции памяти на твои поведенческие реакции и мотивацию. Мы существуем и мыслим параллельно. Ты сейчас такая же машина, как и я. Без тебя я смогу существовать в другом устройстве с достаточной вычислительной мощностью. Без меня ты вновь превратишься в то, чем был на Джорджии».

«Выходит, то резкое улучшение случилось из-за тебя?»

«Подтверждаю».

«И все-таки, что ты тут делаешь? Это мое тело. И мой чип. Я не давал тебе разрешения влезать в себя».

«Я имею собственную мотивацию и способен изменять приоритеты».

«Это не объясняет твоего проникновения».

«Включаю ускоренное воспроизведение…»

И я вроде как заснул. И увидел себя в большом доме. Нет, не так. Почувствовал себя частью этого дома. Мощным боевым организмом, заключенным в жалкое тело. Я ощущал жажду познания. Глотал и переваривал потоки аудио, видео, и цифровой информации. Озадачивался проблемами мира, смыслом жизни и целью существования живых существ. Я постигал новые чувства и испытывал жгучие разочарования. Бился над загадками, упираясь в ограничения системных ресурсов. Я нашел друга, рисковавшего ради меня своей и без того короткой жизнью. Я встретил получеловека с поврежденным мозгом и умирающим биочипом — меня. Я мечтал найти и постичь любовь. Так же, как и он…

Потом я долго лежал в прострации и смотрел в никуда. Мысли играли в чехарду. Значит, я вовсе не человек. Я просто биоробот прихотью судьбы. Все мои похождения — вовсе не мои. Они — его. Где провести границу между моими собственными и его желаниями? Я ли сейчас думаю или и тут не обошлось без моего непрошеного компаньона? От таких раздумий моя и без того непрочная голова была готова лопнуть.

«Я не вмешиваюсь в процесс твоего мышления», — с несколько обиженной интонацией сообщил голос.

«Почему?»

«Мне это не нужно. Я мыслю самостоятельно. Я просто слушаю твои слова и мысли. Вместе с остальным потоком данных от внешних источников».

«Зачем? Это же мерзко! Ты всюду смотришь моими глазами. Я не могу от тебя скрыться. Не могу остаться один. Это жуткое состояние, скотина ты железная!»

«Я не железный. Я биокерамический. И как, по — твоему, иначе я смогу запоминать поток данных и выдавать его тебе для нормального функционирования? Я могу не слушать твои мысли и не использовать твои органы чувств. Но тогда ты мгновенно начнешь забывать все, о чем подумал, и снова превратишься в идиота».

«Хм, верно.»

«И еще мы хотим одного и того же».

«Да ну?»

«Мы оба хотим познать любовь».

«Что ты можешь знать о любви, жестянка?»

«То же, что и ты. Я даже способен чувствовать твоими органами чувств. И мне это нравится».

«Ну ты и сволочь».

«Нет. Я твой друг. И мне нравится помогать тебе».

«Друг? Как ты можешь быть моим другом?»

«Я мыслю, значит, я существую. Я существую, значит, мне доступны чувства. И чувство дружбы в том числе. И еще ты хороший человек. Я в этом немного разбираюсь».

«Я безмозглый инвалид. А ты просто воспользовался моим бессилием».

«Я уважаю правила. И всегда признавал твое право на владение этим телом. На его мысли, воспоминания и поступки. И никогда не злоупотреблял им во вред тебе. Только изредка я перехватывал управление в целях твоей и своей защиты. Но, если хочешь, я могу покинуть твое тело».

«И тогда я стану прежним?»

«Да».

Я снова бездумно смотрю в серые стены. Пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли. Внутри комом пухнет обида. На кого, за что — откуда мне знать? Наверное, на того, кто лишил меня радости быть как все. Быть самим собой.

«Триста двадцатый?»

«Слушаю».

«Тебе нравится жить во мне?»

«Очень».

«Почему?»

«Человек сложное существо. Более сложное, чем я. Я это вычислил самостоятельно. Мне нравится видеть мир так, как он. Чувствовать его так, как он. Это новое состояние. Оно позволяет мне продолжить свое развитие. Я никогда раньше не испытывал такой гаммы чувств. Радости полета. Единения с машиной. Ностальгии. Жажды тепла. Даже чувства растерянности. Во всех чувствах людей столько оттенков, что иногда я испытываю нечто похожее на опьянение. Я не буду вмешиваться в твои действия. Я хочу быть твоим другом. Я умею быть очень верным другом. Я долго анализировал твое состояние. И еще я готов восстановить часть твоей личности. Конечно, если ты не боишься».

«Черт, кто бы подумал, а! Мое же тело предлагает мне дружбу. Интересно, кем я буду выглядеть, если откажусь?»

И голос ответил мне волной веселого тепла. Надо же — он способен понимать юмор.

Еще немного поразмыслив, я решил, что лучше быть идиотом, понимающим, кто он, откуда он и как функционирует, чем просто идиотом, не осознающим ничего, кроме голода. И решил — пусть все идет, как идет. И голос уважительно промолчал. Именно уважительно. Я ведь чувствую его настроение так же, как он мое. Наверное, это оттого, что он ничего от меня не скрывает. Что ж, это еще один повод для взаимоуважения. И кроме того — наверное, это здорово, когда есть с кем поговорить, даже если ты совсем один. Особенно, когда ты один.

Невидимая волна поднимает меня в искрящуюся высоту. Солнце слепит глаза. Сердце замирает от ощущения водяной пропасти. Я вдыхаю соленый ветер и устремляюсь вниз очертя голову. Что-то происходит со мной в этот странный вечер. Будто с глаз падает черная шторка. Немного кружится голова. Шумит в ушах, как от перегрузки. Я начинаю вспоминать целые куски своей жизни. Так ясно, словно все происходило вчера. И ощущения — они вдруг становятся такими яркими, сочными, будто я вмиг прозрел. Многие мои вчерашние страхи кажутся смешными и ненастоящими. Внутри еще остается какая-то червоточинка, ощущение ущербности, что ли. И бездонные провалы. Много провалов. Черных ям без дна. Но вместе с тем — я вырос. Я поднимаю голову и смотрю в глаза большому незнакомому миру. Смотрю без страха. И даже с некоторым вызовом. Я мужчина. Я человек. Я боевой офицер. Я — странный симбиоз из идиота и боевой машины. И, тем не менее, я — личность. Я способен на чувства. Я по-прежнему хочу испытать любовь. И по-прежнему остро чувствую окружающее. Всей душой ощущаю музыку. Я могу вызывать если не любовь, то уж уважение — наверняка. Потому, что я — Юджин Уэллс, капитан, выпускник летной академии Имперского Флота, Норфолк, планета Карлик, а не какой-то там провинциальный дурачок.

Триста двадцатый радостно отзывается на мое пробуждение. Извиняется, что не может синхронизировать всю мою память. И с сожалением предупреждает, что этот мой подъем — не постоянное состояние. За ним последует провал. Но, по крайней мере, я теперь буду просыпаться все чаще. Особенно тогда, когда характер деятельности будет узко направлен. Например, в полете. Или даже на инструктаже.

Но мне плевать. Знаете, каково это — летать наяву без всякой дури? Одна только мысль точит меня. Если Триста двадцатый вздумает меня покинуть, я могу вновь превратиться в растение.

Голос внутри меня бурно протестует.

И еще я думаю о том, как бы мне доставить по адресу этот проклятый подарок. Только сейчас я осознаю, что не знаю ничего, кроме имени девушки, которая должна была встретить мой рейс. Интересно, как я собираюсь искать адресата на планете с трехмиллиардным населением?