Глава 43 Группа «Твердь»

Четыре тридцать утра по бортовому времени. Мы сидим в отсеке инструктажа. Пилоты только что выпили кофе в кают-компании, кто с маленьким тостом, кто с кусочком сыра. Есть хочется неимоверно. Впрочем, как всегда перед заданием. Наверное, это у меня условный рефлекс. Потому что нас, сколько могу вспомнить, никогда не кормили перед полетом вволю. У голодного человека реакция выше, так нам все время объясняли. А еще потому, что так легче переносить перегрузки.

— Доброе утро, господа, прошу всех принять вводную, — говорит нам Петр Крамер, отставной полковник.

И мы на секунду превращаемся в зомби с остекленевшими глазами, вбирая в свои биочипы порции данных.

— Итак, напоминаю, — продолжает Петр. — Нам предстоит выполнить три задачи. Группа «Твердь» осуществляет засеивание мелководья в заданных квадратах. Следует помнить, что бомболюки должны открываться на высоте не более тридцати метров и на минимальной скорости, иначе личинки могут быть повреждены, и вылет не будет засчитан. Группа «Воздух» работает на высоте двадцати километров на удалении десять километров друг от друга. Распыляете «сажу».

«Сажа» — так называют раствор с теми самыми бактериями, что жрут метан и из-за которых на землю из облаков льются черные дожди. Личинки кораллов называют «опарышами» или «муравьиными яйцами». Я уже начал привыкать к местному слэнгу.

— Группа «Зонтик» осуществляет прикрытие. Уточняю: наша задача — восстановление климата, а не нанесение ущерба туземным ВВС. Поэтому без нужды в бой не ввязываться. Прошу вопросы.

— Всего две машины для прикрытия. Не маловато? — спрашивает Борислав.

— По нашим данным сейчас в этом районе нет авианосцев, поэтому аборигены не успеют организовать противодействие. Пока их перехватчики доберутся до района действия, вы уже унесете ноги. Мы специально рассчитываем места операций таким образом, чтобы находиться на максимальном удалении от средств ПВО. Напоминаю, что земляне не в состоянии обеспечить стопроцентную защиту поверхности. У них довольно мало авиации и еще меньше носителей. Так что ваше прикрытие это просто перестраховка.

— А почему у меня только противовоздушные ракеты? Что с ними делать, если сеятелей атакуют с малых судов? — интересуется Герб.

— Ты летишь для прикрытия акции от истребителей, а не для удара по кораблям, — отрезал Петр. — Настоятельно советую не нарушать полетное задание. Ясно?

— Ясно, чего там…

— Если вопросов больше нет — желаю удачи. Все свободны.

Мне выпало засеивать море. Это в районе бывших Уральских гор. Нас в группе «Твердь» четверо. Йозас — старший группы. Это мой первый самостоятельный вылет.

Гулко топая по длинным коридорам, спускаемся на ангарную палубу. Мыслей нет, только приятное возбуждение. Третий ангар — наш. Пара вооруженных охранников, выправкой и формой подозрительно напоминавших военно-морскую полицию, бдят у шлюза. Окидывают нас настороженными взглядами, проверяют сканерами наши чипы. Неохотно сдвигаются по сторонам, давая дорогу. Копы — они и отставке копы. Уши закладывает сразу, как только поднимается переходной люк. Резкий многоголосый свист теплогенераторов смешивается с гулом транспортеров, шипением сжатого воздуха, объявлениями по громкой связи, которые все равно никто не слушает — все команды дублируются в шлемные переговорные системы.

В носу свербит от резких запахов с металлическим привкусом. Палубная команда уже вовсю работает. Они встали за час до нас. Движения стартовиков кажутся ленивыми, неторопливыми, но вместе с тем видно — люди работают четко и слаженно. Мельтешат под крыльями засаленные коричневые скафандры техников. Оружейники подвешивают в бомболюки массивные контейнеры с «опарышами». Тестируют оружие. Гудят, открываясь и закрываясь, створки лазерных батарей. Заправщики уже отработали — их пурпурные жилеты поверх скафандров с поднятыми лицевыми пластинами украшают пузатые тушки отъезжающих в стенные ниши заправочных транспортеров. Сонные пускачи за толстым бронестеклом прихлебывают кофе, колдуя над своими пультами.

Расходимся по машинам.

«Удачи», — говорит мне Йозас. Я механически киваю в ответ. Я уже не здесь, я мысленно в полете, падаю к поверхности моря. Мой техник ждет у стенного шкафа. Неудобно тут у них это организовано. На «Нимице» я облачался в специальной раздевалке, а тут приходится одеваться за пластиковой шторкой, в холодном ангаре, морщась от прикосновения ледяных катетеров и разъемов. Тело на холоде сразу покрывается гусиной кожей.

— Я согрел шкуру, сэр, — говорит мне техник. Ченг, так его зовут. Крепкий смуглый мужчина в возрасте. И на китайца не похож вовсе. Разве что имя необычное, да чуть раскосые внимательные глаза. Движения мягкие, неспешные. Обстоятельный, так мне его рекомендовали. И с опытом. Ну это конечно. Тут все с опытом. Все в разное время служили на Флоте. Многие не один десяток лет, так что дело знают.

Я до сих пор чувствую себя неловко, когда меня называют «сэром».

— Спасибо, Ченг. Можно просто Юджин, — говорю я.

— Хорошо, Юджин, — кивает техник.

Катетер присасывается к моему отростку. Просовываю ноги в толстый вакуумный памперс. Ченг застегивает его пояс на моем животе. Просовывает мои поднятые руки в компенсирующий костюм-скафандр. Мягкая ткань уютно облегает спину. Костюм и вправду прогрет. Будто во вторую кожу влез. Тепло и уютно.

Улыбаюсь Ченгу. Он слегка раздвигает узкие губы в ответ. Не то, чтобы он был насторожен или враждебен — этого нет. Но я для него еще не «свой». Чтобы заслужить уважение умудренного жизнью техника, надо показать себя не в одной миссии. В общем, все как на Флоте.

Техник вежлив и корректен. Он желает мне удачи. Но он еще не знает, чего от меня ждать, потому и не нет в нем того волнения, с которым команда обычно провожает «своего» пилота. Я всовываю пистолет в кобуру. Шлем присасывается к воротнику.

— Машина заправлена, двигатели прогреты, — кричит мне Ченг на ходу, склоняясь к раскрытому забралу. — Вес позволяет, я распорядился пару «Шершней» добавить. Мало ли…

Я киваю ему, показываю большой палец. Техники захлопывают и задвигают многочисленные лючки, сматывают провода тестеров и один за другим тянутся к дальней переборке. Оглядываются на меня с любопытством — как же, новичок. Рев предупреждающего баззера гасит звуки. Свист уходящего воздуха. Все вокруг герметизируют шлемы. Поднимаюсь по приставной лестнице в кабину. Опускаюсь в тесное нутро. Ченг нависает надо мной, щелкает карабинами и замками, упаковывая меня в защитную сбрую. Хлопает по плечу. Я подмигиваю в ответ, глядя на него снизу вверх. Лицо его подкрашено снизу мертвенно-зеленым отсветом индикаторов консоли, отчего приобретает жутковатое выражение. Это он так улыбается. Рубиновые огоньки отражаются от влажных зубов, пляшут, играя, на полированном стекле. Я опускаю лицевую пластину. Короткое шипение. Тишина. Фонарь кабины опускается сверху бронированной изогнутой плитой.

Я вглядываюсь в цветную рябь на нашлемном экране. Слышу шум пенящихся волн с белыми гребнями. Руки врастают в крылья. Мое большое и пока неуклюжее тело стоит на коротких ногах-шасси. Парковщики в желтых скафандрах машут светоотражающими палками, растаскивая машины по катапультам. Меня цепляют за переднюю стойку и влекут влево-вперед. Я складываю руки, убирая стрелы крыльев в корпус.

«Капитан Уэллс, номер 93/222/384, командный статус подтвержден. Борт 1786, позывной „Красный Волк“, полетное задание загружено, статус всех систем — зеленый, оружие активировано, предстартовая готовность», — звучит внутри бестелесный голос.

«Принял. Доброе утро».

«Приветствую, командир…»

— Катапульта — «Красному волку». Запрашиваю готовность.

Катки шасси отрываются от палубы. Машина дрожит на магнитной подушке стартового стола.

— «Красный волк», к старту готов, — меня немного раздражают эти переговоры-анахронизмы. Телеметрия показывает стартовой команде столько данных, что можно отследить в моих кишках движение тоста, проглоченного за завтраком.

— Катапульта — «Красному волку». Предстартовый отсчет.

— Принял.

Биение внутри меня легонько покалывает внутренности. Уколы становятся все явственнее. Створки шлюза медленно расходятся, открывая бездонную черноту. С последним уколом гравикомпенсаторы звучат басовой струной, гася перегрузки вокруг моего хлипкого тела-пилота. Язык замерзшего газа выметывается вслед за мной из распахнутого зева стартовой ячейки. Убираю ставшие ненужными шасси. Двигатель просыпается с беззвучным ревом, вмиг превращая громаду борта в гаснущую звезду за кормой. Слева, справа, сверху, снизу — всюду вокруг падают вниз, сходя с орбиты, мои близнецы. Вот этот — пульсирующий малиновым — старший моей группы. Толкнув пространство коротким маневровым импульсом, сваливаюсь влево, занимая место в строю.

Я лечу.

Сосредоточенный восторг переполняет меня. Триста двадцатый радостно отзывается изнутри. Тело-самолет с готовностью впитывает мои мысли-желания. Шар подо мной, укутанный в бурую вату облаков, быстро растет — я падаю кормой вперед, гася скорость основными двигателями.

Загрузка...