Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове

Глава восемнадцатая

Утром, только успел Киров позавтракать, в дверь постучали. Жена уже ушла на службу, и он был дома один. Стук был незнакомый. «Вдруг пришли арестовывать? — подумал он. — От атаманских правителей можно ждать чего угодно». Он быстро вошел в спальню, взял из-под подушки наган. Стук повторился, но был нерезким и совсем не походил на тот грохот жандармов в одиннадцатом году.

Киров приоткрыл дверь в сени:

— Кто?

— Мамия! — послышался глуховатый гортанный голос.

— Сейчас, сейчас, — обрадованно ответил Киров.

Он открыл дверь, впуская смуглого человека с черными усиками на приятном интеллигентном лице.

— Здравствуй, Мамия. Рад тебя видеть.

— Здравствуй, друг, с приездом!

Они крепко пожали друг другу руки, прошли в комнату, сели на диван.

Мамия Орахелашвили приехал во Владикавказ, как и Буачидзе, после февральских событий. Член партии с 1903 года, известный на Кавказе революционер, он был избран председателем Совета. С Кировым у него как-то сразу установились дружеские отношения.

— Я уже виделся с Бутягиным, Сергей, и почти все знаю, — заговорил он с легким грузинским акцентом. — Как-нибудь ты мне расскажешь о своих подвигах в Петрограде. А сейчас — о деле. Атаман Караулов собирает силы, чтобы расправиться с Советом. Что будем делать? Как смотришь?

— Эх, Мамия! — хлопнул его по плечу Киров. — Если бы ты был в Петрограде и видел революцию, ты бы не спрашивал, что делать! К тому же съездом дана ясная директива: «...Вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов...»

— Понимаю, Сергей. Очень хорошо понимаю. Но атаманы и князья добровольно власть не отдадут. Даже имея большинство в Совете, мы ничего не можем сделать. Ты не читал владикавказских газет?

— Не успел еще.

— Вот видишь... Они ругательски ругают большевиков. Называют разбойниками и прочее...

— Это не новый прием, Мамия. Нам нужно завоевать массы. Давай проведем расширенное заседание Совета. Я выступлю с докладом, расскажу о революции в Петрограде, о решениях съезда Советов.

— Об этом и пришел просить тебя, Сергей.

— Тогда договорились! — протянул ему руку Киров. — Иди, хлопочи! Я готов в любой день.

Тридцатого декабря Владикавказский Совет принял решение признать Советскую власть. Многие его члены разъехались по городам и селениям Терской области, помогая устанавливать Советскую власть. Киров вернулся во Владикавказ через неделю. Было раннее утро. Он вышел из вокзала и направился к извозчикам. Его кто-то тронул за рукав, остановил. Киров узнал знакомого рабочего из железнодорожных мастерских. Дружески пожал руку.

— Товарищ Киров, не ездите в город. Лучше вам скрыться.

— Что случилось?

— Вчера казаки и офицерье разгромили Совет. Буачидзе и другие товарищи арестованы...

— Спасибо, товарищ, — шепотом сказал Киров и прошел в вокзал.

Через полчаса отходил поезд в сторону Ростова. Он купил билет до Минеральных Вод, надеясь добраться до Пятигорска. В вагон вскочил, когда поезд уже тронулся...

Неожиданно большевистские руководители Владикавказского Совета были освобождены. Орахелашвили разыскал вернувшегося из Пятигорска Кирова.

— Сергей, ты догадываешься, почему нас освободили?

Вызывают в Моздок на съезд народов Терской области.

— Пятигорцев тоже пригласили...

— Считаешь, что надо ехать? Ведь съезд собирает Моздокский военно-революционный комитет — эсеры и меньшевики.

— А есть другое мнение? — переспросил Киров, присматриваясь к взволнованному лицу Орахелашвили.

— Да ведь приглашает полковник Рымарь! Они с есаулом Пятирублевым — царские холуи и головорезы. Могут заманить нас и учинить расправу.

— Это не исключено, — спокойно сказал Киров.

— Буачидзе, побывавший в тюрьме, считает, что мы должны быть осмотрительны.

— Все мы побывали в тюрьмах, и не раз, — заговорил Киров, обняв друга. — Поэтому и не должны бояться никаких козней. Я считаю, что Моздокский съезд даст нам возможность открытой битвы с врагами. И этим нужно воспользоваться. Второй съезд Советов тоже начался со словесной потасовки. И враги были побиты и бежали с него.

— Там преобладали большевики.

— А мы должны суметь большинство привлечь на свою сторону. Я готов выступить первым, как участник Всероссийского съезда Советов.

— Ты отважный человек, Серго! — с восторгом воскликнул Орахелашвили. — Вижу, ты совсем не боишься Рымаря. Ведь казаки придут на съезд с винтовками и шашками.

— Но ведь мы тоже придем не с голыми руками. А главное, я уверен, что большинство делегатов пойдет за нами...

Съезд народов Терской области, как и намечалось, открылся двадцать пятого января в Моздоке. Казаки действительно пришли с оружием и расселись в первых рядах.

Перед самым открытием съезда большевики узнали, что Рымарь уже заготовил приказ об объявлении казаками войны чеченцам и ингушам.

Развязыванием этой резни казацкие атаманы думали оттянуть и заглушить движение революции на Кавказе. Большевики, узнав, что на съезде нет ни одного чеченца и ингуша, заявили, что нельзя решать вопрос о распрях с Чечней и Ингушетией огульно, и потребовали пригласить на съезд их делегатов.

Спор длился четыре дня.

Двадцать девятого вечером на трибуну поднялся Киров.

Душный, тесный зал кинематографа освещался керосиновыми лампами. В воздухе висел дым от папирос и махорки, пахло потом и порохом.

Киров начал свою речь рассказом о революции в Петрограде. Он говорил просто, как очевидец событий, и его слушали затаив дыхание. Каждому хотелось знать, как и почему победили большевики.

Офицеры и казаки зашикали, засвистели. Но за их спинами прозвучали столь грозные окрики, что они притихли.

Киров повысил голос:

— Россия переживает тяжелый момент, и нами должно руководить одно желание: спасти во что бы то ни стало завоевания революции... Терская область разбилась на несколько частей, ведущих между собой кровавые бои... Нам нужно расчистить кровавую атмосферу, дать населению свободно дышать.

— Правильно!

— Прекратить бойню! — закричали в зале, и грянули дружные аплодисменты.

Замысел полковника Рымаря был сорван.

Через две недели съезд продолжил свою работу в Пятигорске.

Снова разгорелись ожесточенные словесные бои. Симпатии большинства делегатов постепенно склонялись на сторону большевиков.

Киров это почувствовал первый. Он решил, что наступил подходящий момент, и подал знак большевику Анджиевскому, который вывел на сцену внушительную группу вооруженных солдат.

Председательствующий объявил, что съезд пришли приветствовать представители войск пятигорского гарнизона. Приветствие прозвучало внушительно и властно: «Отдаем себя в распоряжение съезда терских народов». Оно заставило умолкнуть ретивых крикунов. Было принято предложение большевиков признать Советскую власть и послать приветственную телеграмму Ленину.

Тут же был утвержден Совнарком Терека. Председателем избрали Буачидзе. Вновь сформированное правительство, сопровождаемое падежной охраной из солдат и красногвардейцев, выехало во Владикавказ, откуда накануне бежали буржуазные диктаторы.

Во Владикавказ Киров и Буачидзе ехали в одном купе.

Худенький, быстрый, веселый Буачидзе в то же время умел быть серьезным, даже строгим к себе и другим. Товарищи по партии знали, что в свои тридцать пять лет он имел пятнадцатилетний партийный стаж. Прошел через тюрьмы и этапы, бежал из ссылки. Находясь в эмиграции, встречался с Лениным и работал по его заданиям.

Вернувшись на родной Кавказ, Буачидзе быстро выдвинулся среди партийцев как энергичный, талантливый организатор, хороший оратор...

Расположившись в купе, он вынул из портфеля бутылку кахетинского и завернутый в газету сыр.

— Давай, Серго, подкрепимся немного и поговорим о предстоящих делах.

Киров тепло взглянул на друга.

Красивое лицо Буачидзе с четкими бровями, с прямыми, полоской, усиками светилось радостью. Карие веселые глаза сияли.

— Выпьем, Самуил! — улыбнулся Киров и, наполнив стаканы, чокнулся...

Буачидзе пересел на диван к Кирову:

— Послушай, Серго, все-таки я старше тебя на четыре года и лучше знаю Кавказ. Это дает мне право больше других опасаться за наши завоевания, за Советскую власть на Тереке.

— Я тоже думаю, Самуил, что атаманы не успокоятся, а начнут действовать.

— Да, начнут, и очень скоро. Нам нужно быть готовыми к бою. Мы поднимем народ, но где возьмем оружие? Атаманам его дадут западные капиталисты, а кто даст нам? Конечно, нам окажет посильную помощь Орджоникидзе, как чрезвычайный комиссар Юга России.

— Ты знаком с Орджоникидзе, Самуил? — прервал Киров.

— С детских лет! Мы вместе учились в школе. Орджоникидзе — замечательный товарищ и настоящий, героический боец революции, но сможет ли он?.. — Что же ты предлагаешь?

— Есть только один выход — надо ехать в Москву и там добывать оружие. Но это может сделать лишь очень энергичный, авторитетный человек. Это можешь сделать только ты, Серго! Поедешь?

— Раз надо — поеду! — твердо сказал Киров.

— Это ответ настоящего большевика. Как приедем, подбирай людей и — в Москву. Нельзя терять ни минуты.

Киров с товарищами приехал в Москву в тяжелое время. Интервенты охватывали Россию огненным кольцом, на Дону царские генералы Краснов, Алексеев, Деникин формировали Добровольческую армию. Немцы заняли всю Украину и Крым. Только что сформированной Красной Армии приходилось отбиваться на многих фронтах.

В такое время получить оружие, военное снаряжение и боеприпасы для армии, еще не сформированной, было немыслимо. Киров, передав в правительство письмо от Совнаркома Терека, ждал решения, находясь со своими товарищами в гостинице «Метрополь».

Перед вечером пришел дежурный с телеграммой из Владикавказа. Прочтя, Киров побледнел. Сообщалось, что во Владикавказе произошел казацкий мятеж. Председатель Совнаркома Буачидзе убит. Мятежники укрепились в Моздоке. Телеграмма заканчивалась словами: «Ваше присутствие здесь крайне необходимо. Выезде телеграфируйте».

Почувствовав беду, товарищи обступили его.

Киров подал им телеграмму. Минуту постояли молча...

— Друзья! — встряхнулся Киров. — Ждите меня в гостинице. Пойду в Кремль. Попробую пробиться к товарищу Ленину...

Секретарь Совнаркома, прочитав телеграмму и мандат Кирова, сказал озабоченно:

— Владимир Ильич очень занят: у него товарищ Свердлов. Но я все же доложу. Посидите.

Он вошел в кабинет с бумагами и очень быстро вернулся:

— Войдите! Владимир Ильич вас ждет.

Киров, войдя, не успел оглядеться, как Ленин вышел из-за стола и, шагнув к нему, протянул руку:

— Здравствуйте, товарищ Киров. Знакомьтесь, это товарищ Свердлов, — указал он на узколицего человека в пенсне.

— Очень рад! — сказал Киров, пожимая протянутую руку.

— Садитесь! Садитесь, товарищ Киров, — Ленин указал на кресло. — Рассказывайте, что у вас на Кавказе?

Свердлов опустился в кожаное кресло напротив Кирова.

Киров стал рассказывать о съезде народов Терека в Моздоке и Пятигорске.

— Это я знаю. Вы вели правильную политику, опираясь на горскую бедноту. Что известно о последних событиях?

— Только то, что в телеграмме... Предстоят жестокие сражения. Знаю, что в стране положение тяжелое, но без оружия нам не удержать власти.

Ленин на мгновение задумался.

— Да, без оружия не удержать... — повторил он слова Кирова. — А если будет оружие — удержите? — и, посмотрев на Кирова с прищуром, сам ответил.: — Верю, удержите!.. — Он поднялся, сделал несколько шагов, остановился у кресла. — Я слышал, что вы журналист. Напишите, пожалуйста, статью в «Правду» о событиях на Тереке. Расскажите о съезде горских народов. Дайте отповедь буржуазным писакам. Напишете?

— Обязательно напишу, Владимир Ильич.

— Отлично! А об оружии... Пройдите сейчас с товарищем Свердловым в его кабинет. Он сделает все, что возможно. И как получите оружие, медикаменты, деньги — сразу же выезжайте на Кавказ. Желаю успехов! — Он снова протянул руку, прощаясь. И, провожая Кирова и Свердлова до двери, сказал: — Передайте привет нашим кавказским товарищам...

Пока велись погрузка и формирование двух эшелонов, Киров написал статью «На берегах Терека (К событиям на Кавказе)» и отвез ее в редакцию «Правды»...

Эшелоны с оружием продвигались медленно: дорога была забита. Когда приблизились к Ростову, узнали, что он занят белыми. Пришлось повернуть к Царицыну...

Здесь войска Красной Армии готовились к жестокой битве с белыми. Один эшелон с оружием оставили в Царицыне, а со вторым поехали в Астрахань, надеясь оттуда пробраться на Кавказ через степи.

Но и в Астрахани положение с оружием было не лучше. Председатель Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта Шляпников приказал разгружаться...

Владикавказцам остались только ручные пулеметы, винтовки, ящики с патронами, медикаменты и деньги. Снарядив караван из верблюдов, они долго шли через пустынные степи, но все же добрались до Кавказа, до своих...

В октябре в станице Невинномысской состоялся Второй Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа. Съезд избрал Кирова и Георгия Атарбекова — председателя Северокавказской ЧК — делегатами на Шестой съезд Советов РСФСР.

Съезд в своем решении обратился к Советскому правительству с просьбой помочь Северному Кавказу оружием, боеприпасами, деньгами.

И снова в Москву за оружием трудными дорогами стали пробираться Киров, Атарбеков, Лещинский. Позднее к ним присоединился Бутягин.

В Москве была сформирована вторая военная кавказская экспедиция. Эшелон, в котором находилось пятьдесят грузовиков, около сотни мотоциклов, станковые пулеметы, пушки, винтовки, снаряды, ящики с патронами и пять миллионов денег, под усиленной охраной двинулся на юг. Киров с друзьями и несколько человек охраны ехали в теплушках. Дежуривших на тормозах и паровозе пулеметчиков меняли почти на каждой станции.

Приходилось отстреливаться, отбиваться от наседавших банд.

Иногда паровоз останавливался: не было дров. Сами пилили лес, кололи дрова и ехали дальше...