Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове

Глава двадцать седьмая

В кабинет Кирова вошли два азербайджанца: один молодой, высокий, с большими черными глазами и маленькими усиками, тот самый, что открывал собрание на промыслах; другой уже в годах, среднего роста, плотный, с высоким лбом — известный революционер и писатель Нариман Нариманов, председатель Азербайджанского Совнаркома. Молодой — Газанфар Мусабеков — был его заместителем.

Крепко пожав руку Кирову, уселись у стола.

— Ты был на промыслах, Мироныч, да? Ты видел, что там творится? — взволнованно начал Мусабеков.

— Эти дни не был. А что случилось?

— Что случилось? Да? Ты должен был поехать и посмотреть сам. Это надо смотреть самому.

— Погоди, Газанфар, — остановил Нариманов. — Ты очень горячишься. Сергей Мироныч ничего но поймет.

— Хорошо. Рассказывай сам. Да...

— Мы только с промыслов, Сергей Мироныч. Приехали порадовать. На промыслах большой подъем. Люди работают, как титаны.

— Как черти полосатые! — вставил Мусабеков. — Все кипит вокруг.

— Да, да, — подтвердил Нариманов, — твоя речь, Мироныч, всколыхнула, зажгла нефтяников какой-то особенной энергией. О ней знают даже те, кто не был на собрании. Знают, что бакинцам обещал помочь товарищ Ленин.

— Понимаешь, Сергей Мироныч, — вмешался нетерпеливый Мусабеков, — люди поверили в будущее. Поверили, что они заживут настоящей жизнью. А бурильщик Ага Дадаш ходит по буровым и бьет себя в грудь, говорит: «Я буду инженером. Это сказал Кира».

— Я рад, товарищи, что произошли отрадные перемены в настроении и в работе нефтяников. Этот подъем, этот энтузиазм нам надо поддержать. Надо всемерно помогать промыслам. Всемерно. Все заводы города сейчас должны работать для нефтяников. Ремонтировать оборудование, насосы, изготовлять недостающие части и детали. И чтобы наши обещания не оказались пустой болтовней, давайте начинать строить дома для рабочих. Подумайте, прикиньте, как лучше организовать дело.

— Непременно подумаем, — сказал Нариманов. — Попробуем найти деньги и материалы... И еще одно дело, Сергей Мироныч. Надо срочно кому-то ехать за границу за оборудованием. Кто поедет? А?

Киров посмотрел в спокойные глаза Нариманова и твердо сказал:

— Ты должен поехать, Нариман. Больше послать некого. Ты мудр. Ты сумеешь повести себя там достойно.

— Но ведь я не инженер?

— Не беда. Инженеров возьмешь с собой. Нам важно, чтобы переговоры вел не инженер, а государственный деятель. Полномочный представитель Советской России. Кроме того, тебе, как писателю, полезно посмотреть западный мир. Что, согласен?

— Миссия нелегкая, но заманчивая.

— Подумай, Нариман. Подумай, дорогой друг. Я уверен: это дело по тебе...

Губкин не появлялся. Киров знал, что он до ночи нa промыслах — берет для анализа пробы воды из затопленных скважин, вместе с геологами «Азнефти» проводит исследовательскую работу.

Но как-то Серебровский позвонил и сказал, что Губкин собирается в Грозный.

— Как, совсем?

— Да, оттуда поедет в Москву. Но он бы очень хотел повидаться с тобой перед отъездом, Сергей Миронович. Можно завтра?

— Конечно, как закончит дела, пусть приезжает, я буду ждать.

Губкин, обветренный, загорелый, в запыленном костюме, вошел большими шагами, дружески пожал своей крестьянской пятерней руку Кирова, устало опустился в кресло.

— Вы, Иван Михайлович, никак, рассердились на меня? — с полуулыбкой спросил Киров.

— Да за что же мне сердиться на вас, Сергей Миронович? Просто закрутился на промыслах, да и, признаться, не хотел попусту беспокоить. Знаю, как вы загружены всяческими делами... Вот теперь, когда я разобрался в нашем геологическом лабиринте, и пожаловал поговорить по душам.

— Что же выяснили, Иван Михайлович? Сильно нас опечалите?

— Напротив, скорее обрадую, Сергей Миронович, — улыбнулся Губкин, сверкнув белыми, крепкими зубами. — Теперь твердо могу сказать — обводнения бояться нечего. Многие скважины затоплены по заданию бывших хозяев. Это беда поправимая.

Выкачаете воду — нефть снова придет к забоям. Сейчас люди взялись горячо. Я ведь слушал ваше выступление. Даже меня, старого специалиста, растрогали... Так и захотелось работать засучив рукава.

— А уезжаете?

— У меня ведь задание от Совнаркома. Надо осмотреть промыслы Грозного. Придется докладывать Ильичу... У вас теперь дело пойдет, Сергей Миронович. Надо лишь думать о расширении промыслов. Об открытии и освоении новых залежей. Собственно, об этом я и хотел с вами поговорить.

— Вы проводили разведку?

— Да, частично, Сергей Миронович. На этот раз мне удалось познакомиться с геологией всего бакинского района.

— И что же? Как вы смотрите на перспективы, Иван Михайлович.

— Очень оптимистично! Разговоры об истощении Бакинского месторождения считаю праздными и даже вредными. По-моему, весь Апшерон пропитан нефтью, и ее качать не перекачать... Уверен, что под водами бухты, да и на дне Каспия, прямо у города, — большие залежи нефти.

— Неужели и на дне моря нефть? — переспросил Киров.

— Да, и на дне... Но оттуда взять ее трудно. А вот на Солдатском базаре только копни да вставь трубу — сама потечет. Надо при первой же возможности, Сергей Миронович, ставить разведывательные буровые и искать на Солдатском базаре.

Киров сделал запись в блокноте, вышел из-за стола, присел рядом с Губкиным:

— Спасибо, Иван Михайлович. Спасибо за добрый совет.

— У вас, Сергей Миронович, хорошие, опытные

геологи. В случае нужды можно обратиться за советом к старику, слепому инженеру Потоцкому. Да и я недалеко буду. Дадите телеграмму — тут же прикачу.

— Спасибо, Иван Михайлович. Спасибо! Хорошо, если бы...

— О нуждах Баку я доложу Ильичу. И надеюсь, что Совнарком окажет помощь. Самое главное — не затягивайте с посылкой людей за границу.

— Уже договорились. Нариманов поедет в Европу, Серебровский — в Америку.

— Я рад. Желаю удачи!.. Ну, прощайте, Сергей Миронович.

— Всего доброго вам, Иван Михайлович. Заедете в Грозный — передавайте привет Бутягину. Вместе защищали Астрахань.

— Вон что... Спасибо! Передам. А вы не забудьте начать бурение на Солдатском базаре. Прощайте!..

На Солдатском базаре громоздились балаганы, лавки, ларьки, где торговали всякой всячиной.

Но все они исчезли в один день...

Как-то январским утром на Солдатский базар с песнями двинулись строительные бригады. За ними потянулись подводы с тесом, бревнами, трубами. Широкая площадь, исстари жившая шумом торговли, огласилась стуком топоров, жужжанием пил, задорными голосами строителей. Начали строить буровые вышки и кочегарки...

Около трех месяцев назад Серебровский выехал в Америку, но от него не было никаких вестей. Словно пропал он в Соединенных Штатах... На промыслах командовал инженер Баринов, коренастый, грузный человек с большими пышными усами, похожий на боцмана.

Спокойный, молчаливый, с небольшими, но зоркими глазами, он ходил по промыслам, словно бы погруженный в свои думы. Редко вмешивался в дела, но все видел, все замечал.

Зайдет на буровую, скажет «здравствуйте», встанет где-нибудь в сторонке, словно его и нет. Постоит, посмотрит и незаметно уйдет. Глядь, уже везут глину, чтобы усилить глинистый раствор, или бегут монтеры, чтобы лучше осветить буровую.

Любил Киров бывать на промыслах вместе с Бариновым. Скуп тот на слова, но уж если скажет — в самую точку!

Больше всего Кирова волновала судьба первого советского промысла на Солдатском базаре. Там начали роторное бурение. Поставили к лебедкам опытных буровых мастеров, а все же сердце болело. Осилят ли?

Как всякое новое дело, роторное бурение прививалось трудно. Не хватало сноровки, да и буровые станки были старые, изношенные. Работали с перебоями. Все же в сравнении с долблением проходка скважин велась несоизмеримо быстрей.

Киров вместе с Бариновым подолгу простаивал в буровых, изучал процесс бурения, наблюдая за мастерами, бурильщиками, рабочими.

Он уже знал устройство ротора, пожалуй, сам сумел бы срастить трубы и даже вести бурение. Все ему было интересно.

«Да, если бы побольше станков и труб, мы бы развернулись, — размышлял Киров. — А от Серебровского никаких вестей. Уж не случилось ли с ним беды?»

Однажды, вернувшись с промыслов, Киров спросил секретаря:

— Какие новости? Никто не звонил?

— Серебровский приехал, Сергей Миронович!

— Неужели? Где же он?

— Сидит у помощника. Ждет вас.

— А я заждался. Зови его скорей... Ну-ка, ну-ка, дай на тебя взглянуть, — с улыбкой отошел в сторонку Киров. — Настоящий франт! Если б на улице встретил — не узнал.

— Пришлось приодеться, — в тон ему шутливо сказал Серебровский. — Приходилось вести переговоры с капиталистами, которые встречают по одежке... На встречи приезжал в лимузине, помня крылатые слова: «К богатым не ходи пешком».

— Ну, рассказывай, что ты выходил, выездил?

— Не много, Сергей Миронович, а все же не с пустыми руками вернулся.

— Так, так... выкладывай.

— Подписал контракт с «Барнсдальской корпорацией» на производство буровых работ, поставку бурильных станков, оборудования, труб.

— Ого!

— Вот перечень с указанием сроков.

Киров полистал сколотые листы. Лицо его озарилось радостью.

— Поздравляю, Александр Павлович. Это большое подспорье на первое время.

— Спасибо, Сергей Миронович... Но я слышал, что дела на промыслах плохи.

— На Солдатском базаре начали хорошо, а на старых промыслах худо. Рабочие изголодались, отощали, обессилели.

— А что, если мне сразу поехать к Ильичу, доложить о поездке в Америку и рассказать о тяжелом

положении на промыслах. Страна огромная, может, выкроят что-нибудь для помощи Баку.

— Еще не справились с голодом в Поволжье. Сколько к нам беженцев привалило... А о поездке в Америку надо доложить... Хотя и трудно здесь без тебя — поезжай! Перебьемся. Только, пожалуйста, не задерживайся...

В субботу после работы на старых промыслах возле главной конторы собралась огромная толпа. Приехали рабочие-нефтяники с других участков, пришли плотники-строители буровых вышек, транспортные рабочие, инженеры, техники, десятники.

На дощатой трибуне, обитой кумачом, Киров, Нариманов, Мусабеков и только что вернувшийся из Москвы Серебровский.

Все уже знали, что Серебровский привез письмо от Ленина. Каждому хотелось знать, что сказал вождь мирового пролетариата.

Когда митинг был открыт и слово предоставили Кирову, толпа застыла.

Киров подошел к самому краю трибуны, развернул бумагу.

— Товарищи! Вот письмо, которое прислал нам Ильич. Оно так и адресовано: «Рабочим города Баку». Прошу вас выслушать внимательно.

Стало так тихо, что Киров услышал, как на электрических проводах чирикали воробьи.

Он начал читать, четко произнося каждое слово: — «Дорогие товарищи!

Я только что выслушал краткий отчет товарища Серебровского о положении Азнефти. Трудностей в этом положении очень не мало. Посылая вам свой горячий привет, прошу вас ближайшее время продержаться всячески. Первое время нам особенно тяжело. Дальше будет легче. Победы мы должны добиться и добьемся во что бы то ни стало.

Еще раз шлю вам лучшие коммунистические приветы.

В. Ульянов (Ленин)».

Толпа заревела тысячеголосо:

— Ура! Привет Ильичу! Да здравствует Ленин! Киров поднял обе руки, пытаясь добиться тишины. — Есть предложение, — выкрикнул он, — послать ответную телеграмму Ильичу. — Стало заметно тише.

Киров зачитал:

— «Дорогой Владимир Ильич! Благодарим за письмо и заботу. Мы постараемся продержаться и выполнить годовой план добычи нефти. Рабочие города Баку».

В ответ грянуло громовое «ура». Оркестр заиграл «Интернационал»...