Робеспьер

Добродетель Брутов

Всячески прославляя современный ему век, Робеспьер проникнут классической культурой и восхищается Античностью; ему кажется, что она содержит столько примеров у Плутарха, Тита Ливия, Фукидида… Она обучает общественной добродетели, этому стремлению к бескорыстию, служению коллективным интересам, вплоть до самопожертвования; этой любви к законам, к родине, к равенству. Добродетель не является "личными добродетелями", но опирается на них.

Это Цицерон против Катилины. Это Катон против Цезаря. Это легендарный и суровый Луций Брут, изображённый Давидом; консул здесь, слева, на переднем плане полотна, с мрачным взглядом, разбитый казнью двух своих преступных сыновей, на которую он согласился из любви к Риму. Справа, мать смотрит на их тела, которые вносят в её дом; она заключает дочерей в свои объятия… Вскоре после смерти своего друга Камиля и его жены Люсиль, после согласия на их казнь, не представляет ли Робеспьер себя новым Брутом?

Добродетель – это также другой Брут, который, ради спасения республики, погубил себя убийством Цезаря. Сколько раз Робеспьер открывает своего Плутарха, читая в "Жизни Марка Брута", о его битвах, о его самоубийстве в финале?

Добродетель, Робеспьер говорит о ней в Конвенте, 7 мая 1794 г. (18 флореаля II года). Накануне ему исполнилось тридцать шесть лет.

"Духовный мир, еще значительно больше, чем мир физический, кажется полным контрастов и загадок. Природа говорит нам, что человек рожден для свободы, а опыт веков показывает нам, что человек раб; его права запечатлены в его сердце, а его унижение записано в истории; род человеческий почитает Катона и сгибается под игом Цезаря; потомство чтит добродетель Брута, но оно допускает, что она возможна только в истории древнего мира; в течение веков земля является уделом преступления и тирании; свобода и добродетель едва лишь на миг покоились на некоторых точках земного шара, и Спарта блеснула как молния во тьме.

Однако, не говори, о, Брут, что добродетель это призрак! И вы, основатели французской республики, остерегайтесь терять надежду на человечество или усомниться хотя на миг в успехе вашего великого начинания![…]

Разум человека сходен еще с земным шаром, на котором он живет: половина его погружена во тьму, в то время, когда другая половина освещена. Народы Европы сделали удивительные успехи в том, что называют искусствами и науками, и, кажется, они остаются невежественными в отношении элементарных понятий общественной морали; они всё знают, кроме своих прав и своих обязанностей. Откуда происходит это смешение гения и глупости? Оно происходит от того, что в стремлении добиться мастерства в искусствах надо следовать своим страстям, тогда как для защиты своих прав и почитания прав другого надо победить свои страсти. Есть в этом и другая причина. Короли, от которых зависит судьба земли, не боятся ни великих геометров, ни великих художников, ни великих поэтов, а страшатся непреклонных философов и защитников человечества".[282]

Добродетель, Робеспьер в неё верит. Её нелегко достичь, но разве человеческая природа не обладает "способностью к совершенствованию", как он пишет об этом в неизданном черновике своей речи?

Он верит в неё, как Руссо, но не разделяя его пессимизма. Он верит в неё… как Кондорсе, умерший через несколько дней после Эбера, за несколько дней до Демулена и Дантона. Не потому ли, что это слово напоминает о философе-жирондисте, Робеспьер от него отказывается? Он пишет его дважды. Он дважды его вычёркивает.