Российские Колумбы

СМЕРТНАЯ ТРОПА

Нашему отряду из пяти человек предстояло обследовать тайгу в Иркутской области, начиная от поселка Тымбыр и далее на юг. Автомашина от железнодорожной станции Тайшет долгое время пробиралась по ухабистым лесным дорогам, часами буксовала и в конце концов так застряла, что только трактор смог ее вытащить из непролазной грязи. Машину отправили обратно в Тайшет, а мы, сопровождая наше снаряжение, на тракторных санях прибыли в Тымбыр. Сюда нам должны были пригнать лошадей, чтобы, навьючив их, мы смогли отправиться по заданному маршруту в таежную глубь выполнять топографические и геодезические измерения.

Подробной карты обследуемого региона не существовало, а старые были схематические. Предстояло составить новую точную карту. Для этого с самолета была сфотографирована вся местность, и мы получили такие аэрофотоснимки, на которых запечатлелось сплошное серое покрывало лесных массивов этой бескрайней и безлюдной тайги. Теперь нужно отдешифрировать эти аэрофотоснимки, т.е. нанести на них все особенности местности. Ведь с самолета под кронами деревьев не видно, где начинаются ручьи, родники. Особенно трудно точно нанести таежные тропы. Наша задача — через каждые два-три километра по маршруту давать характеристику леса, в которую входят: порода и высота деревьев, их диаметр, среднее расстояние между ними. Так же подробно описываются реки, особенно в местах пересечения с тропами, — ширина, глубина, скорость течения и характеристика дна.

При составлении новой карты у топографов нередко появляются затруднения в присвоении названий ручьям, родникам, урочищам, особенно в необжитых районах. Поэтому мы всегда пользуемся услугами охотников, рыбаков, берем в экспедиционные отряды проводников, которые помогают создавать карту. В Тымбыре нашелся такой бывалый охотник Дмитрий Жуков. У него мы и остановились в доме на окраине поселка. Тымбыр — это маленькая, в два десятка домов, деревня. Коренное население — татары, обосновавшиеся здесь около ста лет назад. Как нам рассказали старейшие жители села, название Тымбыр произошло от сочетания слов «одна копейка». Одолела нищета одного татарина, жившего под Казанью, и ушел он в Сибирь искать счастья. А имел в наличии всего одну копейку. Добрался до Тайшета и долго скитался по тайге. Облюбовал хорошую поляну на берегу небольшой реки, построил избушку, обработал землю, обжился, стал охотиться, рыбачить, выращивать овощи. Через несколько лет вернулся в родные места, рассказал о своем житье-бытье и возвратился в сибирские края, но уже не один, а с несколькими семьями. Так зародилось в далекой сибирской тайге это село с татарским названием.

Люди здесь очень доброжелательные, помогли нам насушить сухари и заготовить другие продукты для долгого хранения, ведь поход был рассчитан на четыре месяца. На каждую лошадь предстояло навьючить по 150 кг груза палаточного снаряжения, продуктов, инструментов и различных геодезических приборов. На 28 мая был назначен выход в тайгу. Накануне я решил проработать подробный маршрут движения нашего каравана с проводником Дмитрием Жуковым. Но как только он узнал, что мы идем в сторону реки Изан по старой тропе, категорически отказался работать в нашей экспедиции. Много усилий я потратил на уговоры пойти с нами хотя бы на один месяц, но бесполезно.

Дмитрий объяснил мне, что тропа у них называется Смертной и что уже несколько десятков лет по ней никто не ходил. Вот что он мне рассказал.

Поселились на реке Изан золотоискатели. Стали добывать золото, вербовали на летний период местных крестьян, которые возвращались домой с маленьким узелком заработанного драгоценного металла и быстро богатели. Молва об этом облетела всю округу. И стали наниматься к золотоискателям уже не одиночки, а группами по нескольку человек. Но мало кому удавалось возвратиться с реки Изан. На тропе была засада. Незнакомцы убивали золотодобытчиков, забирая заработанное.

Давно прекратил свое существование прииск на Изане, но с тех пор никто не бывал в тех краях. Люди, напуганные дерзкими разбойниками, и теперь боятся появляться на Смертной тропе.

Жуков долго отговаривал нас идти в те места, приводил примеры коварства изанской тайги. Но у нас другого пути не было — нужно нанести на карту реку Изан, избушки, если они там сохранились, все тропы, по которым можно продвигаться.

Дмитрий дал нам много полезных советов, а главное, подарил свою лучшую собаку-медвежатницу по кличке Тайга.

Рано утром, навьючив лошадей, мы двинулись на Изан. Тропа оказалась на редкость хорошей, мы быстро продвигались. Я шел впереди с компасом-буссолью, точно ориентируясь и нанося все изгибы Смертной тропы на аэрофотоснимок. Погода была солнечная. Настроение у всех хорошее. В первый день намечали пройти по тропе двадцать километров. Основные топографические работы планировались на последующие дни. Мне предстояло выполнить измерения с помощью теодолита на некоторых вершинах гор вдоль реки Изан. На спуске к безымянному ручью тропа оказалась заваленной упавшими огромными деревьями, затесы на них указывали обход. Я махнул Егорычу, который вел первую тяжело навьюченную лошадь и собаку на поводке, чтобы она не вернулась обратно в деревню, а сам устремился к ручью измерить и описать его. Споткнувшись, я с шумом провалился в огромную глубокую яму. Мой крик остановил караван. Это была ловушка глубиной четыре метра, хорошо замаскированная и, очевидно, рассчитанная на тех золотодобытчиков, про которых рассказывал Дмитрий. Егорыч долго возмущался варварскими проделками, осматривая хитроумное сооружение. На дне ямы было множество истлевших тряпок, костей. Среди них — три деревянные и одна серебряная ложки, несколько железных колец, остатки седла и прочая рухлядь. Падение мое оказалось удачным, ведь если бы это произошло с лошадьми, то последствия были бы печальнее. У ручья мы пообедали, покормили лошадей и двинулись дальше. С этого момента мы спустили Тайгу с поводка.

Рано утром, навьючив лошадей, мы двинулись на Изан

Предупредительный лай собаки остановил нас. Мы с Александром Квашниным — это наш самый опытный и самый сильный работник — устремились вперед, вооружившись пистолетом и двухствольным ружьем. Лай был не напористым, это нас успокаивало. На тропе мы увидели самострел, на него-то и лаяла Тайга, предупреждая нас об опасности. Самострел многие годы кого-то поджидал, так и сгнил, не выстрелив. Изготовлен он из одноствольного ружья шестнадцатого калибра. К спусковой рукоятке привязана сплетенная из светлых волос тонкая веревка, которая натянута в пятидесяти сантиметрах над землей. Задевший за шнур человек расстреливался в упор.

Мне приходилось и раньше встречать самострелы, но те были рассчитаны на зверя, а этот прицелен в человека…

День приближался к концу. Нужно подобрать хорошее место для ночлега. Главное условие, чтобы рядом была хорошая трава — корм для лошадей, и, конечно, недалеко от ручья. У топографов такая работа, что почти каждый раз ночлег на новом месте. Днем — измерения с помощью теодолита, нивелира, а вечером надо все просчитать, сделать абрисные зарисовки, наметить маршрут на следующий день.

Впереди показались просветы, судя по аэрофотоснимку, там должна быть большая поляна.

Вдруг громогласный воющий лай собаки остановил нас. Лошади встали, захрапев. Их нервное поведение настораживало. Душераздирающий визг Тайги и звериный рев нарушили таежную тишину. Егорыч удерживал и успокаивал лошадей, которые готовы были бежать назад. Такой страх лошади испытывают, только чуя рядом медведя. Мы вчетвером бросились на спасение нашей собаки. Огромный бурый медведь и наша белая Тайга, оскалив пасти, с жутким ревом и визгом вертелись на ярко-зеленой поляне. Выстрел из ружья остановил неравный поединок. Медведь мигом оказался в лесных зарослях. Скулила на всю тайгу наша раненая собака. Из белоснежной она превратилась в красную. Задняя нога волочилась. Лошади наши встали как вкопанные, к поляне не идут, хотя медведь уже скрылся.

Через мгновение мы увидели двух маленьких медвежат на высоком дереве. Вначале они притаились, затем начали спускаться вниз. А когда осталось до земли метра три-четыре, один из них спрыгнул и помчался в сторону убежавшей медведицы. Лежавшая без сил Тайга молниеносно вскочила и, огромными прыжками настигнув медвежонка, перегрызла ему горло. Второй медвежонок после этого снова оказался на верху дерева. Где-то не очень далеко в густых зарослях временами ревом давала знать о себе медведица. Мы успокоили Тайгу, привязали на поводок. Медленно сполз второй медвежонок и, спрыгнув, буреньким колобком мгновенно удалился к матери.

Вечерело. У ближайшего ручья мы установили палатки. Но отдых не состоялся. Как только стемнело, медведица приблизилась к лагерю. Собака первая почувствовала ее и начала лаять. Лошади с испуганным храпом сбивались к самому костру, лезли в огонь. Ночная гостья ревела совсем рядом, взрывая темную тишину. Мы пытались выстрелами отпугнуть ее. Нам так и не удалось развернуть спальные мешки. Рано утром решили уйти с этого проклятого места.

В обед расположились уже в десятке километров от ночного лагеря, чтобы отдохнуть и накормить лошадей. Невидимое присутствие хозяйки тайги не давало нам покоя. Опять лаяла собака, стояли у костра настороженные лошади и даже не щипали траву, хотя были очень голодны.

Уставшие, мы решили изменить маршрут, уйти со Смертной тропы и по реке Изан направиться к реке Бирюсе. Целую неделю преследовала нас медведица. Собака постепенно залечивала раны, выискивала какие-то травы, жевала их и зализывала кровяные болячки.

Лошади в пути часто спотыкались, падали. Такой усталости я и мои спутники давно не испытывали. И тогда мы приняли решение уйти на другую сторону реки Бирюсы, хотя работы там были запланированы на сентябрь.

Рано утром переправились через Бирюсу. Река в этих местах широкая. Целый день, установив теодолит с большим увеличением, мы наблюдали сквозь деревья, как на противоположный берег несколько раз выходила медведица с медвежонком. Но след в воде терялся. Это нас и спасло.