Российские Колумбы

ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА

— Одного рабочего не будет. Заболел, — доложил мне перед самым выходом в тайгу Егорыч.

Это было полной неожиданностью. Найти замену в каких-то два-три часа в маленьком поселке практически невозможно. Надо что-то предпринимать. Но что? На всякий случай я распорядился поискать замену среди местных жителей, хотя на успех не надеялся. А сам тем временем размышлял, как перераспределить нагрузку среди оставшихся. Но как ни крути, задача эта не решалась. Лишних людей в тайгу не берут. Нагрузка на каждого ложится максимальная, на пределе человеческих сил и возможностей. И отсутствие в таком случае одного рабочего — катастрофа. Каждый лишний килограмм в рюкзаке под вечер кажется пудом. В общем, спасти нас могло только чудо, и оно случилось.

Ко мне подошел паренек и подал трудовую книжку. Инструктировать уже не было времени, как не было его и на медицинский осмотр. Я наскоро рассказал пареньку о всей сложности нашей работы и, кажется, ничего не утаил. Ему предстояло не просто идти, а переносить грузы. Тайга, валежник, буруны. Евгений Ивановский в ответ только кивал головой, дескать на все согласен.

В первые три дня работа была легкой, продвигались медленно, поочередно прорубая тропу для каравана тяжело навьюченных лошадей. Новичок с этими обязанностями вполне справлялся. Вечерами, когда после переходов начинали готовить ужин, Евгению стоило только присесть, он сразу засыпал мертвым сном.

Чувствуя его неподготовленность к нашей работе, мы старались оставлять Женю с лошадьми, а сами вместе с Егорычем уходили в горы. Иногда, не закончив работу, оставались ночевать, а возвратившись, были очень довольны дежурством нашего юноши. Евгений приспособился ловить хариуса. Перегородил большими валунами ручей, а в промежутке установил две сплетенные им самим морды. Приспособление казалось очень несерьезным, но Женя каждое утро вытаскивал из плетенок по ведру рыбы, зажаривал и давал нам ее с собой.

В один из многодневных походов мы взяли Женю. Переход выдался на редкость трудным. Шли по карагатнику — колючему кустарнику, среди болотистой местности, по непроходимой тайге. Я внимательно присматривался к новичку. Особенно трудно давались ему спуски со скал и подъемы по россыпям. Но Женя никогда не жаловался. Больше того, он отказывался от какой-либо помощи. Это и расположило к нему товарищей. Меня поражала только какая-то необыкновенная бледность его лица, она заметно усилилась во время перехода. Тягун-гора изматывала наши силы. Потом обливались лица, рюкзаки прилипали к взмокшим спинам. Я оглянулся, чтобы окинуть взглядом проделанный путь. Вереницу замыкал Женя. Способ его передвижения был очень странным. Я смахнул застилавший глаза пот. Нет, я не ошибся: паренек полз на четвереньках. Увидев, что я наблюдаю, он оттолкнулся руками, некоторое время с трудом держал равновесие, затем начал подниматься. Взобравшись, уселись отдыхать. Ни кровинки не было на поблекшем, осунувшемся лице замыкающего. Оно сплошь покрылось крупными каплями пота, словно каждая пора плакала. Светло-голубые, почти прозрачные глаза наполнились слезной пеленой. Мне стало жалко парня.

В один из многодневных походов мы взяли Женю. Переход выдался на редкость трудным

— И зачем такие нежные маменькины сынки прутся в тайгу? — возмущался Андрей.

— Ничего, пройдет. Просто не приходилось ходить на такие горки, стараясь улыбнуться, говорил Женя.

Теперь я вел отряд медленно, ругая себя за смену дежурных.

— С такими работничками и на трусы не заработаешь, — заворчал было опять Андрей, но здесь же наш «скоростник» получил отпор остальных товарищей.

После этого похода Егорыч стал нашим спутником-скалолазом, а Женя — обреченным дежурным.

На другой день мы разбили лагерь и отправились исследовать местность. У палаток оставили дежурить Ивановского. Долго бродили по тайге и вернулись только на третьи сутки. Нас поразила необычная тишина в лагере. Вдруг в стороне раздался приглушенный стон. Под поваленным бурей сухостойным деревом лежал Евгений.

Мы бросились спасать товарища. Когда его вытащили, стали тщательно ощупывать, нет ли переломов. Каково же было мое удивление, когда вместо правой ступни я увидел протез. Развязали бинт. Из содранных мозолей и оголенной кости сочилась кровь. Бред пострадавшего не унимался: «Буду с вами ходить, я научусь, я буду…». Мы промыли марганцовкой ногу, засыпали стрептоцидом и уложили парня спать. А сами, словно не веря своим глазам, снова и снова ощупывали отстегнутую окровавленную искусственную ступню. Ночью Женя пришел в сознание.

Оказывается, ноги он лишился еще в детстве. Ампутировали во время эвакуации из Ленинграда. Мальчишкой он прочел книгу Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке». Он так же, как А. Мересьев, тренировался, научился быстро бегать, прыгать. В этом мы убедились во время переходов, когда он с грузом перепрыгивал с камня на камень.

В тайгу Евгений отправился не только для того, чтобы испытать свою волю и мужество, но и лучше узнать о профессии отца, погибшего на фронте. Отец был геодезистом.

С большим сожалением мы расстались с Евгением Ивановским. И всегда, когда казалось, что от усталости ты не сделаешь и шага, когда очень хотелось поворчать и посетовать на трудности, я вспоминал нашего отважного Женю, и силы возвращались ко мне.