Российские Колумбы

НА АГУЛЕ

Николай Лычагин живет много лет в верховьях реки Агул, занимается охотой, жена тоже прекрасный охотник. Их таежный домик расположен на живописном берегу реки в предгорьях саянских хребтов. Мне приходилось встречать охотников, постоянно живущих в тайге и в таком отдалении от населенных пунктов. На лодке по реке Агул Николай поднимался даже до Агульского озера. Тайгу знает он отлично, в поединок вступает с любым разъяренным медведем, кабаном, рысью. Я очень внимательно следил, когда Лычагин стрелял, ни один мускул не дрогнет и не шелохнется у этого охотника. Даже при самых опасных встречах со зверем он очень хладнокровен и уверен в себе.

Когда лошади и грузы были переправлены через реку, мы подсели к костру. Лычагин долго всматривался в лицо Егорыча, будто что-то вспоминая. Казалось, охотник хочет задать какой-то вопрос, но не решается. И проводник наш начал вести себя как-то странно, движения его стали суетливыми. Наконец, отвечая на немой вопрос Николая, Егорыч сказал:

— Да, это я. Колька с Агула, какой же ты стал, а? Копия — отец.

— Значит, это Вы спасли мою жизнь?

Они обнялись, на глазах у обоих навернулись слезы.

— Николай, ты умеешь плавать? Ведь отец утонул только из-за этого. Мог бы спастись, но не умел плавать.

— Я плавать тоже не научился, хотя с детства живу на берегу реки и ежедневно плаваю на лодке.

Проводник рассказал нам историю спасения Николая.

Работали мы с отцом Николая в экспедиции проводниками. Колька был тогда совсем маленький и находился в партии вместе с отцом — самым лучшим охотником в Саянах, которому все завидовали. По окончании работы втроем плыли домой, а экспедиция пошла в населенный пункт. Вдруг лодка налетела на подводный камень, мы все оказались за бортом. Я схватил маленького Кольку, а отец даже ни разу не показался из-под воды, по-видимому, ударился головой о камень. С Колькой выплыл я на берег. Несколько раз нырял, пытался обнаружить отца, но безрезультатно. Я и не надеялся, что доставлю Кольку в избушку живым. Три дня нес его по тайге без продуктов, мокрым, без спичек. Мальчишка сильно заболел. Я добрался до охотничьей избушки, разыскал спички, нагрел воды, согрел мальчугана. К утру бред прекратился, и он пришел в сознание. Поил мальчика травами. Оба отощали. У избушки собрал все хариусовые сухие выброшенные головы, сварил и этим бульоном напоил Николая. Нужно было срочно продолжать путь, чтобы спасти мальчика. Только на пятый день мы вышли к жилью. Кольку через месяц вылечили, я уехал. Прошли десятки лет, и вот вновь встретились мы с Колькой.

Чувствовалось, как обрадовался этой встрече Николай. Он выложил нам все мясо и подарил шкуру рыси. Рассказал нам, что рысь вцепилась в спину марала, в этот момент он их обоих и убил.

Утром на противоположной стороне реки попросили лодку топографы для переправы к нам. Лычагин дважды съездил и полностью перевез всю партию. Мы познакомились. Это оказались топографы из Иркутского управления. Работали мы с ними по соседству, а встретились первый раз. Разговоров было очень много. Николай приготовился уезжать. Начальник партии только что приехавшей экспедиции вынул из кармана деньги и протянул Лычагину. Тофалар отказался наотрез.

— В прошлом году у меня не было с собой денег, и ты не перевез нас через Агул. Это было в Покров день (14 октября). Нас было трое. Выходили из тайги, один больной. Ты отказался перевозить, объяснив, что долго перегружать рыбу и что бесплатно ты этого делать не станешь. На следующий день мы вынуждены были преодолеть речку вплавь.

— Все остались в живых? — поинтересовался Егорыч.

— Все.

Лычагин вначале хотел отказаться, но потом весь сжался, уставился глазами в землю и молча взглянул на Егорыча. На старческом лице были слезы, ему стало стыдно за Николая, несколько часов назад он гордился им, как сыном.

— Отец был совсем другой, — заметил дед.

Было очень тихо, даже птицы не нарушали этой тишины. Мы все ушли с берега к палатке, тофалар остался один. На следующий год мы вновь приехали работать в эти края, расспрашивали у охотников про Лычагина. Они все удивлялись, что случилось с тофаларом. Он стал совсем другим.

Однажды ночью мы подошли к летнику, где жил Николай. Нам нужно было срочно отправить вниз по реке рабочего, у которого умерла мать в Новосибирске. Постучали в избушку, в ней загорелась керосиновая лампа. Володя лишь сказал, что нужно срочно плыть, Николай обулся, оделся, только приговаривал: «Сейчас, сейчас, паренек, что у тебя там случилось, поторопимся, к утру будем в деревне». Я вошел позже. Николай сразу узнал меня, разбудил Марию, свою жену, хотя мы просили ее не беспокоить. Она накрыла на стол, рассказала, что в этом году поймали очень много рыбы, а скоро начнется охота на соболя. Я вспомнил вновь разговоры с охотниками. Действительно, Лычагины очень гостеприимные и добрые, а ведь раньше их сравнивали с Иконниковыми, проживающими на Кантегире, у которых не выпросишь и воды напиться.

Рано утром мы начали собираться в маршрут. Из тайги вернулась Мария, в руках у нее было несколько рябчиков и глухарь. Без завтрака она нас не отпустила. А когда мы вышли, охотница отправилась провожать и распрощалась далеко от их жилья. Мы шли и оглядывались. Мария махала нам рукой, другой рукой придерживая переброшенный через плечо карабин.

Прошло пять лет после нашей последней встречи. Я встретился с Егорычем, он мне рассказал, что был в гостях у Лычагина, но в живых его не застал. Николай утонул в реке при таких же обстоятельствах, что и отец, и тоже на Агуле.