Российские Колумбы

ЛЕКАРИХА

Наконец, моя мечта сбылась. Я лечу в Тофаларию. Рокот самолета плывет над дремотной тайгой. В расщелинах Саян, в синеве тумана показалось Медвежье озеро. Значит, скоро Гутары — первое селение этой загадочной народности. Из-за гор выскользнуло несколько десятков домов. Это и есть Гутары. Поселок пристроился на берегу горной речки, словно островок в зеленом океане леса. Рядом с домами белыми треугольниками возвышаются юрты. Через полоску леса, вблизи поселка видна небольшая плешина, стиснутая бахромой деревьев, посредине ее матово вырисовывается аэродромная буква «Т».

Гурьбой прибежала детвора, разогнав с аэродрома оленей. Ребятишки оказались любознательными, веселыми. За несколько минут они посвятили нас во все местные события и указали крайний покосившийся дом для ночлега. Пятистенок уединился от деревни, окружив себя карликовыми лиственницами и трухлявыми пнями.

— А вон и Лекариха, — указал загорелый мальчуган. Его слегка раскосые глаза, смоляные волосы, торчавшие ежиком, выдавали местную национальность. Женщина сидела на посиневшем оголенном бревне. Сухая, в длинном платье, из-под платка серебрилась жалкая бахрома седых волос. Ее возраст был неопределим из-за многочисленных морщин на лице.

— Ну пойдем, сынок, пить чай, — с хрипотцой проговорила она, — сорванцы так и кликают меня Лекарихой, а я теперь не лечу, к самой врач каждый день приходит. Было время — лечила, когда чуть ли не весь род тофский вымер. А ты, сынок, зови меня Клавдией Семеновной, а лучше Семеновной, так проще.

Поселок пристроился на берегу горной речки, словно островок в зеленом океане леса

В избе пахло киснувшими дрожжами и пресной голубикой. Покосившиеся окна задернуты чистенькими шторками. Ветхие, с ревматическим поскрипыванием табуретки и скамейки выкрашены белой краской. Никаких излишеств в доме не было. Хозяйка собрала на стол.

Направили меня сюда в 37-м году для оказания срочной медицинской помощи населению. За полмесяца умерло 86 человек. Фельдшер, проживавший в поселке, установил диагноз — крупозное воспаление легких. Но я была не согласна, так как люди умирали семьями. Стоило в семье заболеть одному, на другой день все лежали пластом. Страшная картина. Рвота, хриплое частое дыхание и страдальческое выражение глаз. Все анализы были срочно отправлены в областную больницу. Мое предположение подтвердилось: люди болели легочной чумой. Мы начали срочно изолировать всех больных, работали в противогазах. Больных из юрт, в щели которых забиралась зима, носили вот в этот единственный в то время добротный дом, который мы превратили в лечебный пункт. Больным постоянно вводили сыворотку. Изба была заставлена посудой с растворами сулемы, которая способна убивать чумные бактерии. Сутками мы не снимали противогазы и перчатки. На второй день моего приезда умер сын оленевода, который был изолирован от родителей. Мы похоронили его. Проделали в юрте полную дезинфекцию. А через несколько дней заболела вся семья — это крайне меня удивило. Прошло некоторое время, повторился подобный случай — семья заболела сразу же после смерти матери, хотя все были изолированы. Хоронили мы сами, не сообщая членам семей. Однажды ночью, возвращаясь от больных, я заметила на кладбище людей. Они разрывали могилу. Я быстренько собрала всех врачей и санитаров, а их съехалось по случаю эпидемии много, но людей на кладбище уже не было. Могилы были все закопаны. Тогда врачи решили меня изолировать, объясняя, что я тоже больная, так как появились признаки бреда и галлюцинации. Я чувствовала себя совершенно здоровой. Меня положили с больными легкой формы. И когда я им все рассказала, они мне объяснили, что у тофов считается грехом хоронить в землю, они уносят покойников в тайгу и оставляют их в лабазах, на деревьях.

А легочная чума передается даже от покойников. Все стало ясно. Стоило нам закопать умершего, как остальные члены семьи ночью выкапывали его и уносили хоронить по своим обычаям, а сами тем временем заражались, не подозревая этого. Меня выписали. Мы вынуждены были выкопать всех ранее захороненных покойников и сжечь.

Смертельные исходы прекратились. Долго в этом доме мы излечивали больных. А как только выстроили больницу, меня поселили в этот дом. С тех пор меня и зовут Лекарихой.