Русский Бокондо

ГЛАВА 17

О черных, как называл их Том, забывать было никак нельзя. В Капской колонии они составляли не менее двух третей населения и встречались буквально на каждом шагу в самом Кейптауне и на окрестных фермах. А сколько их находилось за пределами колонии, можно было только догадываться.

Вначале все они казались Николаю на одно лицо. Позднее стал отличать их друг от друга, узнал от местных поселенцев об их привычках и особенностях. В первые дни решил было для работы в магазине и по дому нанять кого-либо из белых людей и оскандалился. Оказалось, что среди них быть конюхом, сторожем или поваром нет желающих, а индийцы, которых в колонии тоже было предостаточно, заломили такие цены, что пришлось отступиться.

Потом уже Пракаш объяснил, посмеиваясь:

— В этих местах все профессии распределяются в зависимости от цвета кожи. Белые заправляют политикой и бизнесом, индийцы занимаются мелкой торговлей, метисы обычно пристраиваются в различных канцеляриях и конторах, чернокожие же работают там, где требуется физическая сила.

— Они тоже разные, — предупредил он. — Зулусы годятся в сторожа, готтентоты в пастухи и конюхи, для работы по дому надо нанимать людей из племени коса. С такими, как финго и баки, лучше дела не иметь, по каким-то тайным причинам их недолюбливают сами черные, и использовать их можно только на уборке мусора.

Самые нелестные характеристики Пракаш дал бушменам. Предупредил, что это низкорослое племя с морщинистой желтой кожей и волосами, которые растут редкими пучками, совершенно не выносит городской жизни и обитает в пустыне. Среди них много воров, и все они колдуны, им ничего не стоит извести человека с помощью заговоренных амулетов и снадобий. Не брезгуют они и обыкновенным ядом.

После этого объяснения появились слуги из африканцев. Ведал ими Пракаш, приказы отдавал на непонятном наречии, прищелкивал языком и посвистывал, словно щегол. Впрочем, о том, что касается их основных обязанностей, с некоторыми из слуг можно было объясниться на смеси английского и голландского. Да и сами они производили впечатление ребят толковых и старательных. Так что казалось, все проблемы по устройству быта решены.

Однако довольно скоро Николай почувствовал, что чуть ли не круглые сутки находится под постоянным наблюдением многочисленных глаз. Понял, что все его поступки, слова, знакомства берутся на заметку и подробно обсуждаются. Меры конспирации могли помочь за пределами дома, но как быть со слугами? На Пракаша, хотя и не во всем, еще можно положиться, а вот на этого темно-коричневого стюарта с пристальным взглядом и подозрительными зарубками на висках? В твое отсутствие он подметает в доме, но может заглянуть и в письменный стол.

Необходимо присмотреться к этим людям, ближе узнать их склонности и привычки. Решение-то было верное, да все кружили дела, все откладывал. До тех пор, пока не произошел один случай.

Николай осматривал новую партию товара на складе, когда услышал истошные вопли. Громче всех, срываясь на визг, раздавался голос Пракаша. Вышел во двор и в центре уже собравшейся толпы увидел своего управляющего, который держал за шиворот одного из сторожей. Рядом ножками вверх лежал конторский стул.

— В чем дело? — спросил по-хозяйски грозно сдвинув брови.

— Этот сын пяти отцов хочет меня убить! — Пракаш дергал щекой, дрожащей рукой указал на стул.

— Ударил тебя стулом?

— Вот, вот этим! Злым колдовством!

Еще ничего не понимая, Николай шагнул, наклонился над стулом. Во дворе наступила тишина. К обратной стороне сидения был прикреплен маленький мешочек из пестрой змеиной кожи. Сорвал его и высыпал на ладонь содержимое — какие-то семена и перышки, мелкие, то ли рыбьи, то ли лягушачьи, косточки. Стоявшие рядом тоже увидели, подались в стороны.

— Это что такое?

— В прошлый понедельник этот язычник напился шимияны[10] и притащился на работу. Я его оштрафовал, так он в отместку обратился к колдуну, раздобыл у него заговоренное снадобье и прилепил под сидение моего стула. Решил навести на меня порчу, а ведь мог бы и совсем убить! За такие дела судят. Надо немедленно послать за полицией!

Николай покачал головой. Представил хитрую остроносую рожу местного констебля, его бегающие глазки. Зная его корыстный нрав и пристрастие к карточной игре, люди старались с ним дела не иметь. Белые откровенно презирали, черные ненавидели. За крохотные усики щеточкой прозвали «губернаторской соплей».

— Обойдемся без полиции. А этого пьяницу немедленно уволить!

Сторож зло оскалился, что-то негромко пробормотал. Пракаша всего передернуло, в толпе кто-то ахнул.

— Что он сказал?

— Он… он г-г-говорит… Не м-м-могу повторить.

— Твоя рука — нет! Он умирать. Ты умирать! — произнес сторож на ломаном английском. Ухмыльнувшись, гордо посмотрел по сторонам.

Николай понял. Такое оставлять без ответа нельзя. Проявишь слабость, так потом житья не будет.

— Вздумал мне угрожать! Сам умирай! — размахнулся и швырнул в посеревшее от ужаса лицо сторожа содержимое мешочка. — Пошел вон!

Повторять не прошлось.

Когда рассказал Тому о случившемся, тот отнесся к делу со всей серьезностью.

— Большинство черных действительно верят в колдовство. Поэтому амулеты носят, на коже всякие узоры выкалывают, имена меняют. То, что у вас случилось, не шутка. Мне Пракаш уже сказал, что сторож этот на другой день скончался.

— Не может быть. Я же его и пальцем не тронул.

— Тебя никто и не винит, он сам виноват. Он просто не сумел правильно воспользоваться советом колдуна. Такие дела обычно происходят без вмешательства колониальных властей. Но бывают исключения, тогда они разбираются в суде и попадают на страницы газет. Вот, например, в прошлом году мы напечатали серию статей из зала суда. Обвиняемый признался в том, что он профессиональный оборотень и был нанят неким молодым человеком для того, чтобы убить девушку, которая отвергла его ухаживания. Все было очень просто — он получил деньги, превратился в крокодила, напал на девушку, когда она купалась в реке, и сильно искусал ее. Но та выжила, и обозленный молодой человек потребовал деньги обратно. Оборотень отказался их вернуть, произошла драка, и они оказались в полиции. На суде оба признали свою вину и сейчас сидят в каторжной тюрьме.

— Брось, Том, просто крокодил случайно напал на девушку.

— Подобных случаев множество. Некоторые оборотни превращаются в зверей, например в леопардов, на глазах у многочисленных свидетелей. Бывает, одного произнесенного колдуном заклинания достаточно, чтобы человек умер без видимой причины. Или у него отнимется нога, рука. Причем в заранее указанное время. Но большинство знахарей такими вещами не занимаются, они чаще лечат больных, зубы рвут, а то и судьбу предсказывают, пропавший скот находят. Чего у всех их не отнять, так это умения многое видеть и анализировать происходящее.

— Что же, теперь у меня рука и в самом деле отсохнет?

— Да нет, считается, что на белых не всякое колдовство действует. Всем же ясно, что они — особенно недавно приехавшие в Африку — гибнут просто потому, что не знают местных условий жизни. Как мне сказал один знакомый знахарь: «На них и снадобий тратить не надо». Но чтобы у тебя неожиданностей было поменьше, надо повнимательнее к черным присматриваться.

— Самому, что ли, колдовством заняться?

— Нет, конечно. Просто больше общайся, слово-другое сказал, ответ выслушай. Постарайся объясняться сам, без посредников.

— Пракаш сказал: они все из разных племен, на разных языках говорят.

— Ну, сам-то он с ними объясняется. А эти языки все к одной семье банту относятся. Много общих слов, грамматика похожая. Здесь же все на смешанном диалекте говорят — захочешь, осилишь.

— Почему бы не попробовать? Терпеть не могу, когда рядом люди говорят, а я не понимаю.

— Так я тебе и учителя порекомендую. Настоящего зулуса.