Чудовищ не встретили, но на стада слонов, лежбища крокодилов, тучи птиц насмотрелись. Были жестоко изъедены москитами и хищными улитками-кровососами. Долго плыли через узкие протоки, а потом продирались сквозь густые заросли тростника и тащили пироги волоком по болотам, то и дело проваливаясь в черную вонючую жижу. Один аскари оступился на тропе и его мгновенно затянуло на дно, другой скончался от укуса водяной змеи. У всех от постоянной сырости кожа разбухла и клочьями, вместе с ногтями, сходила с ног. Да еще раз за разом трясла лихорадка. Проводники лала давали жевать какие-то горькие коренья и обещали, что на сухом берегу эта хворь пройдет. Посмеиваясь уверяли, что такая лихорадка очень полезна, боль как рукой снимает. Иных больных в здешние болота знахари специально посылают, чтобы они излечились от этой болезни.
Сами проводники уверенно ориентировались во всех топях и протоках и в конце концов вывели пироги на берег озера Бангвеулу. Осмотрелись и шумно заспорили, стали выяснять, куда именно попали. Оказалось, что в устье реки, по которой приплыли в озеро, не хватает двух островов. Причем на одном из них стоял рыбачий поселок, в котором собирались запастись свежей рыбой. Галдели до тех пор, пока один из проводников не вспомнил, что недавно на озере была сильная буря. После этого все сразу успокоились, решили, что острова унесло.
Кто-то из аскари решил, что ослышался, переспросил. Верно, унесло.
Проводники рассказали: есть на этом озере плавучие острова, образовавшиеся из переплетенных водных растений, поросшие тростником. Иные такие большие, что на них селятся люди, ставят маленькие соломенные хижины, на специально насыпанных кучках песка разводят костры, жарят и коптят рыбу. Ветер и течения носят такие острова по всему озеру, иные из них заплывают на мелководье, где и стоят до тех пор, пока не унесет их бурей на новое место.
Через само озеро переплыли за день, и Николай не поверил своим глазам, когда увидел его западный берег. Широкие пляжи, усыпанные белоснежным песком, дюны, поросшие низким кустарником и пучками травы. Ну, прямо как где-то на берегу Балтийского моря!
Дальше на север по зеленым холмам шли бодро и весело. Только старый Тонтела вечерами мрачно сидел у костра.
— Что это с тобой? — обратился к нему Николай. — Путешествие наше к концу подходит. Скоро своих родных повстречаешь.
— Нет теперь в этих краях нашей родни, маета. Проводники сказали, что местные племена с ними что-то не поделили, одних перебили, других работорговцам продали. Они и на нас могут напасть…
— Не беспокойся, дойдем. Теперь до английского форта осталось недалеко.
— Плохо, маета, оказаться в чужих краях без родни. Вы, белые люди, этого не понимаете. В одиночку уходите в дальние земли, беретесь за новые дела. У нас без покровительства предков и помощи родни человек не может прожить.
— Вот что, Тонтела, кончай ныть. Лучше давай спать по очереди и проверять караулы, а то во сне прирежут как цыплят. Танганьики этой так и не увидим.
Однако увидели! С перевала озеро открылось во всей своей красе, лесистые холмы спускались к скалистым мысам и голубым заливам, а за ними до самого горизонта расстилался водный простор. Дул свежий ветер, и бесчисленные солнечные зайчики вспыхивали на волнах.
— Вон как они блестят, эти семечки тыквы! — сказал повеселевший Тонтела. — Видишь, маета, все озеро ими усеяно. Поэтому его и называют Нтагамуньика, что означает «семечки тыквы». Верно, похоже?
Но Николай смотрел в другую сторону. На одном из холмов поднималась настоящая каменная церковь, увенчанная трехэтажной квадратной башней. Невдалеке от нее, на обрывистом мысу виднелся прямоугольник форта и крыши домов, а у берега теснились пироги и даже мелкие суда под парусами. Вот он порт Мпулунгу, самая северная точка британских владений в Южной Африке!
Островок цивилизации — окно в большой мир!
На холме заметили приближение незнакомцев, у церкви началась суета, суда и пироги поспешно отваливали от берега и скрывались за соседним мысом. Конечно, со стороны отряд выглядел страшновато. Обросшие, в грязном рванье и звериных шкурах вооруженные мужчины. Вся повадка выдавала в них воинов и не внушала доверия.
От ворот форта к ним уже спешил, путаясь в сутане, старик с крестом на груди. Николай остановил своих людей, вышел навстречу.
— Благослови, святой отец, мы пришли с миром. Кто у вас здесь за старшего?
Вскоре умытый и побритый, прилично одетый и обутый Николай сидел на обращенной к озеру веранде и с удовольствием пил почти уже забытый на вкус чай с молоком. Рассказывал о своем пути к океану.
Его внимательно слушало все белое население форта: отец Адамс, служитель Лондонского миссионерского общества, местный комиссар мистер Джеймс и его бледная болезненная супруга, промолчавшая весь вечер. Зато ее супруг, плотный лысый господин с длинными висячими усами, не умолкал. Упоминание Николая о его работе в армейской газете и о деловых отношениях с мистером Георгом рассеяли все сомнения комиссара, который был готов излить свою душу новому собеседнику.
— Эти господа из Лондона нас подло обманули, выслали в такие места, куда даже Ливингстон не заходил, и просто забыли! Сколько всего обещали! Собирались построить торговый порт и железнодорожный вокзал на линии от Каира до Кейптауна. Завезли имущество и припасы, форт и церковь построили, а потом началась эта долгая война с бурами. Людей отозвали, финансирование сократили, поэтому все приходит в ветхость. Телеграфная линия и та не работает, говорят, где-то жирафы своими длинными шеями оборвали провода.
Услышав это, Николай усмехнулся про себя. Во время похода видел рухнувшие столбы, насквозь изъеденные термитами, и браслеты, сплетенные из телеграфных проводов, на местных красавицах. Говорить об этом не стал, продолжал слушать внимательно.
— Вот соседи наши времени даром не теряют, — продолжал комиссар. — Колонии у них поменьше, но порядка больше. На одном берегу озера бельгийцы, на другом немцы. Там местные племена уже давно и трудовую повинность отбывают, и налоги платят исправно. Здесь же племена не прекращают вражду, бродят шайки разбойников, на озере свирепствует пират Джалуд, рыбаки боятся выходить на промысел. А что я могу поделать? Форт имеет одно горное орудие и трех аскари.
— Поэтому ваше появление и вызвало такой переполох, — заметил отец Адамс. — Прибежали пастухи, сказали, что на нас идет целое войско во главе со свирепым вождем Бокондо, который жжет все селения подряд. На самом деле все оказалось иначе. Сами знаете, как эти африканцы любят все преувеличивать.
— Ах, эта Африка. Когда нам только удастся выбраться отсюда, — вздохнула жена комиссара.
— Ну, дорогая, осталось совсем немного. Уже наступил 1904 год и теперь нам обязательно пришлют замену. Вот тогда на нашей «Доброй вести» мы и поплывем через озеро в Кигому, а оттуда прямо в Дар-эс-Салам и домой.
После таких слов Николай насторожился. Озеро тянется на семьсот километров с севера на юг. Если часть пути можно сделать по воде, то почему бы и нет. Это пешее хождение и передвижение на быках по Африке уже порядком надоели.
— У вас и судно стоит в порту?
— Да, есть пароход «Добрая весть». Первенец британского флота на этом озере. Его построили в Англии и в разобранном виде привезли на берег Замбези, а потом носильщики доставили его сюда. Здесь собрали и спустили на воду. Но пришлось вновь поднять на берег, чтобы этот пират Джалуд не угнал. Он один раз уже попытался это сделать.
— Тогда и погиб шкипер парохода, наш добрый сэр Томас. Упокой Господи его душу, — сказал священник. — Этот язычник Джалуд стал полным хозяином озера. Он пользуется тем, что на его берегах правят разные дикари и на него нет управы.
— Хотелось бы взглянуть на ваш пароход.
Хозяева не отказали в такой любезности. Судно стояло под навесом, аккуратно подпертое камнями и бревнами. Винтовой пароходик, тонн на тридцать, на носу каюта, на корме машина, на палубе рулевое колесо и дымовая труба. Все как игрушечное.
Одним словом — чуть побольше корыта с установленным на нем самоваром. Ну да ладно, что есть, то и есть. Впрочем, борт высокий, на ходу заливать волной не должно. Дрова для машины всегда можно заготовить на берегу, а вот если мачту с парусом поставить, топливо можно будет и экономить.
— Мистер Джеймс, нельзя ли мне сплавать на этой «Доброй вести» до Кигомы. Морское дело мне знакомо, а расходы готов оплатить.
— Я бы поплыл с вами. На обратном пути забрал бы грузы, которые миссионерское общество прислало из Лондона, — обрадовался отец Адамс.
— Своих воинов возьмете с собой? — ответил комиссар вопросом на вопрос.
— Не знаю. У некоторых из них в этих местах живут родные. Мы договорились, что вместе идем до озера. Они свободные люди, подданные литунги, который заключил договор с британской короной.
— Они отличные солдаты, — задумчиво произнес комиссар и как-то сразу стал скуп на слова.
Ах, вот что его волнует. Разумеется, солдаты ему нужны. Ну что же, можно поговорить и на эту тему.
— Все они чистокровные лози, прирожденные воины. Каждый может стать капралом и самостоятельно обучать молодых солдат.
— Как вы думаете, не согласится ли кто-нибудь из них стать королевском африканским стрелком? Перейти на службу нашей администрации.
— Какие будут условия?
Николай внимательно выслушал перечисление всех прав и обязанностей, потребовал, чтобы с каждым, кто согласится поступить на новую службу, по всей форме был подписан контракт.
— Пусть каждый из них сам решает, я отговаривать никого не буду. Но пароход мне на один рейс предоставьте.
Комиссар радостно замахал руками.
— Будет, будет пароход. Я и матросов дам, а отец Адаме пусть с вами плывет, заберет свой груз. Никакой платы я не возьму, но что вы будете делать, если встретите пиратов?
— Как-нибудь разберемся.
Сообщение Николая о том, что желающие могут остаться служить в форте, аскари выслушали весьма благосклонно. Тем более, что один из них уже повстречался со своими родственниками, а остальные расспрашивали жителей, искали близких. Один только Тонтела решительно заявил, что его дом в Кейптауне и он пойдет с маета до самого океана. Поэтому на призыв комиссара вначале откликнулся только один аскари. Тот самый, что повстречал родню и теперь рассказывал всем о том, что ему уже ищут невесту.
Хитрый мистер Джеймс хорошо знал африканскую душу. Когда новоиспеченный королевский стрелок вышел из дверей вещевого склада, его, едва прикрытые рваньем, походные товарищи прямо-таки застонали от переполнивших их чувств. Новенький мундир хотя и был коротковат, но сиял медными пуговицами и пряжками скрипучих ремней. А на голове стрелка красовалась мечта покойного индуна Мативане — красная форменная феска!
В тот день гарнизон форта сразу увеличился в несколько раз.
Снаряжать «Добрую весть» в плавание Николай начал на следующий день. Жалко, что сумка с инструментами осталась далеко, ну да англичане народ мореходный и к плаваниям по озеру подготовились основательно. На складе нашлись необходимые инструменты, паруса, сигнальные флаги и даже настоящие снасти из британского адмиралтейства. С намертво вплетенной в них красной ниткой, чтобы и по самому малому обрывку можно было бы определить имущество королевского флота. В старину, говорят, военная полиция ходила по портовым кабакам и горе было тому хозяину, который как плату за выпивку взял у матросов такую снасть.
Работы было много. Кораблик осмотрел сам сверху донизу, где покрасил, где почистил. Осторожно поставили его на катки и спустили на воду. Течи не оказалось, машина была в полном порядке. Присланные комиссаром матросы были простыми рыбаками, опыт плавания на озере они, конечно, имели, но не знали, как и подступиться к машине. Пришлось обратиться к Тонтеле.
— При машине главным будешь ты и получаешь звание кочегара. Это очень важная работа. В помощь получишь матроса, он будет дрова подносить и в топку бросать, а злой дух «джу-джу», который сидит в машине, поведет судно против волн и ветра. Но ты не должен глаз спускать с этой вот стеклянной трубки. Если в ней черный столбик поднимется выше красной черты, «джу-джу» вырвется на волю и всех нас испепелит.
Пришлось думать и о возможной встрече с пиратами. Ас-кари на борт не возьмешь. Комиссар уже отослал их в соседние деревни собирать налоги. В одиночку не отстреляешься, отец Адамс и матросы не в счет. Значит, надо придумать что- то посильнее винтовки. Вспомнил о шестовых минах, с помощью которых в молодые годы адмирал Макаров и его сослуживцы топили на Черном море турецкие корабли. Почему бы не попробовать? У этого Джалуда суда, вероятнее всего, деревянные, пальмовым лыком связанные, а у «Доброй вести» корпус стальной, близкий взрыв, наверняка, выдержит.
Попросил у комиссара пару снарядов от горной пушки и пороха, начал мастерить мину. Пришел отец Адамс, с интересом наблюдал за работой, задавал вопросы. Потом как-то смущенно произнес:
— Утром зайдите ко мне, хочу показать одну вещь. Может быть, во время плавания она и пригодится.
Поутру в кладовой у священника увидел такое, что только свистнул от удивления.
— Отец святой, да откуда это у вас?!
На треноге коробка, в ней два десятка винтовочных стволов, сзади барабан для патронов и две рукоятки. Одной крутишь барабан, чтобы перезаряжать стволы, другой направляешь все это сооружение на цель. Называется митральеза, выпускает в минуту не меньше ста пуль. Лет тридцать назад это было секретное оружие, гордость французской армии, а сегодня бесценный экспонат для любого военного музея.
— Французские монахи собирались обосноваться на этом берегу, но потом передумали. Это им кто-то прислал из Парижа, чтобы они могли защищаться от людоедов. Только не захотели они иметь дело с таким бесчеловечным оружием, просили меня утопить его в озере. Я же малодушно не исполнил эту просьбу, не хотел и прикасаться к нему. Только сейчас думаю, если бы оно стояло тогда на «Доброй вести», может быть, мой друг шкипер сэр Томас и остался бы жив. Ведь Джалуд заколол его прямо на палубе копьем. Если бы комиссар не выстрелил в то время из пушки, пират захватил бы наш пароход.
— Вы, святой отец, молитесь за нас, грешных. Машину эту я налажу. Думаю, что теперь Джалуду с нами лучше не встречаться.
Перед плаванием Николай исполнил еще одно дело.
Когда копался на складе, нашел сигнальный флаг с косым красным крестом)и белом поле. Ткань слежалась и от сырости пошла пятнами, но была еще крепкой. Что если отстирать и перекрасить в синий цвет? Пойду под Андреевским флагом, тем более, что боя, видимо, не избежать… Всякие там конвенции и протоколы о праве поднятия флага… Так я же русский офицер и имею право идти в бой под своим родным флагом. Кто это запретит?
Когда «Добрая весть» отвалила от причала, все обитатели форта провожали ее. У самого выхода из бухты матросы взмолились — надо у скалы Нундо принести жертву духу озера — белую курицу. Время это займет немного. Отец Адамс только вздохнул, пожал плечами, «не могут они без этого». Николай вспомнил, как ходили из Кронштадта мимо горбатого острова Гогланда и кидали в Финский залив монеты на счастье.
Махнул рукой:
— Действуйте!
Сам встал за руль, приказал подкинуть в топку дров и повернул прямо на север. Встречный ветер дохнул в лицо, развернул на флагштоке белое полотнище с косым синим крестом. Вот и сбылась давняя мечта, вести свой корабль!
С нами Бог и Андреевский флаг!
Шли вдоль западного высокого берега, и отец Адамс изучал его в подзорную трубу, а потом заглядывал в записки шкипера, называл приметные вершины.
Прошло несколько часов, когда справа на горизонте обозначились три темных точки. Священник передал Николаю подзорную трубу и произнес:
— Джалуд!
Точно, идут три посудины, под парусами и на веслах.
— Хороший ход. Что это за суда?
— Мтепе, местной постройки. На каждой не меньше сорока человек. На средней сам Джалуд, у него парус из зеленого шелка. У остальных паруса коричневые, сплетенные из кокосовых волокон.
— Пушки у него есть?
— Нет, только ружья. Он обычно другие суда берет на абордаж, нападает сразу с двух бортов.
— Отлично. Тонтела, посмотри, чтобы все поели, а потом пусть своим богам молятся. Ты пар держи, как я велел. Вы, святой отец, тоже помолитесь, а потом мне поможете на руле.
Пиратские суда приближались. Одно нацелилось встать поперек курса, два других — зайти с бортов. С них что-то кричали, махали копьями и кривыми саблями. На носу средней мтепе, среди пестрых одежд и смуглых лиц, выделялась широкая черная борода самого Джалуда.
Когда расстояние сократилось, Николай резко свернул вправо, так что оказался у борта крайней посудины, которая заслонила его от остальных.
— Отец Адамс, взять руль! — Сам шагнул к митральезе, начал стрелять в упор по пиратам, сгрудившимся вдоль борта и уже готовившихся прыгать на палубу «Доброй вести».
— Поворот! Тонтела, к шесту!
«Добрая весть» обогнула первое мтепе и теперь шла прямо на пиратский флагман. Видно было, как Джалуд тряс бородой, что-то кричал рулевому. Вместе с Тонтелой и матросами Николай подхватил длинный шест с миной на конце и вымахнул его вперед, так чтобы он ткнулся в самую корму, разрисованную золотыми цветами и узорами.
От взрывной волны все кучей повалились на палубу. Так лежа, оглохшие от взрыва, и смотрели, как валится прямо на них мачта с зеленым шелковым парусом. К счастью, не задела!
Отец Адамс уцепился за руль и устоял на ногах, вовремя успел отвернуть.
Николай вскочил первым, тряхнул головой, выгоняя из ушей ватную тишину.
Осмотрелся. Флагман разваливался прямо на глазах, на воде только доски и пузыри. Первая посудина, вся пробитая пулями, потихоньку тонула, а вот на третьей, еще невредимой, капитан какие-то маневры совершал.
Уж не собирается ли атаковать? В барабане митральезы еще оставалось немного патронов, пришлось расстрелять их все, прежде чем последнее мтепе обратилось в бегство.
— Будете знать, как с самим Бокондо дело иметь! — орал ему вслед Тонтела и, видимо, решив, что от взрыва белые люди оглохли, добавлял такое непотребство, что Николай не выдержал:
— Кончай! Иди к машине, проверь, не вылезает ли там из топки «джу-джу».
После этого сражения плавание продолжалось еще несколько дней. Медленно шли на север. В удобных бухтах приставали к берегу, запасались дровами для машины, ловили рыбу. Однажды с крутого западного берега налетел шквал, разогнал на озере такую крутую волну, что «Добрая весть» едва не пошла ко дну. Поспешили укрыться за ближайшим мысом, а потом долго вычерпывали воду из трюма, чинили свое суденышко. Непогода бушевала двое суток, и все это время отец Адамс истово молился, а экипаж приносил жертвы духу озера.
У Николая при виде пенистых валов, катившихся по Танганьике, стало нехорошо на душе. Перекрестился, помянул святого Николая Угодника, охранителя моряков.
— Спаси и сохрани! Не дай пропасть в этой пресноводной африканской луже!
Рано утром ветер стих. К порту Кигома подошли в полдень. На пристани бравый вахмистр щелкнул каблуками.
— Добро пожаловать в Германскую Восточную Африку, в имперскую колонию Танганьику! Никогда не думал, что увижу в этих водах судно под российским военным флагом. Вот в Киле и на Балтийском море часто видел ваши корабли. Вы на войну собрались?
— На какую войну? — быстро спросил Николай.
— В прошлом месяце Япония напала на русскую эскадру на Дальнем Востоке.