Русский Бокондо

ГЛАВА 28

Что-то неладное Николай почувствовал сразу. Определил — за ним установлена слежка. Внутренне весь подобрался, но наружно вида не подал, ни походки, ни привычек не изменил.

Трое ходили за ним неотступно. Особенно старался один, вначале еще держался на расстоянии, а потом прямо-таки наседал на пятки. По несколько раз в день менял шляпы и пиджаки, один раз даже показался в бороде. Вот только не удосужился поменять свои лаковые штиблеты и пестрые носочки. Но в остальном преследователи держались профессионально, умело растворялись в толпе, вовремя подменяли друг друга.

Во многом помогала и обстановка в городе, где в последние дни стало неспокойно. Люди, словно чувствуя приближение грозных событий, лихорадочно запасались продуктами, скупали соль, мыло, керосин. Ружья, порох и боеприпасы шли нарасхват, но эту торговлю власти быстро взяли под свой контроль. Чтобы не связываться с постоянной отчетностью, Николай, не торгуясь, уступил весь товар тому краснорожему конторщику Мортону, что формировал разношерстные отряды самообороны. Решил, что слежку установили для того, чтобы проверить, не поставляет ли товар еще кому-нибудь. Но про себя усмехнулся, «стреляющие машинки» давно уже прибыли на место. Еще до того, как в Португальском Мозамбике высадилась с английских кораблей чуть ли не целая рота «коммерсантов» и «натуралистов», которые осели во всех портах и вдоль единственной железной дороги, ведущей в Преторию.

Как будут разворачиваться события, было неясно, поэтому зашел на телеграф и дал телеграмму: «Конъюнктура благоприятная, решите вопрос новой партии товара». Дома поймут, что обстановка осложнилась и Козерог на время выходит из игры.

Тип в пестрых носках встал за соседней стойкой, тоже что-то строчил на почтовом бланке. Откровенно заглядывал через плечо в чужой текст. Сам дурак или меня таким посчитал?

Все прояснил таможенник Джим, появившийся в зале почтамта.

Николая в упор не заметил, даже спиной к нему повернулся. Зато с соседом поздоровался громко и радостно:

— О, лейтенант Фиц-Оуэн! Рад снова увидеться. Как нашу погоду переносите? Думаю, здесь немного теплее, чем в Лондоне!

Ах, вот как! Значит ты тоже лейтенант. Хотя чин и невелик, но столичного офицера на охоту за мелким зверем не отправят. Выходит, дело гораздо серьезнее. Ну, старина Джим, спасибо!

Николай сделал вид, что не слышал ничего, не торопясь двинулся к выходу. Задержался у своего абонементного ящика. Кроме обычных газет и счетов, увидел извещение из отдела объявлений «Аргуса» с просьбой уточнить дату публикации заказанной рекламы. Это Том просит о срочной встрече.

В хаосе редакционных закоулков нашли укромное местечко. Том был явно взволнован.

— Питер, тебе надо немедленно скрыться! Вчера в Лондон дали запрос о тебе, ответ может прийти в любое время.

— О чем запрос?

— Не знаю. Первый вариант телеграммы был обычной просьбой установить личность, но внезапно появился этот ботаник — мистер Каупервуд! Устроил начальнику связи такой скандал, что тому стало плохо, а потом сам переписал телеграмму и лично закодировал текст новым шифром.

— У вас что здесь, не только телеграфисты, но и шифровальщики свои?

— Не только здесь, так что скоро узнаем и новый шифр. Но людей мало, очень мало. Бережем их. Поэтому сегодня вечером тебя у восточных ворот в Ботанический сад будет ожидать Алан ван дер Кемп. Скажешь ему пароль: «Вам нужен механик? Умею чинить швейные машинки».

— Зачем же пароль? Он меня и так узнает.

— Нет, ты обязательно измени внешность. Кроме того, рядом с ним могут быть посторонние люди. Раз тебя так откровенно преследуют, значит, боятся упустить и могут взять в любую минуту. Обычно аресты происходят по ночам, чтобы не привлекать внимания, но в случае с тобой могут поступить иначе. Очень бы не хотелось, чтобы ты оказался в руках английской военной разведки.

— Спасибо, Том. Когда теперь увидимся?

— Спасибо и тебе. Помог нам и нашему делу. Особая благодарность за ботаника, если бы он в твоем деле сам не раскрылся, не скоро бы мы поняли, что он за птица. — Том крепко пожал руку Николая. — Если поживешь еще в нашей стране, то увидимся. Или твое начальство отдаст другой приказ?

Николай был тронут, неожиданно для самого что-то запершило в горле. Ну, да из соседнего печатного цеха так воняло краской, что дух захватывало. Эх служба, даже и при расставании товарищу сказать всего нельзя. Усмехнулся.

— Никому не сообщай, но в газете можешь напечатать, что, согласно достоверной информации, полученной из неофициального источника, доблестные лондонские рыцари плаща и кинжала напали в Кейптауне на след аргентинской разведки и сорвали ее попытки воспрепятствовать плаванию британских судов вокруг мыса Горн.

— Ну как ты можешь шутить в такое время!

— Не беспокойся, старина. Я профессионал. Бог даст еще увидимся!

Из редакции, в сопровождении нового соглядатая, Николай отправился домой. Велел Макубате закладывать коляску, повару объявил, что к ужину ждет гостей, заказал блюда. В кабинете проверил, не осталось ли чего лишнего, в спальне подошел к висевшей на окне клетке с двумя зелеными попугайчиками. Открыл дверцу и выпустил одного из них, Пра- каш поймет как надо. Сам же присел перед дорогой, перекрестился. В этот дом уже не придется возвращаться…

Поехали по магазинам, накупили всего, так что стоявшая в коляске корзина наполнилась с верхом. Следом неотступно следовали спутники, но уже не пешком, тоже раздобыли коляску. Их заметил и Макубата и, когда грузили очередные покупки, совершил неслыханную дерзость, коснулся руки хозяина, сделал страшные глаза.

— Успокойся, я тоже их вижу. Это вроде ваших «духов мертвых гиен», только кожа у них белая. Лучше скажи мне, ты деньги на выкуп невесты уже накопил?

— Деньги собрал, но еще нужны подарки для нашего индуна[20], старейшин, родителей невесты и…

— О’кэй, хватит. Эту коляску и лошадь оставишь себе, как мой подарок к свадьбе. Помолчи, радоваться будешь потом. Сейчас слушай, что ты должен сделать. — Николай кратко объяснил задачу и добавил: — Поворачивай к «Фанданго».

— О, хозяин! — восхищенно прошептал Макубата. — Воистину, ты не только разрываешь тех, кто приближается к тебе! Ты хитер и храбр, как кцаижана[21], который душит змей в их собственных норах!

Одноэтажное заведение «Фанданго» содержалось многочисленной семьей шумных португальцев и стояло на краю торговой площади. Место было бойкое, с одной стороны портовые доки, с другой кварталы, густо населенные африканцами, индийцами, китайцами и прочим цветным людом. Городские власти не обременяли себя заботой о благоустройстве этой окраины, и мостовая кончалась как раз у порога заведения. На противоположной стороне улицы уже начинались ряды жалких лавочек, кучи мусора и вонючие сточные канавы. Считалось, что это самая крайняя точка, где белый человек может выпить пива, не унижая своего достоинства и не рискуя подцепить холеру или еще что-нибудь похуже. Но приказчики солидных компаний частенько наведывались на эту площадь, где среди полуголодных оборванцев всегда можно было быстро и дешево нанять грузчиков и землекопов.

Николай зашел в заведение, заказал выпивку. Из окна наблюдал, как коляска преследователей встала поодаль. Тем временем Макубата подозвал одного из парней с противоположной стороны улицы и велел ему выгрузить на мостовую ящик с пивом. Обернутые серебряной фольгой горлышки бутылок ярко блеснули под солнцем, привлекли всеобщее внимание.

После этого Макубата завел с парнем неторопливый разговор. На раскаленной улице никакого движения, только люди и лошади лениво отмахивались от бесчисленных назойливых мух. Наступила сонная тишина, смолкла даже крикливая супруга хозяина «Фанданго».

Первым не выдержал лейтенант Фиц-Оуэн. Передал вожжи напарнику и решительно зашагал к заведению. Теперь вся улица с интересом рассматривала пестрые носки белого господина. Однако далеко ему пройти не удалось.

Парень внезапно толкнул Макубату в грудь, а тот заехал ему в ухо и ловко дернул за ручку стоявшей в коляске корзины. По мостовой запрыгали апельсины и яблоки, вывалились связки сушеной рыбы и бананов, из лопнувшего кулька брызнули конфеты в разноцветных обертках. С воем и свистом бросились на это добро десятки людей. Макубата вскочил на козлы и рванул вскачь, сшибая по пути лотки уличных торговцев. Хозяин, все его семейство и посетители заведения с громкими криками бросились на улицу наводить порядок.

Николай отставил нетронутый стакан и неторопливо направился в противоположную сторону, к двери за стойкой бара, что вела на задний двор. Еще раз глянул на улицу и в водовороте черных тел увидел перекошенное ужасом лицо Фиц-Оуэна. Совсем как у матроса-новобранца, неожиданно оказавшегося за бортом.

Через несколько часов Николай с таким же ужасом рассматривал собственное отражение в зеркале на стене фотосалона «Африканский привет». Рядом стояли Пракаш с братом- фотографом, деликатно отводили глаза в сторону. Требование изменить внешность Николая они исполнили с аккуратностью и фантазией, присущей только людям Востока.

Голову обрили наголо, пахучей мазью свели густые волосы на груди и руках, а потом протерли кожу выше пояса и ниже колен каким-то составом. Теперь из зеркала смотрел рослый детина с лоснящейся голой кожей жуткого желто-коричневого цвета. Одет в потертую куртку и короткие мятые штаны. На ногах стоптанные сандалии, на шее ожерелье из раковин, на запястье браслет из медной проволоки. Ужас, только кольца в носу не хватает!

— Сейчас вполне сойдете за портового грузчика, а краску через день-другой можно будет смыть, — успокоил брат-фотограф.

— Только когда по улицам пойдете, каждому белому уступайте дорогу и, если он заговорит, не забывайте снять шапку и называть его «баас»[22], — добавил Пракаш.

— Да, кафра вы из меня сделали первоклассного, а вот нос… да и глаза-то голубые.

— Все предусмотрено. Глаза прикроете очками. Последнее время метисы-конторщики из портового управления, совсем как клерки лондонского Сити, взяли моду носить очки с зелеными стеклами. Вы работаете в доках и хотите выглядеть так же шикарно, как и они.

— Что касается носа и губ, то у некоторых парней, которые приехали на заработки из Мозамбика, они примерно такие же. Не беспокойтесь, местные жители присматриваться не будут — эти мозамбикские известные скандалисты и драчуны, связываться с ними никто не хочет. Ну, а белые господа в таких вещах мало разбираются. — Успокоил Пракаш. — Да, вот ваш пасс[23], его могут спросить на улице полицейские. Сейчас с этим стало очень строго. Ботинки обязательно на плечо повесьте, местные в руках их не носят.

Николай взглянул на громадные солдатские ботинки, разбитые, грязные, зловонные. Однако им нет цены — в подметках укрыты американский паспорт и аккредитив германского банка. Еще раз посмотрел на себя в зеркало. Вроде бы не так уж и страшен. Конечно, по Невскому проспекту в таком виде не прогуляешься, но для здешних мест вполне сойдет.

— Ну, друзья, большое вам обоим спасибо! Ты, Пракаш, что делать, знаешь. А сейчас разрешите перед дальней дорогой в одно место зайти. Думаю, что пока не стемнеет, мне штанов лучше нигде не снимать!