Рыцари веры

XIV ТАВЕРНА НА УЛИЦЕ ПРУВЕР

В то время, о котором мы ведем рассказ, на углу улицы Прувер, напротив церкви святого Евстафия, стоял дом в несколько этажей, с колоннами, образовывавшими арку, под которой можно было отлично спастись и от дождя, и от снега, и от солнечного зноя; оттуда виднелся только самый крошечный кусочек неба.

Над воротами этого дома качалась со скрипом вывеска с полустертым изображением чего-то непонятного. Это была таверна «Эпе-де-буа». Она славилась известностью во всем Париже и окрестностях; после звона Angelus туда собирались все самые знатные придворные- пить, петь, играть и драться в компании гуляк всякого сорта.

Впрочем, весь этот смешанный люд всегда находил в «Эпе-де-буа» хорошее вино, сговорчивых женщин и хозяина, ради выгод делавшегося глухим, слепым и немым ко всему, что совершалось в его гостинице поздними вечерами.

Дозорные хорошо и давно знали это место и тщательно избегали его; большая часть из них испытала кулаки его посетителей.

Днем, как все подобные заведения, «Эпс-де-буа» имела самый безобидный вид и манила роскошной обстановкой, только вечером гостиница превращалась в разбойничий притон. Теперь трудно и подыскать что-нибудь подобное.

Метр Жером Бригар, хозяин ее, был высокий толстяк лет сорока пяти, с красным лицом, косыми глазами, мясистыми губами и вдавшимся подбородком. Он удивительно напоминал своей физиономией барана, но в нравственном отношении не отличался бараньими качествами. Он был силен, как бык, ловок, как обезьяна, и страшно зол.

Его боялись не только жители квартала, но даже многие из его посетителей, которые были вообще нс из трусливого десятка.

Отец Жерома Бригара участвовал в борьбе Лиги и приобрел грустную известность как сторонник партий типа разрушителей. Ему пришлось уйти из города, когда Бриссак продал Париж королю.

Однако он ушел не с пустыми руками, его патриотизм во время Лиги не помешал ему позаботиться и о своих делах, и он оставил сыну хорошо обставленное торговое заведение.

Месяцев через шесть после бегства отца молодой Бригар, никому не объясняя причины, продал вдруг это заведение и купил дом, о котором мы сейчас говорили.

Место он выбрал удачное, таверна быстро завоевала популярность, вся знать стала туда собираться.

Почтенный хозяин радостно потирал руки, он давал полную свободу своим посетителям и даже подстрекал их в питье, игре и драках; он первый спешил зажигать факелы, если противники выходили драться на улицу, отодвигал столы и скамейки, очищая место, если дуэль происходила в самой гостинице. После дуэли раненых уносили товарищи, мертвых переносили к церкви святого Евстафия, мыли пол, и все было кончено.

Враги содержателя гостиницы поговаривали втихомолку, что причиной этого была ненависть его к знати, что он мстил таким образом за изгнание отца, но вернее всего, им просто руководила природная злость.

В тот самый день, когда герцог де Роган был приговорен к смерти парламентом, метр Жером Бригар расхаживал взад-вперед, бранил гарсонов и наблюдал, чтобы все было готово к приходу посетителей.

- Главное,-говорил он,- позаботьтесь о столе господина Гиза, он будет сегодня здесь ужинать с товарищами. Отодвиньте немножко от стола стол господ Шеврезов и де Теминя, они с Гизами не в большом ладу,- прибавил он, посмеиваясь.- Расставьте бутылки и стаканы па столе господина де Сент-Ирема, чтобы ему не приходилось ничего спрашивать. Так, хорошо! Теперь могут приходить сколько угодно.

Едва успел он это произнести, как отворилась дверь и вошли двое, судя по костюму, знатные. Это были капитан Ватан и Клер-де-Люнь.

Метр Бригар сразу же подошел к ним, как для того, чтобы оказать им внимание, так и для того, чтобы хорошенько рассмотреть посетителей. Он видел их в первый раз.

- Что прикажете, господа? - спросил метр Бригар с самой подобострастной улыбкой.

- Четыре бутылки анжуйского, бутылку водки и два стакана,- отвечал капитан.

- Если что-нибудь еще понадобится, мы скажем,-, прибавил Клер-де-Люнь.

Они сели недалеко от двери, хозяин подал им все сам и, к своему удовольствию, услышал, как один из них сказал другому:

- За ваше здоровье, капитан!

- Это недавно приехавшие в Париж офицеры,- пробормотал, отходя, хозяин таверны.

Между тем комната начинала наполняться обычными посетителями, и вскоре все столы были заняты.

Собрался самый цвет знатной молодежи, все они пили, играли, смеялись, шутя позорили репутацию самых добродетельных придворных дам.

Только капитан и Клер-де-Люнь сидели молча и пили, вслушиваясь в то, что вокруг них говорилось.

Вошли еще трое: граф де Сент-Ирем, шевалье де Местра и еще какая-то подозрительная личность - и сели к приготовленному для графа столу. Жак де Сент-Ирем сделал при этом хозяину знак быть осторожным и молчать.

Действительно, Сент-Ирема нельзя было узнать в этот вечер: из брюнета он сделался рыжим, почти красным, бородка и усы стали вдвое длиннее и гуще.

Никто его не узнал, кроме двоих: хозяина гостиницы и Клер-де-Люня, слишком опытного в деле переодевания, чтобы его можно было обмануть.

- Вот кто нам нужен,- шепнул он капитану.

- Будем пить! - лаконично отвечал авантюрист с нехорошей улыбкой.

- Господа, знаете новость? - громко спросил один из вновь пришедших.

›- Какую? Их теперь много,- сказал Сент-Ирем.

- Та, о которой я говорю, совсем свеженькая,- продолжал незнакомец,- мы, кажется, снова увидим, как запляшут гугеноты.

- Да,- сказал де Местра, прихлебывая вино,- король их недолюбливает.

- Так за здоровье короля! - провозгласил Сент-Ирем.

- За здоровье короля! - повторили несколько человек, слышавшие тост.

В это время вошли еще двое и сели за одним столом с капитаном и Клер-де-Люнем.

Один из этих двоих сейчас же протянул руку капитану.

- Pardieu,- приветливо сказал он,- очень рад встретиться с вами.

- Граф дю Люк! - отвечал капитан, и лицо его сделалось немножко мрачным.

- Да, это я, капитан, и очень рад возобновить с вами знакомство.

- Corbieux! Граф, и я очень рад, но позвольте вам сказать, что мне приятнее было бы встретиться с вами где-нибудь в другом месте.

- Отчего же, любезный капитан?

- Простите, граф, но мне кажется, что вы,- сказал он с ударением на этом слове,- вы здесь не на своем месте.

- Может быть, вы правы, капитан. Честно говоря, первый раз в жизни я сюда зашел, и, по всей вероятности, в последний.

- Дай Бог! - прошептал авантюрист.- За ваше здоровье, граф!

- За ваше, капитан!

- Да, господа,- кричал в это время де Местра,- де Роган осужден на смерть!

- Vive-Dieu! И поделом прекрасному Генриху! - подхватил кто-то из посетителей.

- Напрасно вы вздрогнули, граф. Что вам за дело до слов этих людей? Ведь вы видите, они наполовину пьяны.

- Это правда, капитан, я буду сдержаннее.

- Кроме того,- сказал, посмеиваясь, шевалье де Гиз,- завтра готовят славный прием господам гугенотам.

- И хорошо делают!

- Да бросьте вы к черту все это гугенотство! - со смехом вскричал очень молодой красивый господин.- К черту политику! Да здравствуют женщины! Пью за наших возлюбленных, господа!

- Прекрасный тост! - одобрил Шеврез.- Но о каких женщинах вы говорите, любезный маркиз,- о католичках или гугенотках?

- Vive-Dieu! Конечно, о католичках. Гугенотки разве знают, что такое любовь? Кроме того, говорят, они почти все неопрятны. Я, клянусь, никогда с ними не имел дела,- прибавил он смеясь.

- Ошибаетесь, маркиз де Лафар,- сказал, вставая незнакомец, пришедший с Сент-Иремом,- гугенотки отлично знают, что такое любовь, кроме того, между ними есть прелестные, я знаю.

Все рассмеялись.

- Уйдемте, граф,- сказал Ватан на ухо графу дю Люку.- Здесь так душно, и эта ватага такая несносная!

- Да я с удовольствием бы ушел,- отвечал, горько улыбнувшись, граф,- мне противно слушать всю эту галиматью, но посмотрите, какой страшный ливень! Надо переждать немножко.

Капитан, уже поднявшийся было, уныло опустился опять на стул.

- Судьба так хочет,- прошептал он.

Между тем разговор между маркизом де Лафаром и незнакомцем продолжался, к большому удовольствию окружающих.

- Э! Что же вы хотите этим сказать? - вскричал маркиз.

- То, что вы еще молоды, маркиз,- отвечал незнакомец.

- Я состарюсь,- важно отвечал де Лафар.

- Конечно, но пока вы все-таки молоды и еще неопытны.

- Ах, Боже мой! А между тем я всеми силами стараюсь приобрести опыт. Просветите меня, пожалуйста!

- Извольте, маркиз, прежде всего позвольте вам сказать, что не все храмы Венеры одинаковы.

- А!

- Да, есть один, например, стоящий всех остальных.

- О, сжальтесь над моим неведением! Скажите, где этот храм, чтобы я мог пешком пойти туда поклониться его божеству!

- Вам недалеко придется идти, только предупреждаю, Венера его - гугенотка.

- Все равно, лишь бы она была хороша!

- Она очаровательна.

- В какой же благословенной стороне этот чудесный храм?

- В трех милях отсюда, па вершине холма, небрежно глядящего на быстрые воды Сены.

- О, ради Бога, без поэзии!

- Знаете, маркиз, куда гугеноты ходят слушать проповедь?- насмешливо спросил незнакомец.

- В Аблон, кажется?

- Так вот, я бы сказал вам: «Ступайте в Аблон», если бы красавица, о которой идет речь, не была уже нежной любовницей одного из моих друзей.

Во время этого разговора у графа дю Люка холодный пот выступил на лбу; он с первого же слова хотел вскочить и заставить этого человека замолчать, хотя еще не было произнесено ни одного имени.

- Счастливый, шельма,- вскричал де Лафар.

- Он гугенот, вероятно? - поинтересовался шевалье де Гиз.

- Угадали, монсеньор,- сказал своим крикливым голосом незнакомец,- гугеноты более ловкие стрелки, нежели вы думаете.

- Ах, плуты! Мне бы это и в голову никогда не пришло! - вскричал Шеврез.

- Все это прекрасно, мой любезнейший,- сказал де Ланжак,- но ваш рассказ неубедителен, чтобы в него поверить.

- А что же вам еще нужно, граф?

- Назовите имена!

- Гм! - насмешливо заметил тот,- Это щекотливо, господа.

- Может быть, но пока вы не скажете, мы будем считать вас за…

- Позвольте! - поспешно вскричал незнакомец.- Вы собираетесь оскорбить меня, но я с вами ссориться не хочу. Если вы требуете, извольте! Фамилия гугенота - барон де Серак.

- Барон де Серак? - переспросил Теминь.- Да я его знаю.

Очень возможно.

- Pardieu! Да несколько дней тому назад я получил от него письмо из Бордо.

- Вероятно, он приехал…

- Впрочем, может быть, этот де Серак волокита…

- Ну хорошо,- продолжал маркиз де Лафар.- Мы знаем кавалера, а дама?

- Господа, это уж очень деликатный вопрос, имя женщины… добродетельной,- прибавил он с едкой иронией,- так как я вам должен сказать, что это самая.чистая, целомудренная женщина.

- Довольно, довольно,- закричали все со смехом.

- Ба! Да ведь не больше чем всего лишь гугенотка!- заметил шевалье де Гиз.- Мы добрые католики, ну, говорите имя!

- Вы требуете?

- Да, да!

- В таком случае извольте, как это мне ни прискорбно: любовница моего приятеля барона де Серака - знатная, добродетельная Жанна де Фаржи, графиня дю Люк де Мовер.

Едва он успел договорить эти слова, как граф дю Люк пощечиной свалил его со стула на пол, крикнув:

- Ты лжешь, негодяй!

На минуту все остолбенели. Никто не ожидал такого скандала.

- Запри дверь, Сирак.- спокойно сказал метр Бригар одному из гарсонов.

Незнакомец, придя в себя от тяжелого удара, встал.

Мигом все столы и стулья отодвинулись к стене, все столпились, чтобы лучше видеть происходящее. Ватан и Клер-де-Люнь бросились к графу.

- Ну, красавец, и с тобой мы разделаемся,- сказал капитан, ударив по лицу де Местра.

- И с вами, белокурый вельможа,- сказал Клер-де-Люнь Сент-Ирему.

- Не убивай его,- шепнул ему Ватан,- он мне нужен.

- Хорошо, будьте покойны.

- Милостивый государь,- сказал незнакомец графу дю Люку,- я не знаю вас, но убью.

- Без фанфаронства,- отвечал граф,- я знаю, что ты негодяй.

- По местам! - крикнул Ватан.

Граф отступил на шаг.

- Капитан, вы знаете, что это дело касается лично меня,- сказал он.

- Полноте! - сурово отвечал авантюрист.- За кого вы меня принимаете? Разве вы не видите, что эти три мошенника пришли с намерением оскорбить вас? Вы попали в западню.

- Верю вам.

- Да, но надо было поверить раньше, убьем этих негодяев, как бешеных собак, граф!

- Я вас жду, господа,- повторил незнакомец,- может быть, вы испугались?

Они встали на места: граф напротив незнакомца, Ватан - напротив де Местра, Клер-де-Люнь - напротив Сент-Ирема.

В зале наступила глубокая тишина.

Противники, со шпагой в одной руке и с кинжалом в другой ³⁰, смерили друг друга взглядами.

Они чувствовали, что будут биться насмерть, и у самых храбрых дрогнуло сердце, как перед неизбежной катастрофой.

- Деритесь, господа, никто вам не помешает! - вскричал с иронией метр Бригар.

Шпаги скрестились.