Рыцари веры

IX ВСТРЕЧА ВО ДВОРЕ ЧУДЕС

Переехав жить в Париж, граф дю Люк, не желавший расставаться с Грипарами, нанял у них весь первый этаж; тут была отдельная спальня для капитана, много комнат, потайная лестница во двор, где помещались конюшни, и отдельные выходы от капитана и от Оливье. И тот и другой могли принимать у себя кого хотели, уходить и приходить так, что ни хозяин гостиницы, ни его прислуга ничего бы не узнали.

Однажды, через несколько дней после рассказанного в предыдущей главе, Оливье, вернувшийся, по обыкновению, на рассвете, крепко спал; вдруг дверь отворилась, и вошел капитан Ватан, гремя рапирой.

Внезапно разбуженный граф рассердился.

- Есть что-нибудь новое? - спросил он, рассмеявшись вскоре юмористическим замечаниям капитана.

- Всегда есть что-нибудь новое, мой друг, когда участвуешь в заговоре,- отвечал капитан.

- Тс! Тише говорите! - вскричал граф, садясь на постели.

- Да ведь мы одни здесь. Кстати, вы знаете, что король вернулся из Сен-Жермена?

- Да, ну и что?

- Ну, я вижу, вы не расположены к разговору, и ухожу.

- Ах, черт возьми! Дайте немножко опомниться.

- Хорошо! Вставайте же.

- Сейчас.

Велев камердинеру Мишелю подать капитану ликеру, граф выпил вместе с ним рюмку и, накинув халат, вышел в уборную одеваться.

- A propos,- сказал Ватан,- одевайтесь так, чтобы выйти из дому.

- Что это значит?

- Ничего; просто совет.

- Но объясните же…

- Ничего не стану объяснять. Одевайтесь скорее.

Оставшись один, капитан машинально выпил две рюмки ликеру, потом внимательно осмотрелся и, отодвинув в одном месте драпировку, прижал пружину. Отворилась потайная дверь. Капитан заглянул туда.

- Ты здесь, Клер-де-Люнь? - спросил он шепотом.

- Уже полчаса жду,- подошел к нему tire-Iaine.

- Мы через пять минут выйдем. Все ли ты сделал, как я говорил?

- Все, будьте спокойны.

- Не забудь о своей роли!

Клер-де-Люнь исчез, а капитан снова стал пить и курить. Через полчаса вышел граф.

- Ну что? Недолго я заставил вас дожидаться?-. спросил он.

- Черт возьми! Я был в слишком приятной компании, чтобы заметить время,- отвечал, смеясь, капитан.

- Еще по рюмке, капитан!

- Нет,- наставительно заметил Ватан,- довольно; нам надо поговорить о серьезных вещах. Не позавтракаем ли? Теперь половина десятого.

- Вы уже проголодались?

- Я всегда голоден.

- Ну хорошо, позавтракаем. Здесь?

- Нет, сойдемте вниз; там аппетит лучше. Кстати, вы забыли кое-что взять с собой.

- Что такое?

Капитан откинул полы плаща. У него за поясом торчали два пистолета, а у графа их не было.

- А! Так дело, значит, серьезно? - спросил Оливье.

- Не то чтобы очень, но может стать серьезным.

Оливье зарядил два больших пистолета и заткнул их себе за пояс.

Они сошли в общую залу гостиницы. Все столы были заняты. Фаншета приветливо им улыбнулась и указала на свободный стол несколько поодаль от других. В то же время из противоположных дверей вышли Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе.

- А! Вот странная встреча! - вскричал с притворным удивлением капитан.

Они поздоровались.

- Вы собираетесь куда-нибудь, господа?

- Нет, мы идем завтракать,- отвечал капитан - А вы?

- И мы тоже; кроме того, мне нужно вам сказать несколько слов, господа.

- Прекрасно! - сказал капитан.- Позавтракаем вместе.

Дубль-Эпе поздоровался с матерью и пошел попросить отца накормить их хорошенько.

Метр Грипар сам подал им завтрак.

- Граф, на одно слово! - наклонился к Оливье Клер-де-Люнь, или шевалье де Ларш-Нев, как он решил себя называть, чтобы не привлекать внимания слишком известным именем.

- Сделайте одолжение,- отвечал Оливье.

Граф, одна особа, хорошо вам известная, чье имя не хотелось бы называть здесь, желает сообщить вам важное известие.

- Несмотря на мое доверие к вам,- улыбнулся Оливье,- я все-таки хотел бы знать, по крайней мере, что это за особа?

- Не могу сказать, граф; мне позволено передать вам только, что она послана Великим Изгнанником с приказаниями, не терпящими отлагательства.

Граф задумался на минуту.

- Хорошо, я приду,- ответил он.- Где мне найти эту особу?

- Если позволите, я буду сопровождать вас?

- Ого! Какие предосторожности! - заметил Оливье.

- Необходимые, к несчастью, граф. Тут и вы, и эта особа рискуете жизнью. Я не один буду сопровождать вас; с нами пойдут капитан, Дубль-Эпе и еще двое надежных людей, которые ждут на улице.

- Да вы что, в разбойничий притон меня ведете?- рассмеялся граф дю Люк.

- Хуже, граф.

- А что вы скажете, капитан? - спросил Оливье.

- Я думаю, прогулка после сытного завтрака очень полезна,- отвечал Ватан.

- Так пойдемте! - сказал граф.- В котором часу надо быть там?

- В двенадцать, граф,- отвечал Клер-де-Люнь,- а теперь еще только десять.

Они стали весело есть и пить и в половине двенадцатого отправились.

Клер-де-Люнь прошел вперед и обменялся несколькими словами с двумя довольно подозрительными личностями, вооруженными с головы до ног.

- Все в порядке,- доложил он, вернувшись к графу и его спутникам,- можем идти.

- Что это у нас за экспедиция? - поинтересовался капитан.- Ты, верно, знаешь, Дубль-Эпе?

- Ей-Богу, ничего не знаю! Сегодня утром Клер-де-Люнь попросил меня помочь ему в одной экспедиции, которая, как он говорил, предстояла графу дю Люку. Я оделся и пошел. Вот и все.

Они между тем повернули на улицу Бу-дю-Монд. Граф остановился.

- Послушайте, куда же это мы идем? - спросил он.

- Теперь я могу вам признаться, что мы идем во Двор Чудес; до него осталось несколько шагов.

- Но в какой? Их ведь много.

- В самый знаменитый и, следовательно, самый опасный.

- Однако туда нелегко пройти!

- Пройдем, граф, если вы позволите мне действовать по моему усмотрению.

- Сделайте одолжение, милейший, но предупреждаю вас: если кто-нибудь из этих мошенников тронет меня, я его убью.

- О, со мной можете быть спокойны, граф!

- Скажите пожалуйста! Да кто же вы, наконец, такой?- с удивлением спросил Оливье.

- К сожалению, граф, не могу вам этого сказать, Но кто бы я ни был, я вам всей душой предан.

- Ну, не стану настаивать. Идемте!

Клер-де-Люпь пошел впереди, поговорил с тремя или четырьмя подозрительными личностями и попросил своих спутников следовать за ним.

Они вскоре очутились в одной из отвратительных, грязных ям, которых было так много в Париже при Людовике XIII и даже в начале царствования Людовика XIV и которые назывались Дворами Чудес. Ярким примером служил тот, куда Клер-де-Люнь привел графа. Это было нечто вроде глухого переулка, немощеного, изрытого ямами с грязной водой, в которых валялись разлагавшиеся трупы животных. Кое-где стояли покривившиеся, грязные землянки с масляной бумагой вместо оконных стекол и паутиной по всем углам.

Клер-де-Люнь подошел к самому большому и комфортабельному из прелестных домиков, тоже скривившемуся на один бок и сверху донизу покрытому грязью. Тут жили, однако, человек пятьдесят женщин, мужчин и детей.

Весь местный люд носил на себе отпечаток нищеты в самом ужасном, отвратительном виде. Тут вечно грабили и резали друг друга, хотя тоже признавали Бога. Женщины и девушки каждый день бормотали молитвы перед статуей Бога-Отца, украденной в какой-то церкви. Но эта поломанная, забрызганная грязью статуя не раз уже валялась на земле во время ссор и драк.

Посмотреть на спутников Клер-де-Люня высыпало много любопытных, но они не оскорбляли их, а, напротив, даже кланялись.

Это было такое место, что его боялась сама полиция; отряды солдат ничего тут не могли сделать и вынуждены были уйти.

Граф и капитан, несмотря на всю свою храбрость, вошли сюда, чуть не дрожа от страха, но Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе шли совершенно спокойно. Они всех здесь знали и пользовались уважением.

- Вот мы и пришли,- сказал Клер-де-Люнь, подходя к дому, стоявшему посреди отвратительной площади- Я сейчас скажу ожидающей вас особе; если только вы не хотите войти сами?

- Нет, нет! Мы здесь подождем,- отвечал дю Люк.

Клер-де-Люнь шепнул что-то шедшему за ними по пятам человеку; тот утвердительно кивнул головой и пошел в гадкую землянку.

По знаку Клер-де-Люня собравшаяся толпа любопытных разбежалась. Во Дворе Чудес, на первый взгляд, никого не было, а между тем из каждого окна, из щели каждой двери за ними следили и на них смотрели. Самая тишина Двора таила в себе что-то пугающее. Напрасно подбадривали графа и капитана Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе - наши герои не отходили друг от друга и не отнимали рук от эфесов своих шпаг.

Клер-де-Люнь и его адъютант поговорили шепотом между собой, и Дубль-Эпе направился к хижине с еловой веткой над дверями, означающей, что это трактир.

Как только Дубль-Эпе вошел туда, все грязные посетители мигом выбежали, толкаясь в дверях. Через четверть часа оттуда вышел человек в надвинутой на глаза шляпе, закутанный в плащ.

Он хотел поклониться графу, по Клер-де-Люнь остановил его.

- Господа,- сказал он,- не забудьте, что мы здесь в разбойничьем притоне; не показывайте вида, что вы друг друга знаете. Дубль-Эпе делает мне знак, что нашел удобное место, где вы могли бы переговорить без свидетелей.

Действительно, Дубль-Эпе звал их в трактир,

- Пока вы будете говорить там с капитаном втроем,- прибавил Клер-де-Люнь,- мы постоим на страже.

- Так пойдемте, если вам угодно,- сказал Оливье незнакомцу.

Тот молча поклонился в знак согласия, и они втроем с Ватаном вошли в душную, засаленную комнату.

Клер-де-Люнь зажег факел и воткнул его в железный обруч, приделанный к стене.

Когда он ушел, незнакомец сбросил плащ и шляпу,

- Здравствуйте, граф! Вы не ожидали, конечно, встретить меня здесь?

- Вы, монсеньор де Лектур? - изумленно вскрикнул граф.

- Сейчас все вам объясню; но извините, я, кажется, не имею чести знать…

Он взглянул на капитана.

Оливье рекомендовал его как друга, от которого не имеет тайн. Лектур сказал, что много слышал о капитане от герцога де Лафорса. Капитан отвечал, что ему, в сущности, нет дела до всех партий на свете; его дело только наносить или получать удары, а главное, наживать деньги; что он на полгода обязался служить гугенотам и не изменять им, хотя в былое время они его чуть было нс повесили.

- Так вы, по-моему, провернули хорошую аферу, присоединившись теперь к нам,- засмеялся Лектур.

- И я думаю так же,- отвечал капитан.

- Я вам сейчас все объясню. Вы владеете каким-нибудь иностранным языком?

- Я говорю на всевозможных европейских языках,- отвечал капитан.

- А я,- сказал граф,- на испанском, итальянском и английском.

- Так будем говорить по-английски,- продолжал Лектур.- Я должен сообщить вам серьезные новости, господа. Десять дней тому назад собирался большой совет вождей партии под председательством герцога де Рогана. Король, то есть его министр де Люинь, забывая услуги, оказанные протестантами Франции, все больше и больше притесняет нас; понемногу у нас отнимают привилегии, данные нам Нантским эдиктом. Нас хотят довести до полного возмущения и заставить употребить силу против силы. Пора положить конец этим несправедливостям и напомнить Людовику Тринадцатому, что он своим тропом обязан именно гугенотам, которых сейчас притесняет!

- Так готовится война? - спросил граф дю Люк.

- Да; но я еще не все вам сказал. У нас много надежных крепостей, например Монтобан и Ла-Рошель; много прольется крови, прежде чем их у нас отнимут. Но перед тем как окончательно поднять знамя бунта, мы сделаем последнюю попытку, и в этом случае рассчитываем на вас, граф, и на вас, капитан,

- Что же надо делать? - спросили оба,

- Я уже два дня в Париже…

- А мы до сих пор ничего не знали?

- Я скрывался; меня преследовала полиция; я бы непременно попал ей в руки, но меня выручил один славный малый, хотя он глава всех парижских бездельников. Это Клер-де-Люнь. Лет двадцать тому назад я спас его от петли, грозившей ему за какую-то проделку; он не забыл этого и спрятал меня от преследователей во Дворе Чудес, куда ни один дозорный не решится прийти искать кого-нибудь.

- Но кто же этот таинственный Клер-де-Люнь? - спросил Оливье.

- Да все тот же шевалье де Ларш-Нев. Вы с ним знакомы, друг мой,- отвечал капитан.

Графа заметно покоробило; по когда Ватаи и Лектур объяснили ему, какой это бескорыстно благородный и добрый малый, несмотря на все свои недостатки, он примирился с ним в душе.

- И моя голова оценена, как и голова герцога,- продолжал Лектур,- и хотя не так дорого, но сумма, которую за нее назначают, все-таки может соблазнить какого-нибудь негодяя. Клер-де-Люиь это знал и тем не менее спас меня.

- О, это меня окончательно с ним мирит! - вскричал Оливье.

- Так возвращаюсь к нашему делу, господа,- продолжал Лектур.- Совет решил поручить вам одно предприятие, которое могло бы помочь избежать кровопролития и вместе с тем навсегда избавить нас от постыдного ига. Герцог де Роган получил все ваши депеши, граф, и знает, что вы оказали огромные услуги. Вы склоняли многих влиятельных дворян нашей партии принять деятельное участие в настоящих событиях и отстаивать интересы собратьев.

- Действительно, мне посчастливилось устроить это.

- Как велико число дворян, которые готовы дать отпор двору?

- Их шестьдесят человек.

- Они готовы действовать всеми средствами?

- Всеми, даже взяться за оружие.

- А на кого из них можно вполне положиться?

- На всех.

- Ого! Это значительно облегчает дело. А кроме них, есть у вас под рукой люд помельче… как бы вам сказать?… Вроде нашего приятеля Клер-де-Люня.

- Есть, только это уже по части капитана Ватана.

- Я набрал порядочное число молодцов,- сказал капитан, поклонившись.- Возможно, у них немножко горяча кровь и легка нравственность, зато они чужды всяких предрассудков. Я за них ручаюсь, как за себя.

- Это отлично! И много у вас таких неоценимых шалопаев, любезный капитан?

- Триста двадцать один человек.

- Прекрасно!

- Надеюсь еще увеличить их число,- скромно пообещал капитан.- Париж неисчерпаем в этом отношении.

- Это правда. Так вот: Людовик Тринадцатый, как вам известно, страстный охотник. Его любимые места- Сен-Жерменский замок с громадным лесом и не то домик, не то мельница, которая называется Версалем; это милях в пяти от Парижа. Знаете вы Версаль?

- Нет,- сказал Оливье.

- Я знаю,- отвечал капитан.- Это холмистое, пустое место.

- Да, и совершенно лишенное воды.

Сказав это, Лектур подошел к двери и отворил ее, чтобы удостовериться, что никто их не подслушивает.

- Никого нет,- Понизил он голос.- На короля порой находят минуты грусти и отвращения ко всему; тогда он уезжает из Сен-Жермена, совершенно бросает двор и целые недели проводит в Версале. Поняли вы меня, господа?

- Совершенно. Надо во время пребывания его в Версале или на пути его туда или обратно…

- Так, так! - поспешно перебил Лектур.

- А если в те же сети захватить королеву-мать или коннетабля де Люиня? - насмешливо спросил капитан.

- Или даже монсеньора Люсонского,- сказал Лектур.- Этот вариант неплох, Так вы готовы повиноваться, господа?

- Конечно,- с достоинством отвечал граф,- но при одном условии.

- При условии?-переспросил Лектур, быстро вскинув голову.

- Да, мсье Лектур. Вы теперь же дадите мне слово, что в тот час и день, который я назначу, с улицы или из церкви, больной или здоровый, герцог де Роган придет туда, где я его буду ожидать для объяснения по одному делу, которое не относится к политике и касается только лично меня и его. Согласны вы, мсье де Лектур, дать это слово за герцога?

На несколько секунд наступило молчание.

- Бедное человечество! - прошептал наконец Лектур.- Даже у самых честных, благородных людей на первом плане непременно личный интерес! Извольте, граф дю Люк де Мовер,- прибавил он, пристально глядя ему в глаза,- я даю вам слово, что герцог де Роган сдержит налагаемые вами на него условия.

- О! Я не налагаю условий, а прошу согласиться на них.

- Да, граф, по просите при таких обстоятельствах, что отказ невозможен.

- Монсеньор! - Оливье схватился за шпагу.

- Что же? Вы и меня собираетесь вызвать на дуэль?

- Эго правда, я виноват; простите меня; исполняйте свое дело, но, черт возьми, мы с вами увидимся!

- Очень буду рад, граф.

- Corbieux, господа! - сказал молчавший до тех пор капитан.- Теперь не время ссориться и петушиться. Дело слишком серьезно. Покушение на короля и его министров есть оскорбление власти. Мы готовы повиноваться, но что вы нам при этом гарантируете?

- Как это, капитан?

- Я хочу сказать, что мы с графом, вполне доверяя вашим словам, все-таки ничего не станем делать без приказа. Всякий стоит за себя в этом мире; наша обязанность слишком опасна, и тот, кто ее налагает на нас, должен нести на себе ответственность.

- Извольте, господа,- отвечал Лектур. Он снял перчатку, распорол ее пополам и, вынув оттуда сложенную вчетверо бумагу, подал Оливье.- Вот приказ! Теперь жизнь герцога де Рогана у вас в руках,горько прибавил он.

Граф прочел, подошел к факелу и сжег бумагу.

- Что вы делаете, граф? - вскричал Лектур.

- Герцог де Роган,- ледяным тоном отвечал Оливье,- дает мне этот приказ, чтобы оградить меня от ответственности, а мой долг сжечь бумагу, подписанную его именем, чтобы оградить его честь. Дай Бог, чтобы теперь моя не погибла из-за него!

- О граф! Вы истинный дворянин!

- Вы в этом разве сомневались? - гордо спросил Оливье.

В это время на улице раздались крики и затем выстрелы. В трактир вошел спокойный, улыбающийся Клер-де-Люнь.

- Господа,- сказал он,- можете спокойно продолжать разговор. Дозорные и полиция атакуют Двор Чудес; но они слишком боятся его, чтобы ворваться сюда; ведь им по опыту известно, что живыми они ни за что не выйдут.

- Все это прекрасно, Клер-де-Люнь, по как отсюда выйдем мы? - озабоченно спросил капитан.

- О, не беспокойтесь, капитан! Всему свое время.

- Но мы уже закончили, дружище,- сказал Лектур.

- Так отправимся, монсеньор, и будьте уверены, что вас никто не будет преследовать.

Они пошли за ним.

Площадь Двора Чудес буквально кишела народом; грязный, оборванный люд кричал, жестикулировал и кидал чем попало в полицейских, чьи перья на шляпах развевались над толпой.

В сопровождении Клер-де-Люня, Дубль-Эпе и двух бездельников наши герои быстро свернули в узенький переулок и после нескольких поворотов подошли к городским стенам; это заняло у них несколько минут; от страха, говорят, вырастают крылья.

У городского вала Клер-де-Люнь остановился и прижал пружину. Дверь отворилась, и они очутились в подземном ходе, вероятно давно забытом. Их ждали семь оседланных лошадей, которых стерег какой-то нищий.

- Эльзас! - сказал ему Клер-де-Люнь.

- Богемия,- отвечал он.

- Едем, господа! - сказал Клер-де-Люнь.- Вся наша надежда на быстрые ноги лошадей.

Через пять минут они неслись во весь опор к Сен-Лазарской заставе.

А во Дворе Чудес все еще раздавалась ружейная пальба.