Рыцари веры

V ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ

Графиня заперла на задвижку обе двери будуара, подошла к огромному портрету графа дю Люка и прижала крошечным пальчиком пружину, скрытую между украшениями рамы. В ту же минуту часть обоев отодвинулась, огромный портрет повернулся, и они очутились у входа в длинный, темный коридор.

Графиня взяла у Фаншеты лампу.

- Идите за мной, мои союзники,- пригласила она, улыбнувшись.- Вы видите, здесь, как во всех крепостях, есть тайные, никому не известные ходы. Я могу выдерживать осаду или уйти, не опасаясь, что меня кто-нибудь остановит.

- Corbieux! - воскликнул капитан,- Клянусь душой, само небо за нас; эго превосходное, верное средство сообщения.

- Да,- отвечала с улыбкой графиня,- никто не подозревает о существовании подземелья. Оно идет очень далеко и имеет два выхода - один за заставой города, около Бастилии, а другой на берегу Сены.

- И вы точно знаете, что о подземелье никто больше не подозревает?

- Я уверена, по крайней мере, что о нем знает еще только один человек.

- Гм! - заметил про себя капитан.- И это много значит.

- Но нам незачем торопиться,- сказала графиня, снова запирая вход в коридор.- Прежде чем мы увидим подземелье, я расскажу, как сама о нем узнала. Это стоит послушать.

Поставив лампу на стол, она снова села. Сели и капитан с Фаншетой.

- Я расскажу в нескольких словах. Когда, как вы знаете, капитан, граф дю Люк уехал от меня, жизнь в Мовере сделалась для меня невыносимой; кроме того, мне хотелось любыми способами приблизиться к нему; с глупой нежностью любви я воображала, что разлука будет мне не так тяжела, когда мы будем дышать с ним одним воздухом; наконец, живя в одном городе с мужем, я надеялась больше знать о нем. По моему приказанию метр Ресту, мой мажордом, отправился приискать где-нибудь в захолустье Парижа дом, где я могла бы жить одна, никому не известная. Через неделю такой дом был найден и куплен за бесценок благодаря ходившей о нем какой-то страшной легенде, из-за которой жители квартала боялись даже проходить мимо него, а хозяева и совсем его бросили много лет тому назад. Но дом был почти совершенно разрушен; пришлось почти заново отстроить его. Я написала своему архитектору, метру Персевалю.

- Метру Персевалю?…- переспросил капитан, словно что-то припоминая.- Я, кажется, слышал эту фамилию.

- Очень может быть. Это известный архитектор; если бы он не любил так карточной игры, он мог бы составить себе огромное состояние.

- Да, да,- продолжал капитан,- метр Персеваль…, живет на улице…

- Сент-Оноре,- закончила графиня.

- Он самый,- подтвердил капитан. «Только это мне и надо было»,- прибавил он мысленно.- Что же дальше, графиня?

- Я переговорила с Персевалем и попросила его сделать так, чтобы через две недели мае уже можно было переехать в дом, обещая за это прибавки пятисот пистолей. Он сейчас же принялся за дело, и оно пошло как по маслу. Но однажды архитектор неожиданно приехал ко мне в Мовер. Разбирая часть одной стены, грозившей обвалиться, рабочие неожиданно нашли вход в коридор, который вел в подземелье с двумя выходами, как я вам говорила. Метр Персеваль сейчас же приостановил работы и приехал ко мне спросить, что делать с этим ходом. Он обошел все подземелье: по его словам, оно было очень давно устроено, в нем оказались даже побелевшие кости; оно было высоко и довольно просторно; сквозь незаметные трещины туда проникал воздух; по его словам, оно хорошо сохранилось, В первую минуту я хотела велеть заложить ход, но потом мне пришло с голову, что, возможно, когда-нибудь он мне и пригодится, пожалуй. Я поехала с Персевалем в Париж и, велев кучеру ждать меня па площади Рояль, спустилась с архитектором в подземелье и осмотрела его. Метр Персеваль показал мне механизм, посредством которого отворяется ход, и научил нм пользоваться; я попросила, чтобы он провел коридор к моему будуару и закрыл его листом железа величиной с портрет мужа, а в украшениях рамы скрыл бы пружину, которую я всегда могла бы без труда приводить в движение; таким образом, если бы и открыли случайно один из ходов, ко мне все-таки нельзя было бы попасть без моего ведома. Я просила архитектора сохранить все в глубочайшей тайне и заплатила ему за это пятьдесят тысяч ливров. Метр Персеваль дал клятву и для большей безопасности сам приделал железную дверь, обтянул это место степы обоями, повесил портрет и приспособил пружину; это делалось ночью, и я одна помогала архитектору, светя во время работы. Видите, капитан, секрет никому не известен, потому что его знает, кроме меня, только архитектор.

- Так, графиня, но еще лучше было бы, если, бы и он этого не знал. У метра Персеваля есть кое-какие маленькие грешки, хотя он очень хороший человек; он играет, например; а я, признаюсь, всегда остерегаюсь пьяниц и игроков; страсть, доведенная до известной степени, делает в одну минуту самого рассудительного и честного человека безумцем.

- О, неужели вы думаете?…

- Я ничего не думаю, графиня; я только указываю на существующий факт. Но оставим это; сделанного не переменить; если позволите, пойдемте осмотрим ваше чудесное подземелье, которое почему-то сильно мне полюбилось.

- Пойдемте, капитан; только предупреждаю вас, придется спуститься на шестьдесят три ступени вниз.

- Corbieux,-улыбнулся капитан,- довольно глубоко.

- Только благодаря этой глубине, как мне сказал метр Персеваль, его до сих пор не открыли.

- И я то же думаю,- отвечал авантюрист. «Дай Бог,- прибавил он про себя,- чтобы этого вскоре не случилось! Но я буду следить».

Графиня прижала пружину, взяла лампу, и они втроем вошли в коридор.

Он был довольно широк, но из-за недавних работ, которые в нем проводились, там ощущалась сырость. После нескольких поворотов начиналась винтовая лестница с железными перилами; ступени были широки, сухи и очень хорошо сохранились. Спустившись на шестьдесят три ступени вниз, они очутились на маленькой площадке, в нескольких шагах от которой было два выхода.

Графиня пошла к правому; они быстро и молча шли по небольшому узкому коридору. Сероватые стены казались одной из циклопических построек; пол был из мелкого, желтого, как золото, песка.

- Мы идем теперь под Целестинским монастырем,- пояснила через минуту графиня и добавила, указывая на большой выход влево. Отсюда можно пройти в другую часть подземелья.

- А! Понимаю,- заметил капитан.

Через десять минут они вдруг очутились у большой каменной глыбы.

- Вот мы и пришли! - обрадовался авантюрист.- Переход невелик.

- Не правда ли? - согласилась графиня.-Теперь смотрите.

Она взялась за приделанное к камню медное кольцо и слегка потрясла его. Глыба медленно опустилась под землю.

- Прелюбопытная вещь, ей-Богу! - усмехнулся капитан.

- Выйдите и посмотрите, нет ли кого на берегу,- предложила графиня.

Авантюрист вышел.

Он очутился на берегу Сены; справа и слева поднимались высокие деревья, перед ним лежал остров Лувье. Кругом было темно и безлюдно. Капитан осмотрелся и вернулся к графине.

- Никого нет,- сказал он.

- Хорошо, идите же за мной.

Они вышли из подземелья.

Наклонившись, графиня отыскала на одном из деревьев грубо вырезанный почти у самой земли Мальтийский крест и показала его капитану: потом разрыла немного землю под деревом и открыла плоский, широкий камень, посередине которого торчал бронзовый гвоздь с круглой головкой. Она потянула его к себе; каменная глыба сейчас лее опять выдвинулась из-под земли, и вход в подземелье герметически закрылся; невозможно было догадаться, что он тут существует.

Затем графиня опять опустила гвоздь.

- Видите,- показала она.

- Вижу, вижу, графиня; это очень просто.

Она опять потянула гвоздь к себе; каменная глыба снова скрылась под землю. Графиня опустила гвоздь, забросала землей и, снова спокойно войдя в подземелье, потрясла медное кольце; каменная глыба сейчас же поднялась на свое место.

- Какие чудеса! - прошептала Фаншета.

- Теперь пойдемте к другому выходу,- предложила Жанна.

- Ну, признаюсь, графиня, все это меня сильно заинтриговало!- сказал капитан.

- Не правда ли? - отвечала она с улыбкой.

Они отправились обратно той же дорогой, какой пришли, и вскоре оказались у прохода, о котором мы говорили раньше.

- Этим ходом мы наверстаем время,- сказала графиня.

Действительно, через пять минут они были уже во второй части подземелья, а десять минут спустя подошли к выходу, который был устроен так же, как и первый, только механизм находился посреди одного из сараев, которые ставят на полях, чтобы загонять туда дичь.

Капитан рассмотрел все хорошенько, чтобы потом не ошибиться, выход заперли, и через двадцать минут наши трое героев снова сидели в будуаре графини.

Обход подземелья занял всего час времени.

Фаншета отперла задвижки у дверей.

- Графиня,- авантюрист взглянул на часы,-теперь двадцать минут десятого, а в десять мне непременно надо быть в одном месте; я могу остаться у вас только на несколько минут; поэтому договоримся сейчас же, как нам действовать.

- Говорите, капитан; но мне жаль, что вы так скоро от меня уходите.

- Я сегодня первый раз здесь, графиня; последующие мои посещения будут, если не интереснее, то все-таки длиннее.

- Надеюсь,- ласково улыбнулась она.

- Ведь, конечно, графиня, вы ничего не станете предпринимать, не предупредив меня? Я предоставляю вам полную свободу действий, но в случае надобности я должен явиться к вам на помощь сам или послать кого-нибудь из надежных людей, которых у меня есть несколько человек под рукой. Я ни о чем вас не спрашиваю и готов помогать, что бы вы ни задумали, только мне надо иметь возможность следить за вашей личной безопасностью.

- Ценю вашу скромность, капитан; так всегда поступают порядочные люди; даю вам слово исполнить ваше желание, но обещаю также при важных обстоятельствах - а они, к несчастью, могут очень скоро представиться - обратиться к вашему совету и поступать только по вашему указанию.

- Моя рука и моя голова давно вам принадлежат, графиня; пользуйтесь ими как угодно.

- Я всегда говорила, капитан, и опять повторю,- о жаром вскричала Фаншета, взяв его за руку,- что вы мужественный, благородный человек!

- Ну, ну, дружок Фаншета,- добродушно заметил авантюрист,- право, можно подумать, что вы меня не знаете.

- О, знаю, знаю, капитан! И Бог знает, что я вас люблю.

- Да полноте, Фаншета, черт возьми! Вы начинаете говорить глупости.

- Глупости, потому что расскажу графине, чем мы с мужем обязаны вам?

- Ну вот! Так я и знал! Продолжайте, дружок мой, не стесняйтесь, только когда закончите, замолчите!

- У! Гадкий вы, злой! - обиделась Фаншета.

- Вот так-то лучше! Надо признаться: помимо моей преданности вам, графиня,- прибавил он, обращаясь к Жанне,- и моей дружбы с вашим мужем, я не знаю за собой ни одного порядочного качества; право, встреть я самого себя на улице - и то бы не поклонился, черт меня возьми! Страшно было бы скомпрометировать себя перед честными людьми.

Он произнес это так серьезно, что графиня не выдержала и рассмеялась звонким смехом, от которого отвыкла в последние два месяца.

- Что делать, графиня! Человек-не совершенство, и меня надо принимать таким, каков я есть.

- Что я и делаю от души, капитан.

- В таком случае, все пойдет хорошо, и, как ни трудно наше дело, я уверен, мы выйдем из него с честью.

- Аминь! - воскликнула Фаншета.

- Так, дочь моя. Но простите, графиня, время летит, и мне пора уходить. Позвольте только еще одно слово. Если возникнет необходимость, я всегда буду приходить к вам через подземелье и три раза постучу кинжалом в железную дверь; иначе ведь сразу же возбудишь подозрение, а парижане страшно любопытны и любят сплетничать. Я никогда не буду появляться раньше девяти часов вечера. Если же вам нужно будет говорить со мной, дайте мне знать через Фаншету; это никому не покажется подозрительным. Но приходить я буду всегда подземельем. Впрочем, сегодня Фаншета, как видно, не собирается уходить?

- Да, капитан, я думаю переночевать у графини.

- Так, так, милое дитя! В этом видна доверчивость метра Грипара. Честь имею кланяться, графиня, если вам ничего не угодно поручить мне.

Он встал и почтительно поклонился.

- Капитан,- с чувством произнесла Жанна,- вы говорите, что любите меня, как отец. Дайте и мне сказать, что я постараюсь любить вас, как дочь. Если верить моему сердцу, это будет очень нетрудно.

- Ах, графиня, этими словами вы положительно осуждаете меня на смерть, заставляя не щадить жизни для вас! Больше я ничего не могу сказать.

Он отвернулся, чтобы скрыть невольно выступившую слезу.

Графиня свистнула в серебряный свисток. Портьера поднялась, и явился невозмутимый, важный метр Росту.

- До свидания, капитан,- Жанна с милой улыбкой протянула своему гостю руку.

- До свидания, графиня,- сдавленным голосом отвечал авантюрист, почтительно целуя ее руку.

- Проводите господина,- сказала Жанна.

Капитан еще раз поклонился и вышел.

- Все равно! - прошептал он, выйдя на улицу.- Фаншета, кажется, права; я так лучше сближусь с моей дочерью. Бедное, милое, кроткое создание! Клянусь, она будет счастлива!

Он торопливо пошел по улице, опустив глаза и глубоко задумавшись. Сворачивая за угол, он вдруг наткнулся на двух прохожих, шедших ему навстречу.

- Болван! Вы что, ослепли, что ли! - выругался один из них.

- Болван! - повторил авантюрист.- Это еще что такое, черт возьми! Вы не знаете, с кем говорите!

- Полноте, метр Персеваль,- удерживал товарища другой прохожий,- ну что за ссоры с человеком, которого вы совсем не знаете, и в такую минуту! Закончим прежде дело; вот и дом!

- Убирайтесь к черту! - грубо отрезал тот.- Я раздумал; меньше чем за сто тысяч ливров я ничего не скажу.

- О, это уж слишком! Ведь мы условились?

- Какие могут быть условия, когда ничего еще не сделано. Кроме того, у меня остается еще несколько пистолей, я отыграюсь. Да и я ведь дал клятву, а клятва священна, черт подери!

При имени Персеваля капитан насторожился.

- Ого! - пробормотал он.- Неужели сам Бог за нас! Ну, посмотрим, pardieu! Ничего нельзя знать наперед.

Он стал прислушиваться к разговору, который вскоре сильно заинтересовал его.

- Corbieux! - прошептал авантюрист.- Нет, тут действительно вмешался сам черт!

И, подойдя с этими словами к двум прохожим, собиравшимся идти дальше, он загородил им дорогу.

- Э, господа! Это что же значит? Вы уходите, не извинившись за грубость?

- Что еще нужно этому пьянице? - сердито крикнул архитектор.

- Сам ты пьяница, скотина! Вынимай шпагу, или я тебя тресну по морде!

Капитан выхватил шпагу и приготовился драться.

Метр Персеваль любил дуэли и был бурлив после выпивки, особенно когда у него в кармане свистело; а в настоящую минуту именно так и было. Он не заставил себя долго ждать. Но другой буржуа принял дело не так горячо. Бросившись между ними с распростертыми руками, он жалобным голосом закричал:

- Полноте, господа! Ради Бога, перестаньте! Неужели из-за одного слова вы станете драться посреди улицы!

- Оставьте нас в покое, метр Барбошон, черт вас возьми! - сердито проворчал архитектор.

- Не деритесь, друг мой! Теперь, по крайней мере, не деритесь! Ведь это можно отложить и до завтра; ночью вы рискуете выколоть себе глаза.

- Полноте! - смеясь, заметил капитан,- Луна отлично светит.

- Может быть,- продолжал метр Барбошон, стоя между противниками с распростертыми руками,- но, уверяю вас, вы должны совершать свои великие подвиги только при солнце!

- Ну, ну, метр Барбошон, вы меня не надуете!- усмехнулся Персеваль.- Я догадываюсь, почему вы вдруг стали так заботиться обо мне. Вам бы очень хотелось, прежде чем меня убьют, узнать…

- Ну что ж! Я и не отпираюсь! Подумайте, ведь секрет стоит сто тысяч ливров! Разве вам не жалко выпустить из рук такую сумму?

- Ладно, ладно! Убирайтесь,-насмешливо сказал капитан,- а то…

Он слегка кольнул ему руку.

Этого оказалось достаточно. Метр Барбошон отскочил, отчаянно закричав.

- Бог свидетель,- произнес он торжественным голосом, слегка дрожавшим от страха,- я почти жизнью жертвовал, чтобы спасти вас! Вы остаетесь глухи. Так деритесь же, жестокие люди, и черт вас возьми!

При таком неожиданном обороте фразы противники громко расхохотались, что, однако, не помешало им скрестить шпаги.

- Судьба ваша решена!-трагически продолжал метр Барбошон.- Но по крайней мере никто не скажет, что я оставался равнодушным зрителем этого братоубийства! Убивайте же друг друга. Прощайте!…

Он повернулся и пустился бежать так, что только пятки засверкали.

Между тем дуэль шла своим порядком. К несчастью архитектора, он был сильно пьян, а противник его очень искусен.

Капитан сразу увидел свое превосходство и воспользовался им.

Дуэль продолжалась недолго. Вскоре Персеваль почувствовал, как шпага противника по самую рукоятку вонзилась ему в грудь.

- Уф! - вздохнул он, и кровь хлынула у него из горла.

Он тяжело рухнул на землю. Авантюрист наклонился взглянуть на него. Архитектор был мертв. Удар уложил его на месте.

- Corbieux! Вот некстати-то подвернулся бедняга!- сказал он, обтирая лезвие шпаги и пряча ее в ножны,-Ну, кто бы мне ни помог - Бог, или сатана, а помощь очевидна. Теперь я не боюсь измены. Все к лучшему!

И он весело зашагал дальше, насвистывая какой-то венгерский марш.