Самадхи

Глава 69. День похищения

«Надо поговорить. Я могу прийти?»

«А тебя отец отпустит?»

«Иногда можно и не спрашивать.»

Прочитав последнее сообщение, я только брови подняла. Надо же, какой прыткий. «Можно и не спрашивать», ха! Даже удивительно, как в Адриане сочеталась подобная безбашенность и молчаливая покорность Габриэлю.

Если что, я Агреста понимала и не осуждала: сама долгое время робела перед чрезмерно требовательной и агрессивной бабушкой. Проблема была даже не в том, что она могла замахнуться, — шлёпали меня в детстве раза два, не больше, — а в психологическом давлении. Авторитете. Это было даже более травматично, чем получить ремнём, потому что тянулось годами.

Хуже психологического насилия может быть только психологическое насилие, подпитываемое физическим.

Фигура Габриэля в сознании Адриана наверняка была размером минимум с Колосса Родосского. А может и того больше. Но как Колосс рухнул от землетрясения, так и Габриэль лишится поддержки своего сына. Если не сейчас, с моей помощью, то потом, когда вскроется фигура Бражника; это было делом уже решённым, и боги только думали о времени исполнения моего пророчества.

Адриану я бы хотела ответить согласием, но, если честно, Лука меня порядком вымотал за день. После разговора с Нуаром Куффен потащил меня в «очень классный и красивый парк, тебе там точно понравится, морская девочка, там фонтан в виде корабля», где мы пробыли практически до заката. Лука тренькал на гитаре, я досушивала руны и играла: в телефоне у Куффена внезапно обнаружился тетрис, так что я впала в детство.

Потом часов до десяти мы просто шатались по улицам. Лука показывал тайные ходы и переулки, ускоряющие передвижение по городу в разы. Как сказал сам Куффен, он частенько шляется по улицам, ещё с раннего детства. На корабле тонкие стены, и все тв-шоу Анарки слышно, несмотря на звукоизоляцию.

— Я им мщу, — ухмылялся Лука, искоса поглядывая на меня, — но иногда хочется просто уединения.

— Мстишь? Как, гитарами?

— Гитарами, скрипкой, детским синтезатором, бубном с тарелочками и даже треугольником.

— Ну ты садюга… треугольник — это слишком жёстко. Я не одобряю, так и знай.

Лука был активнее, чем я помнила по сериалу; там-то он мне казался спокойным как удав и отстранённым, как далёкие галактики. Здесь же… обычный парень. Свои заскоки, своя история, свои фетиши. И проколотая бровь, не забываем про неё; каждый раз, возвращаясь домой, Лука снимал пирсинг, потому что «мама на лице запретила колоть».

Я даже спрашивать не хотела, где ещё у него есть серёжки. Нет-нет, не надо мне таких подробностей.

А ещё я проболталась насчёт одной маленькой детальки…

— У тебя есть укулеле?! О, Господи, я теперь просто обязан её увидеть! Я про укулеле только читал и ролики в интернете смотрел, но вживую… мы обязаны обменяться номерами!

Собственно говоря, так это и вышло.

— Ты от меня теперь не отвяжешься, — счастливо скалился Куффен. — Я познакомлю тебя с моим другом, он классный, как Джаггед, только не играет, а делает инструменты. Я тебе гарантирую, он тебе понравится! Он тоже всегда хотел посмотреть на укулеле… а ты ещё и играть умеешь! У-у-у, Маринетт, как я тебе завидую!

Я завидовала его энтузиазму и энергичности.

Домой я пришла совершенно обессиленная после одиннадцати. Сабина мне звонила пару раз в течение дня, последний — примерно за полчаса до моего прихода. Я у родителей Маринетт была на хорошем счету, так что мне никто особенно мозги не парил. Сабина только попросила не попасться полиции, — комендантский час, всё-таки, — и не шуметь сильно, когда я вернусь.

Меня такое отношение удивляло… Луку нет. По его словам, Анарка отпустила парня «в свободное плавание» ещё в одиннадцать.

Жесть, короче. Но потом пришла ещё одна СМС-ка от Сабины, и сердечко моё успокоилось: Томас, как самый нервный из семейства Дюпэн-Чэн, был уверен, что я в своей комнате вижу десятый сон. Папа Маринетт беспокоился за свою доченьку намного больше, чем отучившаяся в Шаолине мама.

СМС от Адриана пришло ближе к двенадцати, когда я уже заканчивала с ночным моционом и готовилась ко сну. Мы с Тикки смотрели аналог шоу Танцы через ноутбук; квами кружилась в воздухе, активно дрыгая лапками в попытках повторить особенно запоминающиеся движения. Я же, в свою очередь, нелестно отзывалась об участниках и судьях. Но я вообще не любила танцы, мне их сложно воспринимать. Только если групповые. И чтобы было мало шагания и много пластики… но не балет. Балет не понимаю.

Хотя на балерунов смотреть забавно. Эти их штанишки в обтяжку, м…

Короче, Адриану я отписалась, что сегодня уже поздно, и на разговор я его приглашаю завтра. Можно до уроков, можно после — мне не принципиально. Главное, чтобы наши отношения вернулись к нормальному состоянию. Потому что то, как Адриан игнорировал мои СМС, мне совсем не понравилось!

Договорились встретиться до начала занятий. Адриан на это ответил грустным рисунком. Я скрутила фигу, сфоткала и отправила Агресту — нечего мне тут. На следующей картинке наш жирный кот на листе в клеточку был практически в депрессии и запивал своё горе сливочками.

Я в ответ нашла в интернете совершенно комический рисунок с Нуаром в розовой балетной пачке. Обожаю наших фанатов, ещё чуть-чуть, и с Чудесными кто-нибудь создаст стикеры для мессенджеров, попомните моё слово.

Подписав балет-Нуара «настоящего Кота это не крутит», я вырубила звук до шести утра. А то я нас с Адрианом знаю, мы так можем разной фигнёй до рассвета перекидываться.

Пожелав Тикки спокойной ночи, я забралась под одеяло, воодушевлённая самыми радужными мыслями о предстоящем разговоре. Адриан извинится, я извинюсь, Лука будет разбрасывать над нами лепестки роз во время дружеского объятия, Алья с Нино на фоне: Сезер фотографирует, Ляиф ставит подходящую случаю музыку. Главное чтобы не саундтрек от Моего маленького пони.

Дружба — это магия…

Первую часть ночи спала я плохо: вертелась в постели, то и дело открывала глаза, выплывая из мутного сна и потом снова падая в него. Потом Тикки, ворча, перебралась с моей подушки в шкаф — там у неё было гнездо. Сон мой от этого не улучшился совсем, кстати.

Только я хотела попросить квами вернуться, как сон меня наконец-то одолел. Перевернувшись на другой бок, я спихнула одеяло с постели и уснула так крепко, что уже ничего меня не волновало.

Проснулась я сидящей, связанной и со стоящим Бражником неподалёку.