Шотландия

Бродячее семейство, 1941 год Дункан Уильямсон

Путешественник и автор рассказов Дункан Уильямсон воспитывался совсем в иной атмосфере, чем большинство других детей, и ему очень нравился образ жизни его семьи, но эти отличия сделали его и ему подобных объектом древнего предрассудка. Ниже он вспоминает об эпидемии дифтерии, которая усугубила напряженность между оседлыми жителями деревенской общины и теми, кто склонен к перемене мест.

Жизнь была очень тяжела для нас — бродячего семейства, живущего в поместье герцога Аргайлского в Фэрнисе, в Аргайле, потому что трудно кормить большую семью в такие тяжелые времена. Мы проносились через деревню, по дороге украв у кого — несколько морковок, у кого — несколько яблок. Кое-кто из местных относился к нам с уважением, некоторые не разрешали своим детям играть с нами. Мы тоже местные, но мы — лудильщики, живущие в палатке в лесу Аргайла. И, конечно же, мы, кроме того, делали много хорошего, потому что помогали старикам. Мы с братьями пилили дрова, собирали на берегу плавник на топливо, вскопали несколько огородов. Если была работка за пенни-другой, мы готовы были ее сделать. Мы делали для людей то, что другие делать отказывались. И заслуживали уважение некоторых стариков там, где жили. Когда кончался вечер, мальчики собирались вместе, мы лазали по деревьям и много чего еще делали, но никому не причиняли вреда, не доставляли хлопот. Но кое-кто в деревне по-настоящему нас ненавидел.

Когда мне стукнуло шесть лет, я стал ходить в маленькую начальную школу в Фэрнисе. Ты шел в школу, с босыми ногами, в обносках местных детей, которые выбросили, а твоя мать подобрала у дверей. И конечно, ты сидишь в классной комнате, а родители детей, которые в школе считаются твоими маленькими друзьями-приятелями, предостерегают их: «Не играйте с детьми лудильщиков, еще подцепите от них какую заразу, вшей принесете!» В школе ты был голодным, очень-очень голодным. Ты даже школьную учительницу слушать не мог, какая разница, о чем она с тобой разговаривает, что она там говорит на уроке, ты очень хочешь есть. Но ты знаешь, вот кончатся уроки и будет великая отрада. Ты предвкушаешь кое-что особенное: ты отправишься домой, съешь то немногое, чем поделится с тобою мать, что бы это ни было, обычно постное и того очень мало, но мать делится со всеми детьми. Потом ты весь вечер проведешь с бабушкой и родителями. Сказки, сидя у костра, бабушка раскуривает трубку и рассказывает тебе все чудесные сказки. Вот что самое важное, самое главное во всей твоей жизни.

Во всей деревне мы были самыми здоровыми детьми. Мы бегали с босыми ногами. Мы жили как хотели. У нас не было той еды, которую ели деревенские дети, всяких пудингов и сладостей. Нам, считайте, везло, если мы за неделю видели одну-единственную конфету. Но мы охотились. Если у нас не было еды, мы отправлялись на ее поиски, а это означало стащить каких-нибудь овощей из чьего-нибудь огорода, или наловить руками форели в реке, или набрать в море съедобных моллюсков. Так мы обеспечивали себя. Потому что понимали, что наши родители сделать этого для нас не в состоянии. Мама, как могла, пыталась торговать вразнос, но нельзя ждать от мамы, что она отправится на склон холма и убьет зайца или кролика. И мама не будет ловить в реке рыбу. И так, с возраста пяти-шести-семи лет ты становишься личностью, взрослеешь раньше, чем тебе исполнится хотя бы десять лет. И значит, ты уже достаточно опытен, чтобы помогать растить и воспитывать в семейном кругу своих младших братьев и сестер. Ты можешь вносить свой вклад. Потому что знаешь — иначе у тебя их не будет. Ты же не хочешь видеть, как голодают твои братики и сестрички, так что ты идешь собирать хворост, плавник на берегу, продаешь добычу старушке и приносишь шиллинг матери.

В 1941 году на школу обрушилась эпидемия дифтерии. Тогда Эта болезнь была смертельной. В нынешнее время нужно лишь заплатить по счету врачу. А к тому времени в одну маленькую школу ходило девять детей из наших, все мои братья и сестры вместе. Но так как действительно очень многие дети болели дифтерией, начальную школу закрыли. Теперь мы, босоногие, носились по всей деревне. Нас называли в деревне «маленькими оборванцами». Пятеро наших маленьких деревенских друзей попали в больницу с дифтерией. Двое из моих маленьких приятелей больше оттуда не вернулись.

У моей матери были добрые друзья в деревне, но кое-кто с нами и разговаривать не желал. У одной такой женщины, миссис Кэмпбелл, было двое маленьких мальчиков. Она была из тех, кто нас, проходя мимо на улице, даже взглядом не удостаивал. Даже корки хлеба нам ни разу не дала. После того как закрыли школу, я, босоногий, шел как-то днем по деревне. Она вышла из своего небольшого домика.

И сказала:

— Привет! Доброе утро!

Я был удивлен, что эта женщина вообще заговорила со мной. Она спросила:

— Как дела?

Я ответил:

— Все хорошо, миссис Кэмпбелл. Со мной все хорошо, просто замечательно.

Она сказала:

— Ты рад? Доволен, что школу закрыли?

Я сказал:

— Ну, школа-то закрыта. Как можем, так и радуемся.

Она спросила:

— Ты голоден?

Я сказал:

— Конечно, я голоден. Мы всегда есть хотим. Мама не может всех нас хорошенько накормить.

Она сказала:

— Хочешь чего-нибудь поесть?

Тогда я не знал — клянусь, это подлинная история, — что обоих ее мальчиков увезли в больницу в Глазго. Она сказала:

— О, у меня есть замечательные яблоки. Хочешь?

Тогда яблоки для меня были громадным удовольствием.

Она сказала:

— Заходи, не бойся! — и впустила в тот дом впервые в моей жизни, провела в спальню младшего сына. И там, у маленькой кровати, стояла тарелка, полная яблок. А мальчика не было. Она взяла с тарелки яблоки и дала их мне, целых три.

Она сказала:

— Ешь, тебе это полезно.

Не знаю, что она пыталась сделать. Я же был совсем юным, всего тринадцать лет. И она пыталась заразить меня дифтерией, потому что увезли двух ее маленьких мальчиков. Потому что никто из детей Бетси Уильямсон дифтерией не заболел. И школа была закрыта на пять недель. И все спрашивали: «А горло у вас не болит?»

Тогда начали задумываться, почему у бродячей семьи дети такие здоровые? И стали поговаривать, когда мать ходила по деревне с лотком от двери к двери: «Была Бетси Уильямсон? О, должно быть, у Бетси Уильямсон есть сверхъестественные способности. Должно быть, она травки в лесу собирает или чего-то еще такое и за детьми присматривает». Понимаете, что я имею в виду? А кое-кто стал говорить: «О, она, должно быть, ведьма». После этого все изменилось, и по-прежнему больше никогда не было.