Шотландия

Эмиграция из Хайленда, 1806 год Джеймс Крэйг

Разделе «Статистическом обозрении Шотландии» за 1805 год, посвященный приходу Страхур, дает представление об официальной позиции по отношению к горцам-хайлендерам: «Если обстоятельства вынуждают горца покинуть тот малый круг, в котором он вращался с детства, он может уехать сколь угодно далеко. Иной приход, поселение на территории другого клана — подобное для него равносильно изгнанию; поэтому, если обстоятельства вынуждают к переменам, он скорее пересечет Атлантику, нежели переселится в соседнюю долину». В том же году граф Селкерк, собиравшийся основать колонию в Канаде, напечатал памфлет, восхвалявший прелести эмиграции; граф также задавался риторическим вопросом: если горцев уже лишили исконных земель, «почему они столь жарко сопротивляются тем, кто желает им блага?» Подобная позиция возмутила адвоката Джеймса Крэйга, и тот опубликовал в «Эдинбург геральд» несколько открытых писем графу.

Будучи привязан к стране, меня взрастившей, не могу не высказаться по поводу этого сочинения, десять из двенадцати глав которого призваны развеять опасения, каковые вызывает предлагаемая эмиграция и у самого бесстрастного хайлендера. Да, дома далеко не все гладко, жизнь здесь мрачна и полна забот, однако дом есть дом, представление о доме не ограничивается, вопреки утверждениям графа Селкерка, независимостью, безопасностью, дружеским общением и прочими ценностями горцев, каковые его милость сулит эмигрантам. Он обращается к крестьянам с такими словами: «Покидайте свои дома, покидайте страну, которой вы более не нужны, ведь здесь у вас есть кусок хлеба, но ради этого куска вас принуждают отказаться от всего, что вам дорого. Поэтому уезжайте, эмигрируйте; и если вы выберете колонию, которую я намерен основать, и расчистите несколько акров канадского леса, вы будете благополучны и счастливы так, как и не снилось вашим отцам». Также он обращается к законодательной власти и говорит: «Поощряйте эмиграцию, избавьте себя от этих беспокойных горцев, освободите горы, отошлите кланы в чужие земли, и там они проникнутся любовью к родине, их отвергнувшей». Такова, по моему мнению, суть сочинения его милости; и пусть он приукрашивает суровую действительность различными красочными сравнениями и убедительными доводами, главная и единственная его цель — сделать эмиграцию более привлекательной для народа и менее обременительной для правительства…

Я не стану, учитывая нынешнее положение дел в Европе, говорить об отчаянии и унынии, однако не могу не посоветовать нашему поборнику эмиграции присмотреться к нашей армии, к потребностям нашего флота; изучить спрос на местном рынке труда и потребности наших промышленников, механиков и фермеров, прежде чем предаваться пустопорожним фантазиям об эмиграции; я советую вспомнить о сотнях акров пустующих земель, прежде чем рассуждать о сокращении и без того малочисленного населения; а еще я с удовольствием напоминаю, что до выхода в свет сочинения лорда Селкерка философы в один голос утверждали: сила нашей страны — в ее жителях, ее крестьянстве, а значит (и этим я не хочу ущемить ничьи чувства) и в ее хайлендерах…

Граф говорит, что горцев, столь ленивых и не желающих трудиться дома, переселят в колонию его светлости не раньше, чем они сделаются предприимчивыми, трудолюбивыми работниками и приобретут воинский опыт. Получается, что эмиграция предполагает полное перерождение человека, и лишь ее посредством последний лишается наследственных пороков, каковые преобразуются в свои противоположности…

Его милость доказывает, что для хайлендера всякая перемена пейзажа уже есть эмиграция, что пересечение Клайда для него равносильно пересечению океана, что Глазго и Пэйсли для него столь же чуждые земли, как и побережье Лабрадора или Сент-Джона. Чтобы быть счастливым, горцу нужна своя земля, а чтобы получить эту землю, ему нужно эмигрировать… Я бы очень хотел, чтобы его милость и те, кто с ним заодно, задали себе простой вопрос: учитывая особенности климата в Хайленде, не проще ли горцу перебраться в «Глазго и Пэйсли», чем в поселения американских индейцев? И даже если допустить, что обычаи и повадки в Ланарке или Ренфрю могут поначалу удивить уроженца Аргайла или Инвернесса, неужели эти обычаи и повадки шотландцу усвоить затруднительнее, нежели традиции тех, кто обитает на берегах Миссисипи и Ориноко?..