Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 11

Коваль удивился, когда мой кулак пришелся ему прямо в глаз. Он тут же отпрянул, изумленно вскинул брови. Я понимал, что медлить было нельзя. Замешкаюсь на секунду, и Коваль тут же сам пойдет в атаку.

Потому я ударил еще раз, потом еще и еще. Бил куда придется и как попало. Коваль, сгорбившись, отступал, стараясь защититься от меня руками. Я изо всех сил пытался не дать ему ударить в ответ.

Когда я почувствовал, что начинаю уставать, что дыхание сбивается, Коваль споткнулся. Я довел его до самой клумбы, и тот, задев каблуком бордюр, бухнулся между кустами.

— Ай! Сука! — Крикнул он и искривился от боли.

Коваль выгнулся. Кажется, что-то ударило ему в спину, возможно, камень.

— Значит так, — встал я над ним. — Денег вы от Гриши больше не получите, ясно?

— Ты зря свой нос в чужие дела суешь, — раздался из-за спины голос Егора.

Я обернулся, зло зыркнул на него. Егор, явно только сейчас опомнился и решил ввязаться в перепалку. До этого они с Гришей застыли без движения, видя, как я молочу Коваля.

Под моим взглядом, Егор даже опешил. Он даже отпустил рукав Гришиной куртки, который стискивал до этого момента.

— Тебя забыл спросить, — сказал я. — А ну, отошел от него.

— Мы тебя еще выловим, — простонал с земли Коваль. — Ходи теперь, оборачивайся. Уж знай, мы…

— Хотели уже раз выловить, — сказал я грозно. — Тогда схлопотали всей своей компанией по шее. Если надо будет, еще раз схлопочите.

Удивленный моим бесстрашием Коваль, даже рот было открыл. На лице его уже вздувались многочисленные гематомы, под глазом наливался кровью большой фингал. В таком виде, с открытым ртом, хулиган выглядел презабавно.

— А теперь, убирайтесь отсюда!

Егор нерешительно посмотрел на Коваля. Тот медленно отполз чуть назад, принялся тяжело подниматься.

— Вот ты за него заступаешься, — сказал Коваль, отряхивая свои треники от хвои, — а он тебе сказал, почему мы к нему так прицепились? Чего это он нам деньги носит?

Я обернулся к Грише. Тот сконфузился, не выдержав моего взгляда. Потом отвел глаза. М-да… Я и раньше думал, что все тут как-то нечисто. Что Гриша не просто так попался на крючок этих хулиганов. Потому слова Коваля не вызвали у меня какого-то особенного удивления. Я просто твердо решил, что поговорю с Гришей. Узнаю, чем он так бандитам насолил. Ну а там уж посмотрим, как придется поступить.

— А вот спроси у него, — как-то зловеще проговорил Коваль. — Спроси, и тогда уж подумай, захочется ли тебе его защищать, или нет.

— А мне все равно, — решительно ответил я.

Коваля мои слова тут же заставили нахмурить реденькие брови. Он неприятно изогнул губы.

— Вы что, одного только Гришу трясете? Нет, не только его. Вы всех трясете, только волю вам дай. Потому как обыкновенные вы хулиганы и никто больше. Ясно? А теперь шуруй отсюда, пока еще не сильно битый!

Коваль глянул на Егора исподлобья. Не проронив ни слова, пошел прочь, в сторону ПТУ. Егор же поплелся за ним. Тоже молча.

Я вернулся к Грише.

— Как ты?

— Да что мне сделается, — как-то угрюмо ответил тот.

Видно было Грише, что ему очень стыдно. Насколько я знал, раньше он никогда не боялся драки. Если в школе какой-нибудь пацан задевал его самолюбие, Гриша тотчас же звал его «махаться». А вот с хулиганами было другое дело. Хулиганов он боялся. Боялся и потому явно стыдился себя за это. А вот гордыня, которой в парне было явно сверх меры, все еще играла в нем, каждый раз укоряла за трусость. Я понимал, что было ему очень неприятно, оттого, что докатился он до такого. Еще бы. Бывший «Батон» его защищает от нападок.

— Я понимаю, что они могли тебя и за просто так трясти. Просто потому, что толпой на одного тебя наседали, — начал я. — Да только кажется мне, что дело тут не простое. О чем таком говорил Коваль? Чего ты им сделал, что к тебе стали цепляться?

Гриша не ответил. Он только привычным делом отвел взгляд. Сразу было видно, что застеснялся. Только его стеснение явно помешалось к недовольству, что бурлило в нем от моего вопроса. Это было видно по неприятно искривленным губам мальчишки.

— Ну не хочешь, не говори, — сказал я. — Пойдем.

Мы потопали вдоль школьного корпуса. Гриша всю дорогу выглядел так, будто хотел что-то мне сказать, да не решался.

— Ну чего ты мнешься? — Спросил я наконец.

— Они ж от меня не отстанут. Поймают теперь целой толпой и побьют.

— Это не беда, — отрезал я. — Можно дать им отпор, если всем вместе собраться. Мы уже давали. Они, по сути своей, трусы. Смелые бывают, только когда свою явную силу чувствуют. Или слабость соперника. Да только как нам тебя защищать? Ребята не согласятся на такое, если узнают, что ты сам, первый, совершил какую-то пакость, за которую тебя теперь к стенке и приперли.

Гриша снова нерестился ответить. Он только недовольно надулся и отвернулся. Когда мы с ним дошли до лабиринта, я сказал:

— Ну ладно. Бывай. Пойду я домой.

Я подобрал оставленный тут портфель и потопал было к стадиону.

— Стой, Вова, — вдруг окликнул меня Гриша.

Я обернулся.

— Можно я с тобой до остановки дойду?

Я понял, что Гриша боится оставаться один. Боится, что как только хулиганы увидят, что меня, тут же прицепятся к нему.

— Конечно, пойдем.

Мы вместе побрели через стадион. Ребят тут уже не было. Вторая смена умчалась на урок, а те немногие, что еще остались играть после школы, переместились на площадь ДК. Проходя мимо, мы видели, как они, поочередно штурмуют большую снежную крепость, на постройку которой, видимо, ушел весь снег с площади.

— А почему ты решил мне помочь? — Сказал вдруг Гриша, когда мы дошли до автобусной остановки, у большого белого магазина.

— А что? Нельзя было?

Гриша задумался.

— Да нет. Почему же? Просто…

— Просто что?

— Просто я ж тебя, когда ты был, ну… Толстый… Я ж тебя гнобил. Бетоном называл. Да и тогда, с деньгами…

— Да, Гриша, — строго ответил я. — Ты поступил очень плохо. Сам уже понимаешь это. То был поступок настоящего труса. Да только я — это не ты. Я не стану стоять в стороне, когда слабым нужна помощь.

— Слабым? — Удивился Гриша.

— Да. Слабым. А сейчас ты именно что слабый. Только поэтому я и захотел тебя защитить.

Гриша вдруг зарделся. Отвел взгляд.

— Если ты все-таки надумал мне рассказать, что ж такого натворил, — продолжал я, — я тебя послушаю. И даже осуждать не стану.

Гриша попрочнел еще больше. Потом глянул в сторону центра города. Там, вдали, сквозь поуменьшевшийся снегопад, виднелся подходящий автобус.

— Мой едет, — сказал он. Потом обернулся ко мне и добавил: — Спасибо за помощь, Вова. Я тебе этого никогда не забуду.

— Не хочешь говорить? Ну как знаешь, — ответил я спокойно.

— Итак, по итогам заседания, Гришковец Петр Николаевич и Рыков Вадим Сергеевич отстраняются от занимаемых ими должностей. Решение единогласное. Контроль над исполнением приказа об их отстранении я оставляю за собой.

Михаил Ефимович — председатель спортивного общества Машиностроитель отложил документ. Однако вместо того, чтобы объявить заседание дисциплинарного совета закрытым и распустить участников, он остался сидеть на своем месте.

Собрание проходило в небольшом актовом зале конторы. Обычно тут проходили заседания комсомольской ячейки, однако сегодня место комсомольцев заняло руководство спортивного общества. Серьезные мужчины и женщины, а было их всего четверо, сидели за столами, сдвинутыми в одну громаду. На стене, за их спинами, высился большой лист фанеры, вырезанный в форме развивающегося знамени. Выкрашенный алым, он изображал профиль Ленина, а также нес на себе золотые буквы ВЛКСМ.

Небольшой зал, наполняли сотрудники и работники спортивного общества. Сидели здесь в основном тренера да конторщики. Среди них затесались и мы с Константином Викторовичем.

До самого конца мероприятия мы решительно не понимали, почему нас позвали сюда, на это собрание. О нас с ним не говорили ни слова, и, грешным делом, нам подумалось, что мы простые зрители.

Константин Викторович даже ругался украдкой, бурчал себе под нос, что его оторвали от домашних дел:

— Задувает уже, — шептал он недовольно, — а руки окна клеенкой оббить все не доходят. Вот уж… Бюрократы…

Вдруг председатель спортивного общества встал.

— У нас остался не решенным один вопрос, стоящий на повестке дня.

В зале тут же послышались удивленные шепотки. Если какой-то вопрос и оставался, в начале заседания о нем не было сказано ни слова.

— Ну что там у них еще, — недовольно забурчал дядя Костя.

— Последний вопрос, — сказал я немного скучающим тоном. — Не переживайте. Скоро отпустят.

— Гришковец и Рыков долгое время служили у нас в обществе, — продолжал председатель. — Казалось, обязанности свои они выполняют как надо. Не подкачаться. Однако присутствуют в этом зале люди, которые тут же рассмотрели их злостные намерения.

Мы с Константином Викторовичем насторожились и даже переглянулись.

— Если бы не эти храбрые граждане, злодеи так и продолжали бы творить свои вредные нашему спортивному обществу дела. Так и продолжали бы пятнать гордые звания советских деятелей спорта. Да только они не позволили этому продолжаться.

— Это он что, о нас? — Шепнул мне Константин Викторович.

— Сейчас посмотрим, — ответил я, внимательно слушая председателя.

— Если б ни они, — продолжал Михаил Ефимович, — мы бы так и остались слепы. Даже не заподозрили бы злодеяний Рыкова и Гришковца.

— По второму кругу пошел, — с улыбкой заметил я.

— Ну это нормально, — хмыкнул Константин Викторович. — Председатель у нас любитель высокопарных речей. Иной раз одну и ту же мысль по десятому кругу гоняет. А все терпят.

— Если б не эти храбрые граждане, — продолжал гонять Михаил Ефимович, — неизвестно, какой бы вред нанесли нам злодеяния недобросовестных сотрудников. И, конечно, такой поступок не должен остаться без внимания. А еще без поощрения. Константин Викторович Перегудин, Владимир Сергеевич Медведь, пожалуйста, выйдите сюда для вручения вам официальных благодарностей.

Зал раздался аплодисментами. Раньше, если они требовались, то звучали лениво и как-то протокольно. Теперь же мы слышали, что все собравшиеся отлакировали искренне. Константин Викторович даже как будто удивился такому повороту событий. Он заозирался, принялся несмело вставать.

— Пойдемте, — поднялся я. — Ну чего вы? Трусите, что ли?

— Я? Трушу? — Тренер выпрямился. — Вова, да ты чего?

— Вот и я удивляюсь после всего, что мы с вами перенесли.

Мы оба направились между рядами зрителей, встали справа от столов председательствующих. Михаил Ефимович тоже встал. Пошел к нам, пожал обоим руки.

— Вот как получается, — улыбнулся он. — Мы столько лет работали работали и не видели, что пригрели на груди змею.

— Бывает, — хмыкнул Константин Викторович.

— Главное, что сейчас все разрешилось, — улыбнулся я.

— Главное, наградить вас, как полагается. За вклад, так сказать, в общее дело, — разулыбался председатель. Потом он обратился к секретарю заседания: — Мариночка, пожалуйста, принеси-ка награды нашим героям.