Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 12

Молодая секретарь заседания, что вела протокол, торопливо поднялась и побежала к небольшому столику, стоявшему немного в отдалении. Девушка взяла грамоты, облаченные в рамочки, и зашагала к нам, передала их председателю.

— За правленные вами осмотрительность и храбрость в этом деле, — с улыбкой начал он, — я, от имени спортивного общества «Машиностроитель», вручаю вам эти благодарности.

Он протянул нам грамоты. Моя, объятая рамочкой и заключенная под стекло, несла на себе надпись: «Благодарность», а далее рукописно: Медведю Владимиру Сергеевичу за ценнейший вклад в дело спортивного общества «Машиностроитель».

— Спасибо, — сказал я, глядя на председателя снизу вверх.

Мужчина улыбнулся, пожал мне руку. Потом также пожал большую грубую ладонь Константина Викторовича, явно засмущавшегося такой награде.

— Да мы как-то… Мы особо ничего и… — залепетал дядя Костя.

— Глупости, — отрезал председатель. — Я знаю, что было в вашей спортивной школе. Что Рыков ворвался туда, а вы с Вовой его остановили. Говорят, даже жизнью при этом рискнули. Это настоящий поступок. Потому я попрошу Алексея Владимировича выдать вам, Константин Викторович, премию в этом месяце.

Потом директор опустил взгляд ко мне. Добавил:

— А тебя, Вова, буду лично рекомендовать в ряды новой сборной по тяжелой атлетике.

— Спасибо, конечно, — я улыбнулся, — но я рассчитываю попасть туда собственными силами.

— И обязательно попадаешь. Но участники сборной должны быть не только отличными спортсменами. Они должны также являть собой пример высоких морально-волевых качеств. Высокой порядочности. И теперь, в этом вопросе, я буду за тебя ручаться. Как никак, вы будете лицом нашего спортивного общества на грядущих зимой соревнованиях.

— Ну в таком случае спасибо, — сказал я.

— Это тебе спасибо, Вова. И тебе, Константин Викторыч.

Председатель обратился к зрителям и зааплодировал. Те немедленно разорвались овациями, поддерживая руководителя спортивного общества.

— А я, грешным делом, думал, нас будут ругать, — шепнул мне дядя Костя.

— Тут нет первого зама, — сказал я. — Обратили внимание?

Константин Викторович нахмурил брови.

— И правда, нет. Я почему-то сразу и не заметил. А где ж он делся? Если б его с должности сняли, я бы знал.

— Странно это, — сказал я задумчиво. — Очень странно.

— Согласен. Да только давай пока мест не думать о нем. Ну его куда подальше.

Константин Викторович всмотрелся в свою грамоту, держа ее на вытянутых руках, проговорил:

— Вон как все хорошо сегодня обернулось. Давай этому порадуемся.

— Давайте, — ответил ему я с улыбкой.

В этот момент. Отделение краснодарской школы спортивного мастерства при Устье-Кубанском политехе

— Вот списки по тренерскому составу сборной. Тут по всем возрастам.

Владимир Еременко — руководитель отделения потянулся к первому заму Наменяйло через стол, сунул ему листок с приказом о назначении.

Евгений Федорович Наменяйло — низкий, полноватый мужчина поправил крупные очки. Лысоватый, с обрюзгшим лицом, он внимательно всмотрелся в документ, несущий в себе список фамилий заявленных тренеров. Были там отмечены как главные тренеры каждого состава, так и обычные.

В колонке общего тренерского состава его сразу смутила одна фамилия. Фамилия человека, по вине которого Наменяйло лишился, скажем так, дополнительного дохода, которым с ним делился Гришковец, проводя договорное судейство на соревнованиях.

Доход этот был столь значительным, что всего за год Неминяйло построил себе чудесный домик в пригороде Усть-Кубанска. Построил, естественно, через местную строительную контору по подложным документам.

Неменяйло не переживал о том, что пойдет по делу о взяточничестве вслед за Гришковцом. Он понимал, что если Гришковец приплетет его, то накинет себе пару десятков новых эпизодов, а вместе с тем и более тяжелый приговор суда. Дело тут было в другом, в самой потере такого сладенького источника доходов.

Неменяйло не брал взяток непосредственно у спортсменов. В этом союзе он, по большей части, подчищал за Гришковцом следы, чтобы сложно было подкопаться с бюрократической точки зрения. А Неменяйло был бюрократом до мозга костей.

Еще в школе, будучи старостой класса, а потом и комсоргом, Наменяйло научился, как правильно обращаться с тем, кто стоял ниже и выше в вертикали власти. Научился давить на подчиненных и пресмыкаться перед вышестоящими. На его счастье, в жизни Неменяйло попадалось немало начальников-самодуров, к которым он умел находить подход.

Его талант в полной мере раскрылся на войне, где он служил штабным писарем в артиллерийском полку. Надо ли говорить, что на протяжении всей Великой Отечественной, Неменяйло ни сделал не единого выстрела. Зато написал целую кучу докладов, записок, отчетов и штабных приказов. А еще он пресмыкался, пресмыкался и еще раз пресмыкался перед командиром полка.

После армии Неменяйло увлекся лыжами. Даже получил КМС по этому направлению. Много лет проработал в Таганроге, на одном из тамошних предприятий.

Когда отец его супруги — инженер станкостроительного дела, живущий в Устрь-Кубанске скончался, Неменяйло перебрался в его просторную трехкомнатную квартиру из своей старой коммунальной. Тогда же он и поступил на работу в еще молодое спортивное общество «Машиностроитель». Тогда же познакомился с Гришковцом. Спустя несколько лет они и начали свое «дело». Активно занялись взяточничеством сначала в районе, а потом и за его пределами.

Теперь же это «дело» было разрушено. Пожилой уже Неменяйло был этим ошарашен. Ошарашен потому, что понимал — сил восстановить схему заново у него нету. Времени тоже, ведь попробуй найти еще одного такого надежного человека, как Гришковец. У Неменяйло были надежды на Рыкова, но и тот сплоховал, оказавшись на соседних с Гришковцом нарах.

Потому как только первый зам увидел в приказе фамилию Константина Викторовича Перегудина, тут же испытал неприятную смесь досады и злости, слившихся в один гремучий коктейль.

— Вы тщательно подумали по поводу Перегудина? — Неменяйло изобразил задумчивость.

— А что не так с Перегудиным? — Удивился Еременко. — Он хороший тренер, опытный. На последних соревнованиях его воспитанник, Вова Медведь, показал неплохие результаты, учитывая срок тренировок. Группу этот тренер ведет складно. Я видел ведомости по прогрессии весов группы. Ребята растут.

— Может, и растут, да только…

Устремив нарочито задумчивый взгляд в потолок, Неменяйло почесал гладко выбритый подбородок.

— Что, только?

— Только хорошая ли идея делать тренером детской сборной дебошира и пьяницу.

— Пьяницу?

— Пьяницу. Есть за Перегудиным грешок. Его не раз ловили за бутылкой прямо на рабочем месте, — приврал Неменяйло.

Ему было известно только об одном случае, да и то со слов директора «Надежды». Тогда Перегудина пьяным нашел Рыков. Конечно, документально такой проступок нигде зафиксирован не был. Есть только приказ о дисциплинарном замечании с пространной формулировкой о нарушении рабочей дисциплины. Однако Неменяйло не видел в этом проблемы. Ведь документы можно подготовить и задним числом.

— Это серьезное обвинение, — кивнул руководитель отдела Еременко. — Я изучал документы Константина Викторовича и не видел никаких приказов о выговорах или замечаниях по подобному поводу. Откуда у вас такие сведения?

— Если я добуду вам доказательства его пьянства, мы с вами сможем пересмотреть назначение? — Ушел от ответа Неменяйло.

— Если все так, как вы говорите, Евгений Федорович, мы обязаны будем это сделать.

— Гля, выздоровел уже, — сказал мне Артемий, кивнув на вход в спортивный зал.

Ребята переоделись и теперь, привычным делом, болтали о своем, о детском. Ожидали, пока тренер придет и даст команду на разминку.

Погода была неважная: сонная серость воцарилась этим темным ноябрьским вечером, и видно было, что юным атлетом тяжело раскачаться перед тренировкой, что нужен им пинок со стороны, от тренера. Только он и мог бы настроить коллектив на рабочий лад.

А рабочего ладу поубавилось еще больше, когда в дверях появился Марат. Он не ходил на штангу несколько месяцев. Это, а еще отказ от таблеток Рыкова, сказались на его форме. Если раньше Марат был крепким, широкоплечим мальчишкой, сейчас же его сложно было узнать. Исхудавший, похожий на обычного дворового пацана, он вернулся в спортзал едва ли ни как новичок. Во всяком случае форму ему придется набирать заново. А в честную это дастся ему непросто.

— О-о-о-о! — Крикнул сразу Егор, как только увидел своего приятеля. — Какие люди!

Вся их компания кинулась к Марату. Тот, по началу хмурый, заулыбался, увидев друзей. Не спешил к Кайметову только Дима Чирков. Пока Марата не было, именно он взял на себя роль лидера их компании. Он стал заводилой и собирал вокруг себя ребят. Теперь же, видя, как всеобщее внимание переключилось на Марата, Дима явно был недоволен.

Однако он все же пошел знакомиться. Кривовато улыбаясь, протянул руку Марату.

— Станет к тебе цепляться, — сказал Сережа, поднимаясь с лавки.

— Пусть попробует, — буркнул Матвей. — Мы его быстро на место поставим.

— Да подождите вы, — ответил я, затягивая штангетки потуже. — Посмотрим, как пойдет. Чего раньше времени дергаться?

По правде сказать, я тоже предполагал, что у нас с Маратом назреет какой-нибудь новый конфликт. В конце концов, парень считал, что именно я виноват в том, что он получил травму и пропустил несколько месяцев штанги. Злопамятный Марат вряд ли так просто это оставит. Да только не хотел я заранее настраивать друзей на враждебный к нему лад. Если завертится, сначала попробую решить все сам, чтобы не раздувать.

Я понял, что мои мысли оказались правильными, когда Кайметов, в сопровождении своих друзей, направился сеть на лавку. При этом он бросил на меня мимолетный взгляд. Выцепил из всей группы именно меня, причем безошибочно. По его злым глазам было видно — он затаил серьезную обиду.

— Ну что народ! — Вошел Константин Викторович. — Чего расселись⁈ На носу соревнования! А-ну! Давай разминочный круг!

— Прикинь, вот баран, да? — Смеялся Марат, рассказывая что-то своим дружкам.

После заминки вся его компания и несколько заинтересовавшихся рассказом Марата ребят, окружили Кайметова, внимательно слушали.

Чирков же, то ли нарочно, то ли нет, подзапоздал с заминкой, и все еще висел на железном турнике, навешенном наверху шведской стенки.

— Ну и че он? — Спросил кто-то

— Да че, ни че. Теперь прячется от них, как может, — смеялся Марат. — Ну и поделом. Нечего было такими пакостями заниматься.

Я направился к их компании. Пошел не потому, что заинтересовался его рассказом. Дело было в том, что один из ребят, слушавших Марата, одолжил у меня отцовский пояс на последнее упражнение. А заслушавшись, забыл вернуть. Так и оставил его висеть у себя на плече.

Я приблизился к ним, ненароком услышал продолжение истории.

— Так откуда ты все это знаешь? — Спросил Егор у Марата.

— Ну так пацан один со двора рассказал, — похвастался Марат. — Сказал, пришел тот баран к ним, мол, заступитесь за меня. Надо, мол, какого-то пацана из класса проучить, а то он больно мурый.

— Ну и че, ну и че? — Кивнул парень из Маратовой компании, по имени Леша.

— Да че? Пацаны и согласились ему помочь. Он им за это двадцать рублей принести пообещал. Да только и не знал, как ему все это обернется.

— А как обернулось? — Снова с интересом спросил Егор.

— Да как-как? Проучили его! Сказали, мол, нечего хороших пацанов подговаривать, других за него бить, раз уж он сам постоять за себя не может!

— А, Вова? — Обернулся ко мне парень с поясом. — На вот, спасибо.

— Не за что, — ответил я.

Марат, заметив, что я к ним подошел, замолчал на миг. Зло уставился на меня. Вот только его рассказ показался мне занятным. А еще тревожным.

— Это, значит, твой знакомый тебе рассказал? — Спросил я. Со двора?

— А тебе-то что? — Кивнул на меня заносчиво Марат.

— А тебе что, рассказать лень?

— Медведь, иди ты отсюда, че прицепился? — Насупился Марат.

— Да просто не знал я, что ты с дворовой шпаной водишься, — решил я его спровоцировать.

Марат поддался на провокацию быстро. Видя, как остальные ребята глянули на него в ожидании ответа, он сказал:

— Ничего не со шпаной. Ванька Коваль — нормальный парень. Свой у нас во дворе.

— Коваль, говоришь, — я нахмурился. — А действительно ли, они его, твоего «барана», просто так отпустили? И даже денег не взяли? А там, по твоим словам, было двадцать рублей, не?

— Ну было? А тебе чего? Какая тебе разница?

— Да то, что никто никого не отпустил. Они того пацана и сейчас трясут как могут. Заставляют его деньги таскать себе, угрожают побить, если не принесет.

Марат нахмурил черные, уже начинающие срастаться брови.

— Ну и что? Это ихнее дело. Пускай как хотят, так и поступают. Я-то тут при чем? Я сам за что взял, за то и продаю.

— А как звали этого пацана, что к ним ходил, ты знаешь? — Спросил я.

— То ли Гриша, то ли Гоша. Думаешь, я помню, что ли?

В голове все вмиг стало складываться в единую картину. Значит, вот почему Гриша так себя вел, когда я заступился за него перед Ковалем. Вот, значит, почему Коваль тогда спросил, знаю ли я, по какой причине они Гришу трясут.

Значит, Гриша пошел к ним, чтобы мне отомстить. Видимо, с хулиганами был он знаком и раньше, раз уж вышло, что он сразу понял, к кому обращаться. Ну и обратился. Да только вместо того, чтобы по его просьбе эта шпана меня побила, она, видимо, деньги у него просто отобрала и пригрозила, что если он не принесет еще, они его самого побьют. Ох… Гриша-Гриша… В одном Марат был прав: баран ты и никто больше.

— Ну как рука? — Кивнул я беззлобно Марату. — Зажила, нормально все?

Тот, вскинув брови, приняв, видать, мои слова за какую-то издевку, хотя никакого плохого смысла я в свой вопрос и не вкладывал.

— Зажила, — пробурчал Марат.

— Ну и хорошо. Лады, пойду я.

Я направился к своим, а Марат встал, тоже собираясь невыход. Вслед за ним поднялись и остальные ребята.

— О! Вот так совпадение! — Хмыкнул Марат за моей спиной. — А вон он, Коваль стоит с пацанами! Интересно, а чего это они тут делают?

Я обернулся, проследил за взглядом Марата. В свете фонаря было видно, как группка пацанов, человек пять, топчется перед воротами спортшколы. Это были те самые хулиганы, что доили Гришу.

Я глянул на настенные часы. Подходило шесть вечера. Сейчас, когда погода испортилась, футболисты переместились играть в небольшой волейбольный зал. Тренировки их сместились, и теперь ходили они не в три, как раньше, а в половину пятого, сразу после волейболистов, занимавших спортзал до этого времени.

Я быстро смекнул, что к чему. Торопливо пошел на выход.

— Э! Э! Володя! А ты куда это помчался⁈ — Крикнул мне Матвей, который, кажется, что-то хотел мне сказать.

— Сейчас вернусь, — сказал я. — Не уходите далеко.

Выйдя в коридор, я увидел, как из волейбольного зала в раздевалку топают ребята. Среди них был и Гриша. Конечно, он попал впросак по своей вине. Однако характер не позволял мне просто так смириться и отдать дурака на растерзание хулиганам. Сначала надо было их отвадить, а потом уж поговорить с Гришей на тему его дурацкого поступка.

— Гриша! — Крикнул я, быстро направившись к ребятам.

Гриша, услышав, что его зовут, остановился. Протиснулся среди мальчишек.

— А… Мадведь, это ты.

— Я, — кивнул я. — Так, к сведению, лучше из школы сейчас не выходи.

— Это почему? — Насторожился Гриша.

— Коваль со своей шпаной поджидает тебя за воротами.

Гриша побелел от страха. Глаза его тут же расширились, и он даже отступил, не зная, куда деть руки.

— Коваль? Там он?

— Там.

— А что же… Что же мне делать?.. — Запаниковал мальчишка.

— Переодевайся и пойдем со мной, — я обернулся, глянул на вход в тяжелоатлетический зал.

Там уже выглядывали Сережа, Артемий и Матвей, заинтересовавшиеся, видимо, моим таким скорым уходом.

— З-зачем?

— Хоть и баран ты, Гриша, — вздохнул я с улыбкой. — Но толпой на одного — не дело. Короче, так. Идем к моим, а там уже сообразим, что дальше делать.