Штангист: Назад в СССР. Том 2

Глава 3

— Боже, Вова… — Мамины веселые глаза вмиг наполнились удивлением и страхом. — Что у тебя с лицом⁈ Ты что, подрался?

Когда я вошел, за столом тут же все стихли. Бабушка и дед Фомка удивленно смотрели на мое раненое лицо. Во взгляде Рыкова же на краткий миг блеснула неприязнь. А потом тренер тут же взял себя в руки и сделал очень невинное выражение. Он даже притворно замялся. Прочистив горло, Рыков опустил глаза и сделал вид, что поправляет надкусанную ватрушку, лежащую на его тарелке.

— Что он тут делает? — спросил я, указывая взглядом на Рыкова.

Мама не ответила. Грюкнув посудой, она встала из-за стола, торопливо направилась ко мне. Опустившись, взяла меня за лицо, стала обеспокоенно рассматривать.

— Вова, отвечай немедленно, с кем ты подрался?

— Мам, — я аккуратно убрал ее руку от ссадины на лице, которую оставил мне камень, — что Рыков тут делает?

— Вова, кто тебя побил? — Стояла она на своем.

— Он сказал тебе, что тренирует меня в спортшколе? — Я строго заглянул в мамины глаза.

Взгляд ее, прикованный к моей ранке, скакнул мне в глаза. Мама нахмурила брови, когда услышала решительный тон, с которым я задал ей свой вопрос.

— Ну… Да. А разве нет? Мы познакомились в аптеке, и Вадим Сергеевич подвез меня домой.

— Зинаида Ивановна, — снова кашлянув, подал голос Рыков. — Не наседайте на парня. Вы ж знаете, это пацаны. У пацанов нормально кулаки друг о друга чесать. Вова все равно не признается. Я его хорошо знаю.

— Давно ли узнали? — Холодно глянул я на Рыкова.

Тренер не отвел своего взгляда. Я заметил, как легонько дрогнули его губы. На миг на лице Рыкова появилась ехидная улыбочка. А потом лицо его снова стало серьезным и даже каким-то сострадающим мне. Вот гад… Притворяется. Чего этот сукин сын тут забыл?

— Ну… Ну ладно… — Неожиданно послушалась Рыкова мама. — Сейчас я принесу йод. Надо продезинфицировать.

Мама поднялась и хлопотливо убежала в большую комнату. Я услышал, как там заскрипела дверь стенки, забряцали пузырьки лекарств.

— Вам надо уйти, Вадим Сергеевич, — проговорил я Рыкову ледяным тоном. — Вы сами знаете, почему. Давайте не будем лишний раз с вами спорить.

Бабушка с дедом Фомкой недоуменно переглянулись.

— Как-то невежливо гостя гнать, — несмело сказала бабушка.

Дед Фомка благоразумно смолчал.

— Вот, сейчас, Вова.

Мама вернулась в кухоньку с ваткой и пузырьком йода. Смочив ватку, стала медленно промакивать мне ссадину. Ее защипало, но виду я не подал.

— Ну… Хорошо… — вдруг изобразил растерянность Рыков. — Если уж маленький хозяин дома хочет, чтобы я ушел, я, пожалуй, уйду.

— Нет, что вы, — обернулась мама. — Сидите-сидите. Вы же наш гость. Да еще и тренер Вовы. Вы моего сына не слушайте. У него характер отцовский. Как втемяшит себе что-нибудь…

— Мам, — перебил я ее. — Рыков — не мой тренер. Меня тренирует дядя Костя. А Рыков — плохой человек. Он вместе со своим родственником пытался меня засудить на соревнованиях. Ребят таблетками с анаболиками травил, чтобы они были сильнее. Да еще и с Гришковцом они в одной упряжке.

— Нет-нет, — торопливо ответил Рыков, чтобы прервать меня. — Не переживайте. Я уйду. Раз уж Вова хочет — нечего мне тут делать.

Мама расстроенно опустила глаза, обернулась к Рыкову.

— То, что говорит Вова, это правда?

Рыков грустно, почти что страдальчески засопел. Пождав губы, он легонько покивал.

— Вова прав, — сказал он вдруг. — Я не самый хороший человек. Но… Все в жизни делали ошибки. Да и у меня они были, не отрицаю. Да только я понял, что поступал неправильно. Ну… Ну ладно. Я, пожалуй, пойду. Приятно было с вами познакомиться, Зинаида Ивановна.

— Давайте, — мама встала, отставила бутылек на тумбочку у входа. — Давайте я вас провожу.

— Я сам его провожу, — ответил я.

— Вова… Что за тон? Ты сначала подрался, а теперь и вообще, как с цепи сорвался.

— Мам, ты не знаешь, какой перед тобой человек. Я провожу его сам.

— Все в порядке, Зинаида Ивановна, — Рыков взял свою коричневую кожанку, надел поверх олимпийки. — Пусь Володя проводит.

Мама вздохнула. Обняв себя за локотки, она согласно кивнула и села за стол.

Мы с Рыковым вышли на улицу. Прохладный сентябрьский вечер холодил все усиливавшийся ветер. Черные тучи бугрились на небе. Длинные, тронутые железной плети высокой ивы, росшей у нашего забора, развивались на ветру, словно девичьи волосы.

— Что вы задумали? — нарушил я молчание, когда мы шли к калитке.

— А с чего ты взял, что я что-то задумал, а, Вова? — Немного недоумевающе спросил Рыков. — Я просто встретил твою маму в аптеке. Мы с ней разговорились, ну и вот, я тут. Все.

— Вы сказали ей, что вы мой тренер.

— Ну… Иначе она бы меня к себе не пригласила…

— Вот именно. Даже тут врете.

Рыков со скрипом открыл входную калитку, вышел за двор. Приподнял воротник, поежившись от ветра.

— Вова…

Он замолчал. Изобразил искренний тяжелый вздох.

— Понимаешь, меня от тренерской работы отстранили. Гришковец оказался взяточником, а ведь он мой родственник…

— Еще скажите, вы не знали? — строго спросил я.

Ну… — Рыков странно замялся. — Ну… нет, не знал. Их семья ж на хорошем счету в городе. Приличная такая. Не знал я, когда на Гришковцовской дочке женился, чем ее отец занимается. Говорю тебе, если он взятки брал, я к этому никаким боком непричастен.

— Зачем вы пришли?

Рыков замолчал, недоуменно заморгал. Потом пожал плечами.

— Думал познакомиться с твоей семьей. С тобой поближе тоже, Вова. Знаешь, что я тебе скажу? Я понял, что очень на тебя злюсь. Очень. А потом мне так за себя стыдно стало, что хотелось на стенку лезть. Я взрослый мужик, тренер, а злюсь на мальчишку тринадцатилетнего. Это ну совсем не дело. Ну и потому решил… Решил что может, раз я так злюсь на тебя, дело во мне? Может, я что-то не так делаю?

— Не стройте из себя дурочка, — покачал я головой. — вы раздавали детям вредные препараты. Пытались меня засудить на соревнованиях вместе с тестем. Тут любые слова будут лишними. А теперь уходите. Я не хочу видеть вас у своего дома.

— Все хорошо? Вова, что-то ты долго, — сказала внезапно появившаяся за двором мама.

— Нет. Все хорошо, мам, — сказал я. — Вадим Сергеевич уже уходит. И мы пойдем.

Я вернулся во двор и потопал к крыльцу. Спустя полминуты услышал, как мама грюкнула калиткой.

Зинаида обернулась на сына, когда Вова вошел во двор и направился к крыльцу.

— Простите его, — сказала она Рыкову тихо. — У меня сын весь в отца. Упрямый.

— Ничего, Зинаида Ивановна.

— Ну, до свидания.

Зинаида хотела было уже закрыть калитку, но Рыков ее остановил.

— Знаете, лучше бы Вове прекратить тренировки. Для такого ребенка, как он, это может быть вредно. Это я говорю вам как тренер.

— Что? — Удивилась Зинаида. — О чем это вы?

Рыков глянул в просвет приоткрытой калитки. Посмотрел, далеко ли мальчик. Потом сказал:

— Я вас предупредить кое о чем хотел. Давайте как-нибудь увидимся. Только сыну ничего не говорите.

Обеспокоенная Зинаида нахмурила темные брови. Снова оглянулась во двор. В душе ее возгорелось сильное чувство беспокойства за сына. Глянув на Рыкова, она робко кивнула.

— Давайте завтра, после работы, у той же аптеки, — шепнул Рыков и пошел к своей машине.

Зинаида тяжело вздохнула и закрыла калитку.

— А это кто? — Заинтересовался Матвей, когда мы вчетвером зашли в спортзал после раздевалки.

— Кто? — Сережа стал рыскать по залу взглядом.

— А вон. Новенький какой-то парень. Я его тут еще не видал.

Сегодня на тренировку мы пришли немного позже остальных. И хотя дяди Кости тоже еще не было, другие ребята уже ждали его на лавочках зала.

Задержались мы не просто так. После позавчерашней перестрелки камнями, мы сговорились встретиться у памятника Кирова, что расположился у местного машиностроительного техникума. Оттуда уже сесть на автобус и добраться до школы.

Задержал нас Матвей. Он притопал последним, да еще и в летней кепочке, под которой оказалась обритая налысо голова. Повыше виска мы заметили у него пятно от зеленки, которой врач обработал свежий шов.

Матвей очень гордился своим ранением. Показывал его всем со словами:

— Смотрите! Я как будто из настоящего боя вернулся!

А после, едва успев в отходящий автобус, мы поехали к спортшколе.

— Может, кто его знает? — Спросил Артемий, глядя на новенького мальчишку. — Вова, ты его случайно, не знаешь?

— Не-а, — пожал плечами я.

В принципе, мы бы вряд ли заметили новенького, если бы не одно обстоятельство: парнишка собрал вокруг себя почти всех ребят и увлеченно что-то им рассказывал.

Высокий и поджарый для своих лет, новичок носил светло-русые волосы. У него были вытянутое лицо с крупными, но все еще по-детски округлыми чертами и маленькие широко посаженные глаза. Парень белозубо улыбался, болтая без умолку.

— Ну пойдем, — сказал я, — познакомимся.

Когда мы пошли к остальным, услышали:

— Говорю вам, просыпаюсь я среди ночи от какого-то воя. Глядь, а остальные-то спят на дне ямы и даже не шелохнутся.

— Это он о чем? — Шепнул любопытный Матвей одному из заслушавшихся ребят.

— Тихо. Слушай ты… — Отмахнулся тот и тут же снова превратился вслух.

— Ну и че? Ну и че дальше было? — спросил пухленький Саша.

— А дальше полез я вон из нашего шалаша. Дверь открываю, наверх, значит, выглядываю, — продолжал новенький мальчишка. — А там темным-темно. И только туман лежит…

Парень характерным образом развел руки, заколебал пальцами, изображая, должно быть, зловещий туман.

— А посреди него, между деревьями…

— Что? Что между деревьями? — Раззявил рот парень по имени Витя.

— Глаза… Красные, словно у черта…

Парни ахнули.

— И что ты? Испугался?

— Нет, — выпятил грудь новенький. — Мне интересно было, что ж это за зверь такой. Ну и стал я на него смотреть. А он на меня. А потом… он взял и убежал.

— Так, наверное лиса, — буркнул Артемий. — Или собака.

— Да где ж ты видел собак с красными глазами? — Спросил заинтересовавшийся Матвей. — Или что б лисы выли?

Не прерывая рассказчика, я только хмыкнул.

— Не, ребята, — тоже ухмыльнулся новенький. — Не лиса то была. И даже не волк.

— А кто ж? — Спросил пухлый Саша.

— Призрак! Потому как он в тумане растворился, будто бы его и не было!

— У-у-у-у-у… — Потянули окружающие удивленно.

— Глупости все это, — хмыкнул Артемий. — Не бывает призраков.

— Бывает, — уверенно заявил новенький. — Я видел.

— Показалось тебе.

— А вот и нет!

— Да ладно вам спорить, — вмешался я с улыбкой. — Ты новенький тут? Первый день?

— У вас — первый, — покивал мальчик. — А так, не первый. Я уже полгода занимаюсь штангой. Димой меня зовут.

— Очень приятно, — я пожал его мозолистую руку. — Меня Володей звать.

Матвей, Артемий и Сережа тоже познакомились с новичком.

— Я с первого сентября в двенадцатую школу перевелся, — сказал Дима. — А так, я с Ростова. У меня папа поступил к вам, в машиностроительный инженером, и мы поменяли квартиру на местную. Летом переехали. Вот я и тут.

— Ну? — с ухмылкой спросил Матвей. — Сколько толкаешь? А жмешь?

— А садишься? — Присоединился к нему Сережа.

Дима ответить не успел, потому что в зал зашел Константин Викторович.

— Стройся! — Скомандовал он.

Недоумевающие ребята, подчиняясь привычке стали в строй. По их лицам было видно, что странно им стало от того, что это Константин Викторович пришел к ним, а не Рыков.

— Значит так, ребзя, — начал старый тренер. — У меня для вас есть новость.

Если до этого объявления шеренга была все еще неспокойной, и отовсюду доносились детские шепотки, то теперь ребята затихли. Прислушались.

— Вадима Сергеевича отстранили от тренировок.

— Слыхал? — Спросил у меня Сережа шепотом. — А что это его? За таблетки?

— Да, — кивнул я.

Артемий и Матвей, что стояли рядышком, почти синхронно глянули на меня. Матвей даже засуетился. Сунул руку в карман шортов, достал что-то и кинул назад, под лавку. Обернувшись, я увидел, как там заплясала, а потом затихла на полу желтая круглая витаминка.

— Это не метан, — шепнул ему я.

Матвей как-то замялся оглянувшись. Поджав губы с сомнением, потом вытянул руки по швам.

Тем временем удивленный народ загалдел громче. Особенно заволновалась группа мальчиков, которую возглавлял раньше Марат, а теперь заводилой у них стал толстый Егор.

— Что за…? — Донеслось до меня бранное слово.

— Ну-ка! Кто ругнулся⁈ — Крикнул тренер.

Ребята затихли.

— Кто ругнулся, спрашиваю? Не ответите, вместо тренировки будем вокруг стадиона круги наматывать. Быстро вас переквалифицирую в легкую атлетику. Поняли?

Крупный мальчишка, стоявший рядом с Егором, виновато вышел из строя.

— Давай десять отжиманий. И что б никакой брани я не слышал!

Мальчик, повесив голову, побежал в сторонку, к стене. Упав на руки, стал отжиматься.

— А можно вопрос? — Поднял руку Егор.

— Можно.

— Вадима Сергеевича отстранили насовсем?

— Пока что на полтора месяца. А там уж не знаю. Как решит дисциплинарный совет Машиностроителя.

— Подсидели… — Послышалось почти в полной, повисшей после слов дяди Кости тишине. — Рыков нам рассказывал что…

Последних слов я не разобрал. Говоривший понизил голос до полного шепота.

— В общем, — продолжил Константин Викторович, чтобы разогнать шепотки, — пока что я буду вести у вас тренировки. Собственно, это все. А теперь, давайте на разминку.

— Значит, это правда? — Спросил Артемий, когда мы отправились к выходу из зала, — Таблетки были вредные?

— Да, — кивнул я. — Теперь Рыкову просто так не отвертеться.

Когда мы высыпали во двор школы и направились к беговому кольцу, я заметил, как Егор стал собирать вокруг себя ребят. Они переговариваться. Их напряженные лица то и дело мелькали, когда пацаны бросали назад, к окнам спортзала, хмурые взгляды.

— Не нравится им, что Рыкова убрали, — сказал я Сереже, Матвею и Артемию. — Не хотят, чтобы дядя Костя их тренировал.

— Они считают, что Рыков — настоящий мужик. Руководит он жестко и пользуется у многих авторитетом, — сказал Артемий.

— Чем-чем пользуется? — Удивился Матвей.

— Авторитетом.

— Это что такое? Еще какие-то таблетки, что ли?

— Они его уважают, — пояснил я.

— А-а-а… — Матвей собрал лоб в складки. — Ну это да. Есть такое. И Егор, и Марат, да и много кто из тех пацанов, сразу к нему пришли, когда узнали, что он тренирует так, что через полгода можно уже взрослый разряд взять.

— Все хотят быть сильными, — буркнул Сережа. — Думают, Рыков тяжелоатлетов лучше всех готовит.

М-да… Ситуация была яснее некуда. Ребята поверили обещаниям ушлого тренера. Видя, как некоторые из них быстро прогрессируют на метане, они не догадались, что дело в таблетках. Ребята думали, что занимайся они усердней, тоже смогут добиться хороших результатов. Правда, с Рыковым им это не светило. Потому как он сразу определил круг атлетов, с которыми и стал работать. Остальные же для него были неважны. А вот сам Рыков, для детишек, желавших получить одобрение своего авторитетного тренера, был очень даже важен.

Когда мы пробежали наш разметочный круг и, восстанавливая дыхание, пошли к спортзалу, к нам вдруг прибился новенький Дима.

— Ну че, ребят, — спросил он. — вы тоже с нами?

Мы с Артемием приглянулись. Сережа и Матвей слегка удивленно глянули на новенького.

— С вами, это с кем? И что вы собираетесь делать? — Спросил я.

— Ну… — Он замялся. — Вы ж за Рыкова?

— А ты Рыкова откуда знаешь? — Артемий приподнял бровь.

— Так, он с моим папкой с лета дружит. Я к нему на тренировки и записывался.

Все четверо, мы переглянулись.

— Так, понятно, — заключил Дима, и быстрым шагом направился вперед, к ребятам Егора.

Когда все вернулись в зал, не успели мы начать растяжку, как Дима внезапно громко сказал:

— Константин Викторович! Коллектив хочет сделать заявление.

Тренер отвлекся от программы занятий, глянул на Диму.

К парню стянулась вся компания ребят, во главе с полным Егором. Спустя полминуты, к ним присоединилась большая часть группы.

— Что еще за заявление? — Нахмурил брови Константин Викторович.

— В общем, — Дима набрался смелости. — От всех нас я скажу, что мы у вас заниматься не хотим! Верните нам Вадима Сергеевича!